Чтение 7–й страницы книги ~Месть Фантомаса~

- Здесь никто не виноват.

- То есть, - возразил Жером Фандор, - скорее, здесь все виноваты. Ах,
ваши самоуправные аресты, это просто прелесть! И вы, черные мантии, можете
еще хвастать, что обладаете необыкновенным чутьем! Черт возьми, этот
мальчишка, если он покончил с собой, потеряв всякую надежду оправдаться
перед выдвинутым против него обвинением, наверное, был не очень-то весел
вчера вечером? Тюремщики должны были проявить бдительность и не спускать с
него глаз. Бог мой! Если вы допускаете, чтобы невиновные вешались в тюремных
камерах, я тем более не удивлюсь тому, что преступники разгуливают на
свободе!

- Ты смеешься, но, дорогой мой, я заверяю тебя, что история эта совсем
не смешная... Разумеется, пока еще во Дворце не знают об этом письме. Его
совсем недавно принес к прокурору нотариус г-жи де Вибре метр Жерэн. Ты
приехал как раз через несколько минут после того, как я отнес оригинал в
следственный отдел. К этому делу приставлен Фюзелье.

- Ты думаешь, он сейчас у себя в кабинете?

- Скорее всего. Он должен был сегодня утром приступить к первому
допросу этого бедняги Доллона.

- В таком случае я иду к нему. Сам черт не помешает мне вытянуть из
этого увальня Фюзелье данные, необходимые для самого прекрасного репортажа,
который я когда-либо делал. Да, спасибо тебе большое за всю эту интересную
информацию. Но я тем не менее накатаю статью, которая не пожалеет ее
величество судебную мантию. Нет, правда, эта история действительно довольно
мрачная, но еще больше комичная!

Равнодушный к упрекам, адресованным его другом ко всей судебной братии,
атташе прокуратуры повел плечами:

- Ты же знаешь, я...

- Да. да! Прощай, Понтий Пилат! Я поднимусь наверх, в следственный
отдел.

- Тогда до скорого.

- До завтра.

И Жером Фандор вновь углубился в коридоры Дворца, стремительно шагая и
саркастически улыбаясь, предвкушая - как настоящий профессионал, оценивающий
всякий факт с той стороны, сколько строчек можно из него выжать, -
разворачивающиеся события, которые послужат ему материалом для резкой
статьи, направленной против самоуправства судебных органов.

Жером Фандор подошел к кабинету Фюзелье.

С этим представителем судебной власти его связывало давнее знакомство:
Фюзелье был судебным следователем, который вместе с инспектором полиции
Жювом, так трагически исчезнувшим и до сих пор оплакиваемым Фандором, вел
все запутанные и сложнейшие дела, в которых был замешан Фантомас.

Лично ведя все эти дела, следователь, случалось, частенько помогал
Жерому Фандору, подбрасывая кое-какую информацию.

Поначалу скептически настроенный по отношению к замыслам Жюва и
журналиста, которые долгое время имели лишь одну цель - арестовать
Фантомаса, молодой следователь постепенно увлекся тем, что сначала принимал
лишь за богатое воображение инспектора полиции.

Обладая острым умом и имея открытый характер, Фюзелье искренне и с
живым интересом следил за расследованиями, которые вели Жюв и Фандор. И
понемногу, побежденный логикой инспектора, он также начал верить в
существование Фантомаса. С тех пор судья увлекся поисками знаменитого
преступника.

Благодаря поддержке судьи Жюву удалось предпринять столько ходов,
преодолеть столько процедурных преград, и вообще, добиться очень многого,
чего бы он никогда не смог осуществить без нее.

Глубоко уважая Жюва, Фюзелье быстро проникся большой симпатией и к
Фандору...

Журналист предался размышлениям о прошлом.

Эх, если бы Жюв был рядом, если бы слепая смерть не достала этого
верного слугу правосудия, искреннего друга, настоящего мужчину, никогда не
отступающего перед опасностью, Фандор с самого начала целиком отдался бы
этому делу Доллона, но Фандор остался один, он один чудом избежал смерти от
взрыва бомбы, разворотившей дом леди Белтам в тот трагический день, когда
они с Жювом едва не схватили Фантомаса...

Жюв пал жертвой своей безрассудной отваги... и Фандор с тех пор не
проявлял по отношению к уголовным делам прежней прыти.

Но падать духом Жером Фандор не собирался.

Из общения с ушедшим из жизни полицейским он научился не щадить себя,
находя удовлетворение в простом исполнении своего долга. По некоторым
признакам дело Доллона могло стать интересным, уже им стало... Ладно! Он
возьмется за него.

Это нужно было сделать.

И Жером Фандор поспешил к Фюзелье.

Журналист к тому же высоко ценил судью. Между ними было нечто большее,
чем обычная симпатия и уважение.

- Господин Фюзелье, - заявил сходу Жером Фандор, пожимая руку судье, -
вы наверняка догадываетесь, почему я к вам зашел?

- По делу с улицы Норвен?

- Лучше сказать, по делу тюрьмы предварительного заключения. Именно в
этой тюрьме вся эта история приобретает неожиданный и трагический поворот.

Фюзелье улыбнулся:

- Черт возьми, вы уже знаете?

- Что Жак Доллон повесился? Да! Что он был невиновен? Тоже да! Вы же
знаете, что в "Капиталь" всегда узнают все раньше всех.

- Разумеется! - согласился судья. - И бесполезно выпытывать у вас,
откуда вы получили все эти подробности... Но если вам все известно, то какие
еще каверзные вопросы, покушающиеся на мою профессиональную тайну, вы
заготовили?

- Признайтесь, что здесь достаточно материала для отличного репортажа.
Но как это вы дали маху, точнее они, с Часовой набережной? Разве за
подсудимыми не присматривают в тюремных камерах?

- Конечно, присматривают! Вчера, когда Доллона доставили в тюрьму
предварительного заключения, его сразу же отвели к г-ну Бертильону, который
снял с подследственного все необходимые антропометрические данные. Кстати, я
только что, всего несколько минут назад, видел самого Бертильона; он мне
поведал о том, что Доллон при встрече с ним был, пожалуй, подавлен, совсем
упал духом, без возражений позволил снимать с себя все необходимые
измерения, но вместе с тем, сказал он мне, Доллон даже не намекал на
самоубийство и не было ничего такого, что могло бы насторожить его.

- Черт возьми! Не должен же он кричать о своем решении на каждом углу.
Ну, а потом, когда его увели из кабинета Бертильона?

Г-н Фюзелье раздраженно бросил:

- Потом... Что вы хотите, чтобы я вам сказал? Охрана увела его в
камеру, и там его заперли. В полночь начальник охраны совершал обход и не
заметил ничего необычного. Несчастного обнаружили повешенным утром, в тот
момент когда разносили похлебку.

- На чем он повесился?

- На кусках своей рубашки, связанных и скрученных так, что получилось
нечто вроде веревки. О, я вижу, куда вы клоните! Вы, наверное, думаете, что
тюремщики допустили оплошность, оставив ему подтяжки, галстук или шнурки от
туфель. Нет, никаких нарушений со стороны охраны не было. И это самоубийство
до сих пор остается необъясненным. Этот несчастный юноша должен был обладать
дьявольской силой, поскольку он привязал лоскуты своей рубашки к спинке
кровати и задавил себя, резко дернувшись назад. Смерть, по-видимому, была не
легкой...

- Я не могу на него взглянуть? - спросил Жером Фандор.

- Почему бы не сфотографировать? - усмехнулся судья.

- Эх, если бы это было возможно...

Тут журналист был вынужден прервать свою речь, так как, тихонько
постучав в дверь, в кабинет судебного следователя вошел мальчик-рассыльный.

- Господин следователь, вас спрашивает одна дама.

- Скажите ей, что у меня сейчас нет времени.

- Дело в том, господин следователь, она предупредила, что у нее срочное
дело.

- Спросите ее имя.

- Вот ее визитная карточка.

Фюзелье бросил взгляд на кусочек бристольского картона и сильно
вздрогнул. - Элизабет Доллон!.. Ах, я совсем забыл, что она приезжает
сегодня... Боже мой!

Судебный следователь замер, растерянно теребя в руках визитную
карточку, когда дверь кабинета широко распахнулась и к нему, вся в слезах,
бросилась молодая девушка.

- Месье, где мой брат?

- Но, мадемуазель...

Пока судья машинальным жестом приглашал посетительницу присесть, Жером
Фандор незаметно отошел подальше, в угол комнаты, довольный, что Фюзелье
забыл о нем и что он сможет присутствовать при беседе, обещающей быть
довольно интересной.

- Мадемуазель, - заявил г-н Фюзелье, - прошу вас, успокойтесь. Ваш
брат, возможно, был арестован по ошибке...

- О, господин судья, я уверена в этом, но это все так ужасно!

- Мадемуазель, ужаснее было бы, если бы он оказался виновным.

- Но его не отпустили на свободу? Значит, он не смог защитить себя?

- Да, да, мадемуазель, он защитил себя; скажу больше, что...

Фюзелье запнулся, мучительно подыскивая, как лучше сообщить м-ль Доллон
страшную новость о смерти ее брата...

Но та не оставляла ему времени собраться с духом.

- Ах, вы колеблетесь, месье, - говорила она, - вы знаете что-то новое,
вы напали на след убийц?

- Можно быть уверенным... По крайней мере, я считаю... Да, мадемуазель,