прошествовала мимо и покинула кухню.
закончились. Оставшаяся часть вечера представляла собой сплошную полосу
кошмаров и страданий.
себе ужин, поскольку испытанное облегчение вернуло аппетит, утраченный
из-за переживаний. Казалось бы поужинать очень легко, даже в чужом доме.
Возможно. Но только не в доме Басеньки.
катушку, чего я не переношу всей душой, это жутко меня раздражало. Я не
знала, должна ли я потребовать сделать потише, или же наоборот - не
обращать внимания. Я надеялась, что быть может соседи отреагируют, но
соседи, по-видимому, были глухими, как трухлявые пни. Выведенная из
равновесия могучим ревом, я никак не могла найти самых простых вещей, чая,
соли, сахара, столовых приборов. Солонка была пустой, сахарницы не было
вовсе, а из столовых приборов лежала только одна вилка. Близкая к
обмороку, я обыскала всю кухню, утверждаясь во мнении, что Басенька должно
быть помешалась. Все было странным образом перемешано. Ложки, ножи и вилки
нашлись в шкафчике под холодильником, где можно было ожидать урну для
мусора. С макаронами и мукой были перемешаны моющие средства, печенье
лежало в холодильнике, а банка с чаем на буфете, в ящике с кухонными
приборами. Было похоже, что в области выходок, хозяйка этого дома дошла до
совершенства. Кроме всего прочего, во время поисков приходилось
внимательно следить, не приближается ли враг, который мог войти и
поинтересоваться, чего это я ищу. Чудачества чудачествами, но ведь
Басенька - это я, даже если я назло ему что-то и спрятала, то должна знать
куда. Не прятала же я от себя!
тот момент, когда я собиралась покинуть кухню и отправиться наверх. Мы
одновременно отпрянули, после чего одновременно возобновили попытки выйти.
Я хотела пропустить его, чтобы он шел ко всем чертям и не смотрел на меня
так нахально в первый же вечер, поэтому я снова отпрянула, но он сделал то
же самое. Было похоже, что мы останемся в своих дверях до судного дня, он
проведет остаток жизни в комнате, а я на кухне. В голове пронеслась мысль,
что он умрет первым, даже если он забрал сахар - надолго не хватит, его
ожидает голодная смерть. По-моему он подумал о том же, потому что вдруг
выскочил из комнаты и дикими прыжками понесся наверх. Путь был свободен.
Басеньки чуть было не закончился обмороком, я вдруг увидела абсолютно
чужое лицо. Я присмотрелась к себе и немного отошла от жутких переживаний.
Понятно, если я так выгляжу, он считает меня своей женой и у него не
возникает никаких подозрений! Развитие событий продемонстрировало, что
взаимная неприязнь супругов Мачеяк достаточно окрепла и контакты на самом
деле не будут слишком оживленными...
вместе с помощником, Меньшая, с окошком под потолком, тем самым, над
которым я влазила в дом, бала рабочим местом жены. На столе был разложен
лист астралона с начатым узором, очень простым, составленным из кружочков
и полумесяцев.
малейшего труда, и разбиралась в текущих ошибках и достижениях, пытаясь,
при случае подавить зависть, которая охватила меня утром, при виде комнаты
Басеньки. Меблировка комнаты показалась мне потрясающей. Я могла
согласиться с висящим на стене гениальным, безукоризненным зеркалом, могла
простить серебряные, в стиле рококо подсвечники, могла пережить туалетный
столик, тем более, что на мой вкус он был маловат, и крученое кресло, но
не могла забыть про комод. Всю жизнь я мечтала стать обладательницей
комода, а этот, ко всему прочему, был fynbrdfhysv. Если бы я увидела его в
музее, несомненно посчитала бы его настоящим рококо, но я не верю в
настоящее рококо в частном доме, и решила, что это имитация. Но имитация
достойная восхищения.
чуть не обнюхала. Он был не в лучшем состоянии и требовал обновления.
Замочек одного из ящиков был поврежден, а вся поверхность была покрыта
многочисленными царапинами, одна из которых, с боку, по форме походила на
морского конька. Зависть привела к тому, что в памяти сохранились
мельчайшие детали предмета мечтаний. У этой Басеньки действительно было
слишком много всего! И большие чувства, и комод, не говоря уже про вольво,
не знаю, заслуживает ли всего этого женщина, которая не держит дома соли и
сахара!
работы нужны были только руки. Неизвестное имя собственного мужа до сих
пор меня беспокоило, но эта неприятность не столько уменьшилась, сколько
отошла на второй план, смещенная комодом, тем более, что с предыдущего
вечера я мужа и не видела. Его было слышно в помещении рядом, где он
тяжело и добросовестно работал вместе с помощником. Я надеялась, что
помощник обратится к нему так, чтобы прояснить дело, скажет например "пан
Каэтан", или "пан Ипполит", или, на худой конец, "пан Зенек", это
безразлично, в любом случае из этого можно будет выяснить как его
окрестили, другого способа добыть информацию я не видела. Перед тем, как
приступить к работе, я обыскала всю комнату внизу, думая, что найду
какой-нибудь документ, письмо, бумажку, на которой увижу имя хозяина дома,
но убеждение оказалось ошибочным. Чертова прислуга, отправляясь в отпуск,
поубирала все с нечеловеческой тщательностью. Вместо имени я нашла
поразительные количества сахара в четырех сосудах, расставленных в самых
неожиданных местах. Две сахарницы стояли в библиотеке, среди книг, одна в
баре, среди бутылок, а одна - под телевизором. Я подумала, что соль скорее
всего найдется в коробке с пылесосом. Кроме того меня сильно нервировал
страшный скрип двери, которую по этой причине пришлось оставить открытой,
чтобы не сообщать пронзительным визгом о каждом передвижении.
покупками. Я машинально глянула в окно, чтобы проверить погоду, и на
мгновение остолбенела.
припомнила, что все губы, прижатые к стеклу, производят не самое лучшее
впечатление, испытала потрясение. Я даже удивилась, что не закричала, не
грохнулась в обморок и не впала в истерику. В первый момент мне
показалось, что это муж, что казалось еще более ужасным, потому как все
это время его было слышно рядом, и ему бы пришлось раздвоиться, но вскоре
заметила разницу. Губа была толстой, широкой, имела рыжий окрас и тупо
ритмично двигала челюстью. С минуту она позволила смотреть на себя, после
чего исчезла.
себя губам без туловища, я выскочила наверх. Бросилась к кухонному окну,
потом к двери и успела еще заметить владельца губы. Он медленно
перемещался вглубь улицы и производил впечатление недоразвитого,
обшарпанного дебила.
не перестала нервничать, потому что документы Басеньки вылетели у меня из
головы, я не оставила их дома и имела при себе все, что грозило мне
пятилетним заключением. Ни разу в жизни я так точно не соблюдала правила
движения!
свое, я вернулась наверх. В прихожей, услышав звонок телефона, я с
перепугу не смогла вспомнить, где он стоит. В голове пронеслось, что будет
глупо, если появится муж и увидит как я разыскиваю эту адскую машину по
всей мебели, если звонят ему, придется его позвать, а я не знаю имени, я
не смогу узнать не ошибка ли это, лучше будет если трубку возьмет он, а
если звонят Басеньке, то вообще не понятно что делать. Одновременно меня
осенило. Из-за амуров пана Паляновского я должна была сдуреть
окончательно, если мне до сих пор не пришло в голову, что у меня есть
телефонная книга, а в книге имя, фамилия и адрес!..
казалось, что он стоит где-то низко. Телефонная книга лежала рядом, я
заколебалась что делать в первую очередь и услышала как бежит по лестнице
муж. Он появился на пороге, внезапно остановился, удивленно посмотрел на
меня и поправил очки. Телефон надрывался.
из положения.
разговор!
намерение не трогать телефон. Я было запротестовала, но пронзительный звук
слишком меня раздражал. Не скрывая обиды и отвращения я подняла трубку.
симпатичным. Стало немного легче.
рукой. - Да, пожалуйста, он уже идет, - добавила я Викторчаку.
испуг. Он заколебался, открыл рот, ничего не сказал, неохотно подошел и
взял трубку. Было похоже, что этот Викторчак как-то очень не вовремя. Он
стоял с трубкой и смотрел на меня с таким же отвращением, как и я на него.
Было видно, что он не хочет начинать разговор, пока я не выйду из комнаты.
В подсознании что-то щелкнуло, меня поразило удивительное сходство наших
желаний. На его месте, я бы тоже ждала, пока он выйдет...
Маккарти Кормак
Мичурин Артем
Лукьяненко Сергей
Белогорский Евгений
Махров Алексей