мода и предрассудки оказывали на маршруты путешествий такое же влияние, как
хотя бы на фасоны шляп.
соединенных между собой бесчисленными мостами, обрамленный великолепными
набережными, оживляемый непрерывным движением пароходов, заменяющих здесь
омнибусы16, веселостью своего трудолюбивого населения, самого
гостеприимного, вежливого и образованного в Европе, Стокгольм, со своими
большими городскими садами, библиотеками, музеями, научными учреждениями
является одновременно и северными Афинами17, и крупным торговым центром.
с ним на первой подставе18. Прощание детей было более тягостным, чем можно
было ожидать в их возрасте. Они не в состоянии были скрыть друг от друга
глубокого волнения.
перед большим каменным домом, сквозь двойные рамы которого лился яркий
газовый свет, Эрик замер от восторга. Медный дверной молоток показался ему
отлитым из чистого золота. Вестибюль, облицованный мраморными плитами,
украшенный статуями, бронзовыми канделябрами и большими китайскими вазами,
окончательно его ошеломил. Пока слуга в ливрее помогал доктору снять шубу и
учтиво осведомлялся о его здоровье, Эрик с изумлением оглядывался по
сторонам.
массивными дубовыми перилами, застланной ковром. По лестнице спускались две
особы, чьи платья показались Эрику ослепительно красивыми. Одна из них,
седая дама среднего роста, выглядевшая очень гордой, была в черном суконном
платье со складками, достаточно коротком, чтобы можно было заметить красные
чулки с желтыми стрелками и башмаки на пряжках. За поясом у нее висела на
стальной цепочке огромная связка ключей. Она величественно держала голову и
бросала по сторонам быстрые и проницательные взгляды. Это была фру19
Грета-Мария, экономка доктора, неограниченный повелитель по части кулинарии
и домашнего хозяйства.
настоящей сказочной принцессой. Вместо национального наряда, единственного.
который ему приходилось видеть у девочек ее возраста, на ней было синее
бархатное платье. Белокурые волосы спадали с плеч шелковистыми локонами. На
ногах у нее были черные чулки и шелковые туфельки. Огромный бант вишневого
цвета, похожий на бабочку, оживлял необычно бледное лицо, освещенное
фосфорическим блеском зеленых глаз.
воскликнула она, бросаясь доктору на шею.
в стороне.
которого я привез из Норвегии, - сказал доктор. - А ты, мой мальчик, не
робей, - добродушно добавил ан. - Фру Грета совсем не такая строгая, какой
она кажется с первого взгляда, а моя племянница Кайса вскоре с тобой
подружится. Не так ли, моя крошка? - спросил он, ласково ущипнув маленькую
фею за щечку. Но маленькая фея ответила на это только пренебрежительной
гримасой. Что же касается экономки, то она как будто тоже не была в восторге
от представленного ей новичка.
недовольным тоном, поднимаясь по лестнице.
доктор. - А пока, если вы не возражаете, не мешало бы перекусить. не
представлял себе подобной роскоши, так как у норвежских крестьян не принято
употреблять столовое белье. Даже тарелки там вошли в обиход совсем недавно.
Большинство норвежских крестьян и сейчас еще едят рыбу на хлебных лепешках и
не видят в этом неудобства.
сесть за стол, а неловкость его движений навлекла на него не один
иронический взгляд со стороны "фрекен20" Кайсы. Но чувство голода заставило
юного путешественника преодолеть свою застенчивость. Обед, поданный после
сноргас, привел бы в смятение французский желудок и насытил бы целый
батальон пехотинцев после двадцативосьмики-лометрового перехода: рыбный суп,
домашний хлеб, гусь, начиненный каштанами, отварная говядина с гарниром из
всевозможных овощей, груда дымящегося картофеля, крутые яйца, пудинг с
изюмом - всё это было взято приступом и уничтожено.
окончена, все перешли в кабинет - просторную комнату с дубовыми панелями, в
шесть окон, огромные амбразуры которых, завешанные тяжелыми суконными
шторами, в руках умелого французского архитектора могли бы превратиться в
отдельные комнатки. Доктор сел у огня в большое кожаное кресло. Кайса
устроилась у его ног на скамеечке. А Эрик, смущенный и чувствующий себя
здесь чужим, подошел к окну с намерением укрыться в глубокой темной нише. Но
доктор помешал ему это сделать.
голосом. - И скажи нам, как тебе понравился Стокгольм?
обиженная этой критикой. - Стоит только перейти мост, и сразу попадешь на
более широкие улицы.
широка, как фьорд в Нороэ, - возразил Эрик.
обязан, чтобы жалеть о своем приезде, но ведь вы сами меня спросили, что я
думаю о Стокгольме, вот я вам и ответил.
утверждают подобное, наверное лишены глаз, фрекен Кайса. Если бы вы
только.могли увидеть пояс гранитных скал, окружающих наш фьорд, горы и
ледники, наши сосновые леса, кажущиеся совсем черными на фоне бледного неба!
А внизу - огромное море, то бурное и зловещее, то такое ласковое, будто оно
хочет тебя убаюкать. А чайки, которые исчезают вдали, а потом возвращаются
и, пролетая над головой, почти задевают тебя крылом!.. О, все это так
прекрасно, что и сомневаться нечего, - гораздо лучше, чем в городе!
только простые крестьянские лачуги, не так ли, дядя?
также вырос и я, - серьезно ответил доктор.
других, - продолжал Эрик. - По вечерам мы часто собираемся всей семьей, и,
пока отец чинит свою сеть, а мать сидит за прялкой, мы трое, Отто, Ванда и
я, примостившись на низенькой скамеечке,, с нашим верным псом Клаасом у ног,
начинаем вместе вспоминать старинные саги21 и следим за тенями, танцующими
на потолке. А когда за окном завывает ветер и знаешь, что все рыбаки
вернулись на берег, как хорошо и уютно чувствуешь себя в нашем теплом доме,
ничуть не хуже, чем в этом красивом зале!
Кайса. - Если бы я показала вам большую гостиную, вот тогда бы вы увидели!
кружевных занавесах, больших французских часах, восточных коврах.
Он с завистью поглядывал на дубовые книжные шкафы, стоявшие вдоль стен
кабинета.
сказал доктор.
углу под лампой, сразу же погрузился в чтение. Мальчик едва обратил внимание
на появление, одного за другим, двух пожилых мужчин, близких друзей доктора
Швариенкрона, которые почти каждый вечер приходили к нему играть в вист22.
спокойными движениями, выразил изысканно-вежливым тоном свое удовлетворение
по поводу благополучного возвращения доктора. Едва он успел устроиться в
своем кресле, за которым давно уже утвердилось название "профессорского",
как раздался короткий и решительный звонок.
распахнулась, и в кабинет ворвался подобно вихрю невысокий, худощавый, очень
подвижный человек. Он пожал доктору обе руки, поцеловал в лоб Кайсу,
обменялся дружеским приветствием с профессором и оглядел комнату блестящими,
быстрыми, как у мышонка, глазами.
Эрика. - Молодой рыбак или, скорее, юнга из Бергена?.. Да ведь он читает
Гиббона23 по-английски! - продолжал Бредежор, бросив наметанный взгляд на
книгу, целиком завладевшую вниманием маленького крестьянина. - Неужели это
тебе интересно, мальчуган?
Римской империи", - простодушно ответил Эрик.
Ты в самом деле из Бергена? - тотчас же спросил он.
тебя?
Орловский Гай Юлий
Трубников Александр
Андреев Николай
Володихин Дмитрий
Елманов Валерий
Соломатина Татьяна