Чтение 61–й страницы книги ~Двадцать тысяч лье под водой~

На следующий день, 20 февраля, я встал очень поздно. Ночная усталость
дала себя знать, и я проспал до одиннадцати часов. Быстро оделся. Поспешил
узнать курс "Наутилуса". Приборы показывали, что судно по-прежнему идет на
юг, со скоростью двадцати миль в час, на глубине ста метров под уровнем
моря.

Пришел Консель. Я рассказал ему о нашей ночной экскурсии. Створы в
салоне были раздвинуты, и он успел увидеть мельком часть потонувшего
материка.

"Наутилус" шел на глубине десяти метров над уровнем дна. Он проносился
над Атлантидой, как воздушный шар, гонимый ветром, проносится над земными
лугами. Пожалуй, правильнее было бы сказать, что мы неслись со скоростью
экспресса. Первым планом проходили перед нашими глазами скалы
фантастического вида, деревья, перешедшие из растительного царства в
ископаемое, окаменелые силуэты которых искажались набегавшими волнами.
Груды камней, скрытые под ковром асцидий и морских анемонов, ощетинившиеся
зарослями водорослей, стоящими вертикально, чудовищно исковерканные
наплывы застывшей лавы - все свидетельствовало о разрушительной силе
плутонических извержений.

Причудливые пейзажи возникали, попадая в фокус нашего прожектора, а я
тем временем рассказывал Конселю об атлантах, фантастическая история
которых вдохновила Бальи посвятить им столько прелестных страниц. Я
рассказывал ему о том, какие войны вел этот героический народ. Я толковал
об Атлантиде как человек, не сомневавшийся в ее существовании. Консель
слушал меня рассеянно; его равнодушное отношение к столь волнующему
историческому событию вскоре объяснилось.

Внимание его привлекли рыбы, во множестве плававшие вокруг судна. А
Консель при виде рыб, по обыкновению, погружался в дебри классификации и
уносился за пределы действительности. Поэтому мне оставалось только
следовать его примеру и заняться вместе с ним ихтиологическими
изысканиями.

Впрочем, рыбы в Атлантическом океане не слишком резко отличались от
рыб, встречавшихся нам в других морях. Тут были гигантские скаты длиною в
пять метров, обладающие большой мускульной силой, позволявшей им
подниматься над поверхностью воды; различные виды акул, и между ними акула
обыкновенная, или мокой аспидно-синего цвета, длиной в пятнадцать футов, с
острыми трехгранной формы зубами, которая благодаря своей окраске почти не
отличима в морских водах; коричневые морские караси; акулы-людоеды, с
шероховатой, бугристой кожей, с цилиндрическим телом; осетры, похожие на
своих сородичей в Средиземном море; морские иглы-трубачи длиною в полтора
метра, светло-бурого цвета, с маленькими серыми плавниками, лишенные зубов
и языка. Они извивались в воде, как змейки.

Между костистыми рыбами внимание Конселя привлекала черноватая меч-рыба
длиною в три метра, с острым мечом на верхней челюсти; из ярко окрашенных
рыб его заинтересовала рыба, известная во времена Аристотеля под названием
морского дракона; шипы ее спинного плавника жестки и колючи, уколы их
болезненны и опасны, потому что слизь, окружающая шипы, обладает ядовитыми
свойствами; корифена, или золотая макрель, глянцевито-голубого цвета, с
золотой каймой; прелестные дорады, или золотые рыбки; луна-рыба, похожая
на серебряный диск, с чудным отливом в лазурь, - при солнечном свете рыбки
поблескивали в воде, как серебряные монеты; наконец, саблянка, - с
вытянутым и сжатым с боков телом, длиною в восемь метров, у которой
грудные и спинные плавники серповидной формы, а большой хвостовой - шесть
футов длиною, в виде полумесяца, - хищное животное, скорее травоядное,
нежели рыбоядное; ее самцы повинуются малейшему знаку своих самок, как
хорошо вышколенные мужья.

Но, наблюдая различных представителей морской фауны, я в то же время
любовался равнинами Атлантиды. Порой из-за удивительной неровности
морского дна "Наутилус" замедлял ход и скользил с увертливостью
китообразного в узких проходах между холмами. Случалось, этот лабиринт так
запутывался, что становился непроходимым; тогда подводный корабль, как
аэростат, взмывал на большую высоту и, миновав препятствие, снова стремил
свой бег в нескольких метрах над уровнем дна. Увлекательное,
восхитительное плавание! Оно напоминало полет на воздушном шаре, с тою
лишь разницей, что "Наутилус" слепо повиновался руке штурмана.

Около четырех часов вечера характер дна, покрытого густым слоем ила,
смешанного с окаменевшими ветвями деревьев, начал видоизменяться.

Оно становилось более каменистым, как бы усеянным конгломератами,
базальтовым туфом, натеками лавы и сернистыми обсидианами. Я подумал, что
мы вступаем, видимо, в гористую полосу, которая заступит место
нескончаемой равнины. И в самом деле, в то время как "Наутилус" делал свои
эволюции, я заметил, что горизонт на юге прегражден высоким горным кряжем,
по-видимому совершенно непроходимым. Вершина его, очевидно, выступала над
уровнем океана. Гранитная стена являлась, видимо, подножием материка или
по меньшей мере острова, - будь то один из островов Зеленого Мыса или
Канарских. Координаты местности не были нанесены на карту, - как знать, не
умышленно ли? - и я не имел представления, где именно мы находимся. Но,
как мне казалось, эта гранитная стена представляла собою оконечность
Атлантиды, лишь малую часть которой нам довелось обозреть.

Я не прерывал своих наблюдений и ночью. Консель ушел к себе. Я остался
один в салоне. Замедлив бег, "Наутилус" вольтижировал над массивными
взбросами вулканического происхождения, загромождавшими океанское дно.
Порою, точно готовясь сесть, он шел, прижавшись к его серым массивам, едва
различимым в густой мгле, - и вдруг взмывал на поверхность океана!

В эти короткие мгновения сквозь кристальные воды поверхностных слоев я
мельком видел пять или шесть зодиакальных звезд, что блестят в хвосте
Ориона.

Долгие часы мог бы я любоваться торжественной красотой моря и неба! Но
ставни задвинулись. В этот момент "Наутилус" как раз подходил к высокой
гранитной стене. Как преодолеет он гранитную преграду? Я не мог себе этого
представить. Поневоле пришлось возвращаться в каюту. Судно стояло на
месте. Я заснул с твердым намерением проснуться пораньше.

Но, когда утром я вышел в салон, было уже восемь часов. Я взглянул на
манометр. Он показывал, что "Наутилус" всплыл на поверхность вод.
Слышались шаги на палубе. Однако боковой качки, неизбежной при плавании на
море, не ощущалось.

Я направился к люку. Люк был открыт. Я выглянул наружу, но вместо
дневного света меня окутал глубокий мрак. Где мы? Не ошибся ли я? Неужто
еще стоит ночь? Нет! Ни одной звезды на небе! И ночью не бывает такой
непроглядной тьмы.

Я растерялся. Чей-то голос окликнул меня:

- Это вы, господин профессор?

- А-а! Капитан Немо! - сказал я. - Где мы находимся?

- Под землей, господин профессор.

- Под землей! - вскричал я. - Но "Наутилус" идет?

- Идет по-прежнему.

- Ничего не понимаю.

- Потерпите несколько минут. Включат прожектор, и, если вы
предпочитаете ясность ситуации, вы будете довольны.

Я вышел на палубу и стал ждать. Мрак был так глубок, что я даже не
видел капитана Немо. Однако, взглянув вверх, я заметил над самой моей
головой полоску слабого света, вернее, проблеск света, проникавший через
кругообразное отверстие. Но тут включили прожектор, и его ослепительное
сияние поглотило мерцающий лучик.

Я закрыл на минуту глаза, ослепленные электрическим освещением. Затем
стал осматриваться кругом. "Наутилус" стоял, покачиваясь возле высокого
берега, напоминавшего набережную. Море превратилось в озеро, заключенное в
кольцо каменных стен. Диаметр озера равнялся двум милям, иначе говоря,
шести милям в окружности. Уровень воды в озере, - как и показывал
манометр, - не мог разниться с уровнем воды в океане, ибо между озером и
океаном, несомненно, имелось сообщение.

Высокие наклонные стены постепенно смыкались на высоте пятисот или
шестисот метров, образуя как бы огромную перевернутую воронку. Воронка
оканчивалась круглым отверстием, через которое и проникал рассеянный
дневной свет.

Прежде чем внимательно исследовать внутреннее расположение огромной
пещеры и доискиваться, было ли это делом рук человеческих, или работой
природы, я подошел к капитану Немо.

- Где же все-таки мы находимся? - спросил я.

- В недрах потухшего вулкана, - отвечал капитан, - вулкана, залитого
морем вследствие какого-нибудь тектонического сотрясения. В то время как
вы спали, господин профессор, "Наутилус" проник в эту лагуну через
естественный канал, прорытый в десяти метрах под уровнем океана. Тут его
гавань! Гавань надежная, удобная, скрытая от всех глаз, защищенная от
ветров всех румбов! Укажите мне на берегах ваших материков или островов
хоть один рейд, который мог так же надежно укрыть судно от бушевания
урагана!

- Совершенно верно, - отвечал я, - здесь вы в безопасности, капитан
Немо! Что может грозить вам в недрах вулкана? Но в его вершине я заметил
какое-то отверстие?

- Да, это кратер! Кратер, некогда извергавший лаву, серные пары и
пламень. Теперь же он снабжает нас чистым воздухом.

- Но какая же это огнедышащая гора?

- Здешние воды усеяны островами вулканического происхождения, и таких
гор тут множество. Для моряков - это простой риф, для нас - огромная
пещера. Я случайно открыл ее, и этот случай оказал мне большую услугу.

- А нельзя ли спуститься сюда через жерло вулкана?

- Ни спуститься, ни подняться нельзя! Футов на сто от основания горы
еще можно вскарабкаться, но выше - стены уклоняются от отвесной линии,
образуя купол свода, и становятся неприступными.

- Я вижу, капитан, что природа оказывает вам услугу везде и всегда. Вы