не самые веселые минуты, было неприятно.
спускаются склоны хребта Дарлинг, сплошь покрытые густыми эвкалиптовыми
лесами. Несколько небольших городков, вытянувшихся вдоль впадающей в
глубокий залив неширокой, но полноводной реки, на мой взгляд, идеально
подходили, чтобы войти в этот мир, изобразив из себя путешественника,
странствующего по горам и лесам пятого континента. Таковых в этом мире
тоже хватало, пожалуй, даже больше, чем в нашем.
осажденной крепости. Складывалось впечатление, что только Северная
Америка, Европа, Россия и тяготеющие к ним страны, включая Австралию с
Новой Зеландией, являлись хотя и огромным, но все же островом
стабильности и благоденствия в абсолютно нецивилизованном, бурлящем и
взрывающемся гражданскими и межнациональными войнами океане.
будущее планеты, где все большую силу забирали страны лагеря социализма
и "идущие по некапиталистическому пути".
бы иметь нечто совершенно противоположное - могучий и счастливый
"прогрессивный" блок и задыхающиеся под гнетом собственных проблем,
загнившие страны капитализма.
понимал пока что.
и с соответствующими коррективами. А что можно придумать лучше маски
чудака-путешественника, не совсем от мира сего, вроде Паганеля?
чересчур пристальное внимание должностных лиц на экзотические
подробности своей внешности и поведения. Тем более что очень кстати по
телевизору показали кинокомедию местного производства о приключениях
американской журналистки, прилетевшей в Австралию, чтобы снять фильм об
охоте на крокодилов и кенгуру.
пособия эксцентрическую комедию, а с другой стороны... Даже не имея иных
источников информации, кроме, допустим, "Фантомаса", пару дней в Париже
наших дней продержаться можно было бы.
можно было устроиться в сталинской России, не имея других сведений?
неделю он не только приспосабливал нашу аппаратуру к местным стандартам,
но и вместе со мной изучал жизнь. Если можно так выразиться, мы даже
подружились. Внешность он сам себе подобрал типичную, взяв за образец
одного из телеведущих студии Сиднея.
Глава 13
удачно расположенном на европейском берегу, всего в нескольких кварталах
от знаменитой площади Токатлиан, где полтора года назад Шульгин с
Новиковым вербовали своего первого волонтера, капитана Басманова, Сашка
вышел прогуляться в город.
вынужденный многократно нарушить законы соседнего государства, он хотя
бы в этом должен отметиться в своем посольстве, чтобы тем самым
поступить под его защиту в случае чего.
эскапады меня определенным образом утомили. Несмотря на достигнутую
между нами договоренность. В России, может, и считается нормой столь
тесное общение, но я привык иметь вокруг себя гораздо больше частного
пространства... Уже неторопливо идя по улицам космополитического и
стремительно русифицирующегося Стамбула (правительство и большинство
национально ориентированной элиты избрали своей резиденцией захолустную
Ангору), Шульгин вдруг задумался. А что, если Славский его самого тоже
расшифровал и раскручивает сейчас собственную игру?
все воспринимается со стороны весьма неглупым контрразведчиком?
что после ее школы Сашкина легенда абсолютно непробиваема... Шульгин
знал, куда сейчас направляется, и в то же время ему по-прежнему очень не
хотелось этого делать, нарушать свое инкогнито, общаться с друзьями.
планы превращения в вольного стрелка, а потом, не сумев продержаться в
этой роли и двух недель, сдался и прибежал за помощью.
оправдание у него было. Даже два.
необходимые формальности, причем, поболтав с клерками, угостив их
дорогими сигарами, поругав русских, в чем встретил полное
взаимопонимание, как бы между прочим попросил зафиксировать его прибытие
в Турцию неделей раньше.
заверенное алиби на одесские события. Это алиби было нужно ему отнюдь не
для защиты от врангелевских властей, а исключительно в целях дальнейшей
дезинформации Славского, если она потребуется.
отличие от Одессы стояла совершенно летняя), в промежутках между блюдами
осматривая рейд в миниатюрный, размером чуть больше театрального,
бинокль с переменной, от 6 до 20 кратностью.
берега.
покинуть своих поднадзорных на сутки-двое, чтобы сгонять на остров
Мармор, где по преимуществу базировался пароход. Или вызывать сюда
Воронцова по телеграфу.
проверился на предмет слежки, после чего свистом подозвал наиболее, на
его взгляд, подходящий ялик, аляповато раскрашенный, с намалеванными на
скулах вытаращенными карими глазами и бархатным тентом с бомбошками над
кормовым сиденьем.
моряк, - за полчаса доставил его к борту "Валгаллы".
никак не соглашался вызвать к трапу самого капитана, предлагая
неизвестному иностранцу изложить свое дело ему или, в крайнем случае,
вахтенному штурману.
назвать пароль, принуждающий роботов к безусловному подчинению.
койки (капитан корабля спит не по распорядку, а когда удается урвать
момент), застегивая пуговицы белого кителя, перегнулся через обвес
мостика, вглядываясь, кто там внизу такой настырный.
пассажиров не беру. Говорите быстро, что нужно, и отваливайте. Я
занят... Не желая расшифровывать себя даже перед яличником, Шульгин
ответил по-английски, но вставил в длинную, изобилующую коммерческими
терминами фразу несколько понятных только Дмитрию слов.
лиру, велел его не ждать.
нарочито неловко полез вверх.
походное кресло, кивнул Сашке на другое.
над собой потрудился, смотрю на тебя и с трудом узнаю. На улице бы точно
мимо прошел. В каком качестве изволишь пребывать? Как успел за неделю
вернуться из Индийского океана? Почему на связь не выходили? Пить
будешь? Вот и все, что меня интересует. Отвечать можешь в произвольном
порядке.
турки его заваривают отвратительно. По крайней мере в той забегаловке,
где я только что отобедал.
и ощутив себя наконец дома, в покое и безопасности, он в десятке
компактных фраз изложил Воронцову суть происшедшего с ним в последние
дни. Неявно при этом извинившись, что как бы невольно ввел друзей в
заблуждение относительно своих планов.
исчез, ты, выходит, не знаешь? - Вопрос в принципе казался самому
Дмитрию риторическим, ибо откуда бы знать об этом Шульгину,
занимавшемуся совсем другими делами и рации дальней связи при себе не
имевшему. Поэтому ответ его искренне удивил.