да, то не завтрашнее и не послезавтрашнее; но так далеко никому из нас еще
не удавалось проникать. Протоптанных и размеченных троп в такие края
Система еще не успела проложить, а вернее - не умела их торить. Нам еще
далеко до такого уровня. Так что - вряд ли.
на Груздя. Просто человек этот оказался не совсем там - или совсем не там,
где мы с Минаевым собирались его обнаружить. Пожалуй, такое предположение
выглядело наиболее логичным.
Медленно просканировал взглядом море.
несколько метров береговой полосы, и птицы над водой - крупные,
напоминавшие бакланов. Они то и дело пикировали - и возвращались в свой
эшелон, глотая на ходу. Немало было на песке и водорослей, сухих и
сохнущих, выброшенных морем. Но - никаких следов присутствия человека.
Потому что вряд ли можно было счесть делом рук человеческих песчаную,
вроде бы, гряду, что ответвлялась от цепи дюн и, пересекая пляж, доходила
до самой воды. Видимо, до ее верхнего уровня: сейчас явно был прилив,
иначе вдоль берега шла бы широкая полоса влажного песка.
дюны - насколько мне приходилось встречаться с ними в других местах - не
делали таких скидок, всегда более или менее точно следуя за изгибами
берегов.
можно было: если в том месте в море впадала пусть и не очень большая
речка, она могла, быть может, с течением времени нанести такое возвышение:
возле пресной воды наверняка росли деревья - хотя бы той же, неизвестной
мне, породы, какими поросла вершина гряды; потом деревья - или скорее даже
высокий кустарник наподобие ольхи - занесло песком, вот и получилась такая
не очень стандартная высотка.
давно ничего не пил. Пора бы уже.
в питье, строго говоря, не нуждаемся; правильнее будет сказать, что ни то,
ни другое не является жизненно необходимым. Но из Производного Мира, из
своего плотского тела мы уносим ощущение этой необходимости, захватываем в
дорогу и голод, и жажду. Их можно побороть. Но порою это требует немалых
сил, которых может и совсем не остаться для самой работы. Поэтому мы
соблюдаем правило: о еде и воде не думай; но если все-таки ощущение
возникло - постарайся его удовлетворить, это самый простой выход.)
намерение, вошел в воду и вдоль берега, временами окунаясь и снова выходя
на самую кромку, направился к заинтересовавшему меня месту.
малейшей приметы людского присутствия. След пусть не колеса, но хотя бы
босой ноги, обломок обработанной древесины - весла, лодочного борта,
копья... Я почти бессознательно пришел к выводу, что того, что мы называем
современной цивилизацией, здесь быть не может: в ее эпоху такой пляж, как
этот, был бы усеян, словно тифозный вшами, шезлонгами, зонтами, киосками,
качелями, площадками для пляжного волейбола и футбола, контейнерами для
мусора, а при их отсутствии - самим мусором; ну и прежде всего,
разумеется, - людьми; в воздухе висел бы смех, плач, визг, возгласы
игроков и болельщиков, и все это перекрывалось бы оглушительной музыкой
через усилители на столбах, которая прерывалась бы лишь для чрезвычайных
сообщений или предупреждений слишком смелым пловцам; ну и для рекламы,
разумеется.
если он искал полного одиночества и безопасности, то именно здесь мог
найти и то, и другое - если иметь в виду безопасность от людей. Но ничто
другое подготовленному человеку не страшно. Хотя мне трудно было судить,
насколько к такой обстановке подготовлен наш беглец.
более убыстряя шаг: жажда терзала меня все ожесточенней, а воевать с собою
мне было недосуг.
становились две вещи: первая - что я неверно оценил расстояние до цели:
оно было, самое малое, в два раза больше. И второе - что и размеры ее,
соответственно, значительно внушительнее, чем мне представлялось.
плотным, почти не уступая укатанной дороге, я шагал все медленнее. Так что
путь в общем занял более полутора часов (идти пришлось по дуге, берег
здесь плавно изгибался). Когда я подошел к объекту, мне больше всего
хотелось прилечь в какой-нибудь тени и поваляться в свое удовольствие.
забыл о жажде, только что заставлявшей меня жадно хватать ртом воздух, не
приносивший, впрочем, никакого облегчения.
ПРИМОРСКИЙ ВОКЗАЛ
верхней части этого холма, которая становилась все яснее по мере
приближения. Возвышения чередовались с провалами, седловинами, и
расстояние, разделявшее их, оставалось одним и тем же. Я насчитал четыре
таких вершины. Вряд ли это могло быть простой случайностью.
осыпался подо мной, я соскальзывал и после нескольких попыток оказался в
том же месте, откуда начинал.
стороны моря. Тот склон - торцевой - отсюда казался совершенно отвесным,
подняться там наверняка было невозможно. Но я подумал, что песок там,
постоянно орошаемый брызгами от набегавших волн, должен быть твердым. Я
подобрал двустворчатую раковину, чтобы ею вырезать в склоне ступеньки;
может быть, такой замысел и увенчается успехом. Я бы с удовольствием
прихватил с песка и еще что-нибудь; например, какую-нибудь старую тряпку,
чтобы соорудить хотя бы набедренную повязку: я не нудист и нагишом даже в
полном одиночестве чувствую себя не лучшим образом. Но тряпок в этом мире,
увы, не было - как не было и тех, кто их производит.
брызги от накатывавших волн почему-то были значительно меньше, чем должны
бы, учитывая массу воды и скорость. Сейчас она понемногу увеличивалась: с
моря задувал бриз. Это означало, что близок вечер. Об этом же говорило и
солнце, неудержимо продвигавшееся по своей траектории, как баскетбольный
мяч, в последнюю секунду игры брошенный от противоположного щита через все
поле.
выяснилась, и я швырнул в воду не нужную более раковину.
готическая, доходившая почти до самого гребня и открывавшая доступ в глубь
холма. Нанесенный волнами песок перекрывал вход не выше, чем на три метра,
в то время как сама арка имела в высоту - я прикинул - не менее тридцати.
что-нибудь в открывшемся пространстве.
- во всяком случае, при взгляде отсюда, со стороны света. Возможно, если
бы солнце стояло напротив, то оно осветило бы хотя бы ближайшую часть
темного пространства; но оно уже миновало нужную точку и сейчас находилось
- по отношению ко мне - значительно левее. Озаряло оно только правый от
меня край арки. Туда я и направился.
вертикальной поверхности, то очень ненадолго. Поэтому я сразу же смог
убедиться в том, что арка эта была, без сомнения, рукотворной
конструкцией.
название из моего небогатого списка - дерево, металл, бетон, пластик,
любым способом обработанная глина - не подходило для обозначения того, что
я увидел и потрогал. Правда, сооружение это было покрыто достаточно
толстым и плоским слоем соли: видимо, за конструкцией не ухаживали уже
очень давно. Годы и годы. Пришлось, проклиная самого себя, снова
спускаться, вооружаться раковиной - и, вернувшись, соскребать соль. Когда
удалось, наконец, добраться до поверхности, очистив кусочек примерно
десять на десять сантиметров, я удивился первозданному блеску открывшегося
материала, и мне пришло в голову, что это, может быть, просто стекло, или,
вернее, какое-то очень непростое, но все же стекло. Что же, во сне, как
говорится, все бывает... А вернее - в Пространстве Сна.
Надо было входить в темноту.
выручали каждого из нас в Пространстве Сна.
одетым. Кроме рубашки, брюк и легких туфель, я обзавелся сильным фонарем;
при мне оказался и мой любимый девятимиллиметровый "магнум", подаренный
мне три года тому назад коллегой из Чикагского бюро.