увеличивался расход топлива, и эффективность вылетов в целом оказывалась не
больше, чем у конного разъезда, если бы их тут ввели.
выставленная на самом берегу Цветной реки, стволов в пятьдесят, не меньше. И
стрелять эти пернатые были обучены так, чтобы лучи из разных стволов
сливались в один, увеличивая его поражающую способность во много раз.
вторым, когда Рост каким-то почти невероятным образом сумел отскочить от
опасного берега боком, не хуже Кима, одновременно резко увеличив скорость,
чтобы его не сбили выстрелом вдогонку, попали в него самого. Причем плохо
попали, в район живота, примерно туда, где уже была жженая рана, которая
только-только стала заживать.
в штопор - уму непостижимо Но когда Рост подхватил лодку и восстановил
управление, до этого штопора не хватало легчайшего порыва ветра,
случающегося иногда даже в Полдневье, или просто поставленного не к "тому"
борту "калаша", которые в последнее время брали с собой гребцы.
Бумажному холму, то и дело поглядывая на свой бок, Ростик поражался, как он
все не отключится, представляя собой мешанину развороченной стали, мяса и
обломков ребер, торчащих наружу... Конечно, еще он порадовался, что эти
плазменные лучи обугливают ткань и ему не грозила опасность мгновенно истечь
кровью. Разумеется, если рана останется не обработанной в течение получаса,
кровь все равно начнет течь, и тогда ее будет не остановить. Она уже
пульсировала тонкими струйками, когда он заводил машину на посадку, но для
смерти было уже поздно. По крайней мере, для смерти от самого попадания... А
потом он перестал что-либо понимать, лишь краем сознания уловив, как его
машина рухнула на посадочную площадку, грохнув корпусом и зазвенев всеми
блинами разом. И тогда даже боль, терзающая его, почти кончилась...
32
испугался немного, от слабости полезли глупые мысли в башку, и вообразил он,
что уже того... Но скоро все разъяснилось. Белесый свод был. безусловно,
потолком, причем каким-то цивилизованным, "привезенным" еще с Земли, когда
потолки было принято белить.
мелочей они отвыкли тут, в Полдневье. Но дойти до какой-то законченной идеи
не успел, потому что уснул. Проснулся уже под утро. Это было ясно по гулкому
шуму, который, оказывается, он слышал уже не в первый раз и к которому успел
привыкнуть, хотя еще не понимал, что это значит. Ему хотелось пить, но
никого вокруг не было, а пить хотелось все больше... Он даже попробовал
дотянуться до тумбочки, чтобы понять, что же там находится, может, кто забыл
флягу с водой? Он бы попробовал любую, какая ни на есть, пусть даже набитую
марганцовкой от дизентерии.
придумаешь - влетела... Кто бы мог подумать? Татьяна Федоровна, медсестричка
из больницы, по всем статьям очень правильная и разумная тетка. Она сразу
взяла ситуацию в свои руки.
воды.
слизывал, потому что вдохнуть в себя было очень больно, почему-то весь рот
пекло прямо адским огнем... И тогда он все вспомнил.
себя. Хочешь, я тебе Васильевну кликну?
мамина степень занятости значения не имела. Это подтвердила и Федоровна:
ее. А то она три ночи не спала, все ждала, чем операция обернется.
знали, как проходит операция, и лишь потом осознал, что это, скорее всего,
относилось к Земле, а тут, в Полдневье, даже мастерская работа хирурга могла
обернуться гангреной, или сепсисом, или еще какой-нибудь гадостью.
Мама была, как всегда, самой прекрасной женщиной на свете, даже с кругами
под глазами на пол-лица, даже с дрожащими и опухшими от слез губами. А
может, они были просто искусаны от отчаяния и боли за него, за Ростика?
видишь? Уже через недельку плясать буду.
появился какой-то большой сероватый силуэт. Это оказался хирург Чертанов,
только без халата и потому не очень узнаваемый.
немного странные, особенно хирурги, может быть, им можно, решил Рост.
Чертанов. - Хорошие у вас друзья, если бы не они, вам бы.
удивленно блеснули. - Кстати, как она тебе?
и еще немного его попоила. - Хороший боец, отличный пилот. Если будет
держать в том же духе, станет, мам, как ты... Кстати, где Любаня?
подрагивающими губами.
вглядевшись в невидимое в полутьме лицо Чертанова, спросил:
к груди, была бы задета печень. А при нашей нынешней обеспеченности это... В
общем, я бы ничего не смог сделать. Может, кто-то другой?
хирурга нет. И если не он, тогда никто.
Отличная работа. Теперь дело непременно пойдет на поправку.
понял, как глупо это звучит. Может, Любаня дома, может, у нее вообще
дежурство где-нибудь, она ведь тоже кого-то лечит, и ее работа кому-то может
спасти жизнь... Он уснул и спал очень долго, но даже во сне знал, что
выздоравливает.
ночам. А вот Любаня забежала пару раз, и все. Это было странно, Рост даже
пытался ее удерживать, когда смог наконец хотя бы левой рукой шевелить, но
она... убегала. Это было куда заметнее, чем Росту хотелось бы. И все-таки
самые глупые мысли он от себя гнал, не до того было, ему требовалось
выздороветь.
по своей дурацкой врачебной привычке, не распилили на кусочки?
просьбе откуда-то в Ростикову палату притащила Татьяна Федоровна. -
Размолочены все, но живы.
думаешь, если написать Поликарпу на завод просьбу, сумеет он их
восстановить? По старой-то дружбе?
скорее всего, снова в порядке.
несправедливо неприязненное отношение к доспехам.
Любане. Ростик даже нервничать начал, не случилось ли чего с женой, но потом
вполне успокоился - придет, твердил он себе, непременно приедет. Не может не
прийти.
вслушивался в шумы госпиталя, в шаги по коридору за дверью, в далекое
звучание голосов, открылась дверь и в нее бочком, виновато проскользнула
Любаня. Ростик сразу разулыбался, да так, что она смутилась. И дальше
держалась очень настороженно. Даже не сразу присела в кресло, а просто
ходила, привыкая к палате, к темноте, которую так и не захотела разгонять,
например запалив плошку с репейным или каким-то похожим по запаху маслом.
хитрость, попросил помочь ему напиться, и она помогла. Тогда он - цап ее за
руку с ложкой, но она... вырвалась и чуть не заплакала. Рост даже испугался
за нее.
от меня, да? Ничего, судя по ране, я теперь долго буду дома, успеешь
привыкнуть.
Раечку Кошеварову, которая ждала уже третьего ребенка, еще каких-то
знакомых, даже Гуляб, давнюю подружку Кима. В разговорах этих не было ни
смысла, ни особой значимости, но Ростик старался. К тому же он очень быстро
уставал, так что все это как бы имело тот смысл, чтобы не утомлять его.
как-то по-осеннему, его перевели в общую палату. В этой палате было двое
выздоравливающих - Квадратный, который все-таки получил достаточное
Шилова Юлия
Корнев Павел
Никитин Юрий
Прозоров Александр
Орлов Алекс
Шилова Юлия