над которой торчал острый шпиль шлема с пером цапли. Мавр грозил ему клинком,
но это орудие Саймон забраковал сразу - слишком широкий конец и, пожалуй,
слишком толстый. Зато на широком поясе мавра висел узкий и плоский кинжал в
украшенных бирюзою ножнах; вполне подходящая штука, чтобы просунуть в небольшую
щель. Не обращая внимания на грозные взоры мавра, Саймон дернул за рукоять,
вытащил кинжал и возвратился к предмету своих вожделений.
внутреннюю полость. Исследовав их, он решил, что если там что-то находится, то
эту вещицу не обнаружить и не достать из паза без специальной техники, без
рентгена, микродатчиков и лазерных скальпелей. Но это было бы слишком грубо,
подумал Саймон, откладывая в сторону кинжал. Слишком грубо и слишком примитивно
- путь силы, а не хитроумия. Если Сирадж ат-Навфали что-то спрятал в подставке,
он скорее всего не рассчитывал, что ее будут кромсать лазером. Даже микронной
толщины!
кошки под лапами и хвостом. Саймон уже взял ее за бока, собираясь переставить
на пол, но вдруг отдернул ладони и полез в нагрудный карман, где лежали
присоски, в количестве трех штук. Четвертой был запечатан рот Масрура -
примерно так же, как премудрый Соломон запечатывал бутыли с нахальными
джиннами.
легком давлении и удерживаться на любой поверхности, не повреждая и не
деформируя ее. Был у них один-единственный недостаток - работать с ними
полагалось с осторожностью, так как при резком отрыве они засасывали все, что
плохо держится, - пыль, мелкие каменные осколки, а то и забитые в стену гвозди.
Зато с их помощью умелый человек мог забираться на отвесные утесы, на столбы и
небоскребы или странствовать по потолкам не хуже мухи.
была поменьше ножных), он сдавил ее, превращая круглый вогнутый диск в нечто
овальное и вытянутое, затем прилепил свой импровизированный инструмент к ребру
подставки и резко дернул. На первый раз он обнаружил только пыль - очень
немного, так как в этом музее все экспонаты хранились в идеальных условиях.
Сдув ее, Саймон повторил попытку.
когда он исследовал группу щелей у правой задней лапы кошки, невод его
возвратился с добычей. Перевернув присоску, Саймон уставился на нее. Перед ним
был квадратный плоский футлярчик, прозрачная, наглухо запаянная капсула как раз
такого размера, чтобы поместиться в особой щели подставки, более глубокой, чем
остальные. В капсуле хранился плоский серебристый диск, и Саймону вдруг
показалось, что этот диск - одна иллюзия, что он в реальности не существует, а
просто нарисован на футляре - крохотная серебряная луна, вписанная в
голубовато-прозрачный квадрат.
предназначении диска.
кинжалом, и оглянулся на скатанный широким валиком ковер. Масрур лежал тихо,
без движения: может, все его силы уходили на то, чтоб дышать, или он размышлял
о дальнейшей своей судьбе. Среди музейных экспонатов племянник эмира смотрелся
бы совсем неплохо... Но Саймон отбросил эту мысль. Он был никудышным
таксидермистом; его стихия - охота, а не набивка чучел.
любит, и, руководствуясь этим правилом, он трижды проверил каждую из щелей, но
уже во второй раз в них не было даже пыли. Закончив работу, он щелкнул кошку по
носу, потер руки, положил крохотную капсулу на ладонь и поднес к глазам.
Запрессованная в ней серебристая монетка блестела загадочно и маняще.
компьютерной души. Но говорилось в нем не столько о компьютерах, сколько об их
возникновении, развитии и назначении - начиная с времен Чарльза Бэббид-жа,
когда вычислительная машина была всего лишь совокупностью шестеренок и
неуклюжих рычагов. Через сто лет появились электронные устройства, сначала
ненадежные и громоздкие, но стремительно уменьшавшиеся в размерах, так что к
концу двадцатого века компьютер можно было носить с собой. В стационарных
системах миниатюризация оборачивалась увеличением мощности, что позволяло
приблизиться к решению таких задач, которые еще недавно считались нереальными и
фантастическими - к общепланетным компьютерным сетям и искусственному
интеллекту. Но все это касалось тех электронных модулей, что хранят и
обрабатывают информацию и скрыты от человеческих глаз, от рядовых
пользователей, у коих компьютер ассоциировался прежде всего с экраном,
клавиатурой и щелью для ввода дискет. Все эти устройства не могли быть слишком
маленькими: на крохотном экране ничего не разглядишь, в крохотную клавишу не
ткнешь пальцем, а крошечную дискетку не удержишь в руках. Но в начале двадцать
первого столетия появился контактный шлем, своеобразный коммуникатор, связавший
человека и компьютер почти в единое целое; теперь экран и клавиатура являлись
голографическим изображением, вызываемым по мере надобности, и в своем
первоначальном виде сохранились только в примитивных устройствах - в радиофонах
и терминалах, в учебных компьютерах, в автопилотах глайдеров. Что же касается
дискет, частично заменивших книги и письменные документы, они прошли несколько
стадий миниатюризации, пока в 2036 году не был принят международный стандарт,
сохранившийся без изменения в последующих веках. Саймон даже помнил древнюю
меру длины, в которой измерялся диаметр компьютерных дисков, равный трем
четвертям дюйма - чуть больше восемнадцати миллиметров.
первого столетия, вполне подходившим для современных машин. Диск "три
четверти", согласно древней терминологии... Его можно было прочитать -
разумеется, если информация на нем сохранилась. Пожирая взглядом серебристую
чешуйку, Саймон пытался припомнить, что говорил по этому поводу Кастальский.
Теперь диски были почти вечными, и содержимое их терялось только с разрушением
носителя, под механическим ударом или воздействием высокой температуры. Но
Саймон знал, что так было отнюдь не всегда! На первых дисках данные хранились
недолго, три-четыре года или даже месяцы... А этот?.. Сделанный в двадцать
первом веке?.. Осталось на нем хоть что-нибудь, кроме неуловимой улыбки
Чеширского Кота?..
спокойствие. Если б здесь, в пещере, нашелся компьютер или порт общепланетной
сети... Весьма вероятно, компьютер тут был - в библиотеке, затерянный среди
шкафов и сундуков, - но Саймон знал, что не рискнет драгоценным диском. Всякое
обращение к компьютеру можно проверить, если не замести следы, а на это он не
имел ни времени, ни желания. Равным образом ему не хотелось, чтоб эмир Абдаллах
проведал, что за джинн прятался под лапками у белой кошки. Конечно, почтенный
Сирадж ибн-Му-сафар ат-Навфали был эмировым предком, но Сергей Невлюдов являлся
личностью совсем иного масштаба. А этот диск оставил именно он - Сергей, а не
Сирадж, создатель Пандуса, а не супруг прелестной Захры! И что бы он ни захотел
сказать, чем бы ни собрался поделиться, это принадлежало всем, всему
человечеству, обитавшему в сотнях миров, а не одной лишь семье ад-Дин.
Саймону казалось невозможным. Такой поступок мог быть описан многими
эвфемизмами, принятыми в Конторе, - реквизиция, изъятие или тайное отчуждение,
но Ричард Саймон считал все эти термины уместными, если речь шла о преступниках
или врагах. Эмир Абдаллах не являлся ни врагом, ни преступником, а это
существенно меняло дело: изъятие и реквизиция превращались в воровство. Всего
лишь терминологические тонкости... Но Саймон предпочитал подаренное краденому.
направился к мавританскому воину. Пояс мавра был широким, из двух слоев кожи,
отделанным потускневшим серебром; прекрасная ценная вещь, а кинжал с бирюзовыми
ножнами еще лучше, еще ценнее. Пояс наверняка изготовили здесь, на Аллах
Акбаре, а вот кинжал был старинным, и когда Саймон представил, сколько лет
этому клинку, в голове у него началось легкое кружение. Может, он помнил
Реконкисту, Сида и Абенсеррахов, может, - гибель и величие Гранады, или иные
события, случившиеся на Земле - на той Земле, что была теперь покинутой и
недоступной, как самая дальняя из галактик.
полосок кожи, расширил щель. Потом кинжал вернулся в ножны, а капсула,
колыбелька джинна, упокоилась в этой щели и лежала там, молчаливая и
незаметная, как непроросшее зернышко в теплой земле.
грозным мавром и забыл о капсуле. Как было обещано, он проник в пещеру
Али-Бабы, и теперь хозяин дарует ему частичку своих сокровищ - скромную, однако
Абдаллах снимет их собственными руками и поднесет ему - в награду и во
искупление маленьких неприятностей.
присоску с физиономии пленника и поставил его на ноги. Потом сказал:
человек, и он советовал мне: подняв оружие, стреляй! Ты не выстрелил, и теперь
я знаю, почему эмир не избрал тебя наследником.
я не выстрелил, то...
том, что ты не выстрелил. Наследник, тот просто не поднял бы оружия. Наследнику
надо быть умнее... Помнить, что предка его звали ат-Навфали... А это значит -
щедрый.
Володихин Дмитрий
Маккарти Кормак
Русанов Владислав
Курылев Олег
Березин Федор
Суворов Виктор