Чтение 61–й страницы книги ~Люди огня~

- Господин Болотов, вы хоть понимаете, с кем разговариваете?!

- По крайней мере не с Люцифером. И не с Богом.

- Дима, оставь! - одергивал Жан. Он старательно выговаривал "Дима", но все равно получалось с чудовищным французским акцентом.

- Да, государь, простите.

Другим интересным персонажем был колоритный усатый чех по имени Вацлав. Он, несомненно, тоже был аристократом, но внешне это никак не проявлялось. Рост под два метра, здоровенные плечи и вечная трубка в зубах. Типичный казачий атаман.

Из остальных мне запомнились австриец Франц, любивший говорить, что он именно австриец, а не немец, и соотечественник Плантара по имени Мишель. Было еще несколько французов, с которыми я почти не общался.

Рыцари Грааля. Ни один из них в подметки не годился д'Амени. Или просто я не смог сойтись с ними ближе. Скорее последнее. Меня окружала стена отчуждения, как чумного или прокаженного. Я так и не научился говорить об общине "мы". Я говорил "они". Жан оказался из них самым милосердным.

Мы сидели у костра недалеко от входа в пещеру, похожего на жерло печи. Багровое небо. Оно теперь всегда такое: рассвет, закат или полдень. И только ночью тьма без звезд или кровавая луна сквозь струи пепла.

Дима играл на гитаре что-то классическое. Потом сменил музыкальную тему и запел. Низкий с хрипотцой голос:

У белых ангельских врат

Целует солнце луну.

Зачем мне, любимая, врать?

Я видел эту страну.

Я падал в эту траву,

Высокую, до бедра,

Где шьет небесам канву

Веселый звон комара.

Я вернулся, Господи, в руки Твои,

Встречай!*

[Стихи Евгения Сусорова.]

Они уже не боялись зажигать костры. Вечные сумерки, холод. Да и Эммануилу не до систематической ловли "погибших". Две недели назад отложились Североамериканские Штаты, потом Южная Африка и Скандинавия. От Эммануиловой Империи методично отламывались кусочки по краям. Штаты всегда и были полунезависимы, об отделении они не объявляли, просто прекратили отчисления в бюджет. Эммануил готовил карательную экспедицию.

Почему так долго? Дварака по-прежнему лежала на востоке от Иерусалима и только ждала своего часа. Почему он медлит? Устал, растерял силы? Две недели, как это случилось. Раньше он был скор на расправу.

- Медлить больше нельзя, - сказал Жан. - Копье должно быть у нас. В подземный храм можно проникнуть через верхний.

Я пересказывал ему "Евангелие от Марка", но, видно, он не все услышал.

- Даже если вы сможете проникнуть под алтарь в Колодец Душ, в чем я сильно сомневаюсь, там внизу вас встретят минимум тридцать шесть бессмертных воинов, каждый из которых стоит десятерых. Ты намерен провести в Храм отряд из трехсот шестидесяти человек? При всем честном народе?

- Не при всем честном народе, а ночью. И не триста шестьдесят воинов, а гораздо меньше.

- Это безрассудство.

- Это храбрость. Трусов не держим. Трусость, Пьер, - это форма язычества. В этом мире никого не стоит бояться, кроме Бога, а он на нашей стороне.

- Ты верблюда-то привязывай! - усмехнулся я.

- Привяжем верблюда. Кстати, ты можешь остаться здесь. Я понял дорогу.

- В нижнем храме я не был, это так, зато строил верхний. Я там сориентируюсь получше вас.

Жан печально улыбнулся: "Ты ко всему прочему еще и строил верхний Храм!" Но вслух сказал:

- Хорошо.

- Только вы уж привяжите меня к какой-нибудь мачте, а то Эммануил действует на меня, как сирены.

- Привяжем. - Он встал. - Все. Сегодня вечером. Наверное... После молитвы.

- Жан, погоди. Да сядь ты! Во-первых, Храм на ночь запирают.

- Откроем.

- И выставляют охрану.

- Людей?

- Конечно, людей! Будет он в Иерусалиме джиннов с сянями демонстрировать!

- Справимся.

- Сяней огнестрельное оружие не берет. Только мечи. У тебя сколько народа мечом владеет?

- Найду.

- Ну смотри. Как знаешь. В крайнем случае я вернусь к своему Царю.

- Даже не думай об этом!

Я пожал плечами. Будто от этого что-то зависит, буду я думать или нет. Если меня там убьют, я определенно к нему вернусь. В любом случае.

После молитвы Жан вышел с просветленным лицом. На перевязи у него висел меч - прямо поверх джинсов. Смотрелось странно, но я бы не сказал, что смешно. Почему, собственно, джинсы - не рыцарская одежда?

С ним еще девять ребят с мечами, столь же мало озабоченных внешней стороной дела. Рыцари Грааля: Дима Раевский, чех Вацлав, Франц, Мишель и еще пятеро французов.

- Возьмешь какое-нибудь оружие? - спросил меня Жан.

- Пистолет. Этим я все равно не умею. Желательно с серебряными пулями, вымоченными в святой воде в течение трех дней.

- Серебряных пуль не обещаю, а пистолет найдем.

Смеркалось. Небо затянули тучи, и из багрового оно стало пепельно-серым. Пошел снег. Медленный снег крупными пушистыми хлопьями. Октябрь, Израиль, снег. Невозможно! Я вспомнил Рим.

Жан улыбнулся и подставил снегу лицо.

- Боже, как красиво!

- Не видел, что ли, никогда?

- Видел, в Бургундии, когда гостил у Шарля.

- Понятно. Что, поезд будет, три машины?

- У нас есть микроавтобус.

Нас было двенадцать: девять рыцарей Грааля, отец Иоанн, Жан и я. Впереди лежал темный Иерусалим.

Храм был слабо освещен, даже на него уже не хватало электричества. У "весов" стояла охрана.

- Попробуем пройти, - шепнул я Жану. - Я сам отбирал храмовую стражу, частью из своих телохранителей. Вы - за мной.

Охранники переговаривались. Знакомые голоса. Один из них Артем, он охранял нас с Марком в Японии и чудом спасся во время землетрясения. Другой - Стаc. Тоже знаю.

- К четвертой арке!

Стаc с Артемом шагнули вперед и направили на нас дула автоматов.

- Привет, ребята! Не узнаете?

- Господин Болотов!

- Петр!

- А Господь говорил, что вы на секретном задании...

Ага! Так вот какова версия Эммануила! Значит, надеется в скором времени предъявить публике меня воскресшего и заранее заботится о том, чтобы избежать лишних вопросов.

- Это и есть секретное задание. Эти люди со мной.

Артем кивнул.

- Сейчас мы откроем.

Стас бросился ему на помощь. Сияющие металлические двери распахнулись нам навстречу, и мы шагнули в Храм.

Я победно посмотрел на Плантара. Вот как мы здорово вошли! Без единого выстрела! И все благодаря мне.

Реакция Жана меня удивила.

- Секретное задание, значит? - сквозь зубы процедил он. - Дима!

Я почувствовал холод клинка у горла.

- Свяжи его! - приказал Плантар.

Мне сложили руки за спиной и стянули ремнем. Пистолет отобрали.

- Ну спасибо! - усмехнулся я. - Привязали к мачте, как обещали.

- Это ловушка? - спросил Плантар.

- Боже упаси! Кроме джиннов и бессмертных сяней, никого там не найдете - все, как обещал.

- Не поминал бы ты Бога, Пьер. Если это ловушка - умрешь первым.

- Если вы здесь поляжете - я все равно умру. Эммануил давно обещает даровать мне инфернальное тело. Очередность не так важна.

Жан не удостоил меня ответом, он шел к алтарю.

- За алтарем, метрах в трех, лестница в Колодец Душ, - сказал я.

- Ничего не вижу.

- Тогда отойди!

Под бдительным присмотром Димы я обошел алтарь и нащупал ногой тайный механизм. На полу словно раскрылся затвор старого фотоаппарата: каменные лепестки разъехались в стороны, открывая колодец с лестницей.

- Колодец Душ в принципе место открытое для посещения, но не всегда и не для всех. Свет есть у кого-нибудь?

Плантар зажег свечу и начал спускаться.

- Пойдемте!

Колодец Душ - каменный грот с двумя маленькими алтарями. Плантар посмотрел на меня:

- Который?

- Не знаю.

- Ребята, попробуйте оба.

Рыцари разделились и попытались сдвинуть алтарные камни. Безрезультатно.

- Там, наверное, механизм, аналогичный храмовому, - предположил Плантар.

- Не знаю, - я выразительно пожал плечами. - Я не был в нижнем храме.

Плантар яростно взглянул на меня.

- Пьер, попробуй!

Я прекрасно понимал, о чем он думает: Колодец Душ - идеальная мышеловка. Как выйти наверх, известно только мне, как войти в нижний храм - возможно, никому или тоже только мне.

- Ладно, - сказал я и направился к одному из алтарей. Мой выбор был совершенно случаен.

- Пьер! - тихо, как шелест осенней листвы. Голос Терезы.

Я обернулся.

Она стояла на коленях у другого алтаря, положив на него руки. Камень разгорался теплым солнечным светом.

- Этот! - сказал я и шагнул к нему.

Камень дрогнул и отъехал в сторону. Это не добавило Плантару доверия ко мне.

- Так! - сказал он, и я понял, что ни он, ни остальные рыцари ни Терезы, ни света не видели.

Я поискал глазами отца Иоанна. Он-то должен был видеть, если только это не плод моего больного воображения.

Святой вышел вперед, едва взглянул на меня без всякого выражения и направился к камню. Махнул рукой остальным:

- Пойдемте!

Рук мне не развязали, так что спускаться по крутой винтовой лестнице было весьма неудобно. Дима изредка поддерживал меня под локоть, чем напоминал о своем присутствии, и я косился на его обнаженный клинок.

Наконец, я увидел дно колодца, метрах в пяти под нами, слабо освещенное свечой Жана. Спустились. Лестница упиралась в гладкую каменную стену. Плантар обернулся ко мне.

- Ну?

- Еще один движущийся камень, очевидно, - сказал я.

- Открывай!

- У меня руки связаны.

- В Колодце Душ это тебе не помешало.

Я подошел вплотную к скале. Дверной проем был явный. Обсидиановое полукружье романской арки, и в ней, как в раме, гладкий камень - предполагаемая дверь.

- Посветите мне!

Жан провел свечой вдоль арки. Никаких признаков тайной пружины. Может быть, дверь вообще не открывается с этой стороны.

- Подальше от двери. Механизм не обязательно у арки.

Посветили подальше. Я вздохнул. Возможно, мы ищем то, чего нет вовсе, и от этого замка один ключ - воля Эммануила. Или Бога.

Я поднял глаза к каменному потолку. Шепнул: "Тереза!"

Ничего.

Обернулся к остальным и заметил взгляд Раевского, обращенный к Плантару. Взгляд содержал вопрос. Мне не надо было объяснять, какой.

Жан сделал движение правой рукой, вверх-вниз, от запястья: успокойся, не сейчас. И я мигом нашел в нём по крайней мере три положительных качества: Плантар был уравновешен, рассудителен и очень спокоен. Может быть, я и назову его государем, если, конечно, мы выйдем отсюда.

- Что делать будем? - спросил Дима.

- Подождем. Подумаем.

Мучительно тянулись минуты в поисках выхода, которого не было.

Стало жарко. Я коснулся пальцами двери за своей спиной и тут же отдернул руку. Отошел на шаг, резко повернулся.

- Жан, смотри!

Еще минуту ничего не происходило. Вдруг по камню пробежал алый всполох, словно отсвет костра, и раздались отдаленный гул и низкий вой, как от ветра. Наверное, такой ветер дует в аду над пылающими рвами.

Дверь разгоралась алым, словно ее подожгли изнутри.

- Франц, Мишель, к двери! - скомандовал План-тар. - Держите проем. Остальные - назад! Пьер, тебя касается! Будьте наготове!

Я отошел назад, за спины рыцарей, и поднялся на ступеньку, чтобы видеть дверь. Жан накрыл рукой и затушил свечу, так что теперь только пылающая скала заливала все алым сиянием.

Гул сменился скрежетом, и скала поползла вверх. Прямо перед нами стоял Эммануил и держал Копье. На острие набухала багровая капля. Он был в черном. Черная свободная мантия. Как это смотрелось! Черный цвет ему шел куда больше, чем белый. За спиной у Господа стояли Мария Новицкая в черном платье с алыми искрами, Марк, Иоанн и Филипп.

- Дима, - шепнул Плантар. Я скорее понял это, чем услышал.

Раевский взял меня за локоть, и я почувствовал у горла холод его меча.

Эммануил сразу узнал меня - как ни пытались рыцари отойти в тень, перед дверью было слишком мало места.

- Здравствуй, Пьетрос! Что, привели тебя, как овечку на привязи? Нашел к кому бежать!

Этой фразой он спас мне жизнь.

- Дима, стой! - тихий голос Плантара. - Уведи его повыше.

Я еще успел услышать, как Эммануил приказал кому-то у себя за спиной:

- Взять их! - и бросил Иоанну: - Иди! Ты знаешь, что делать!

Раевский утащил меня вверх ступеней на пятнадцать, лестница успела пару раз повернуть, но в колодец в центре шахты было видно, что происходит внизу. В проем ворвались двое: джинн и даосский сянь. Плантаровы рыцари встретили их плечом к плечу. Звон мечей слился с гулом подземного огня в единую инфернальную песню. Реквием.

Алое свечение джинна и синеватое даосского бессмертного: люди огня и люди льда.