удивилась она, увидев, как ты без штанов, тряся хозяйством, прибежал к ней из
кухни, угрожающе захрипел: <Не открывай дверь!>, а потом полез на нее! -
Гость коротко, жизнерадостно захохотал. - И знаешь, раздеваться-то она,
поняв твои очевидные намерения, сама начала, и только спрашивала дрожащим
таким голосочечком: <А вы меня правда любите, Андрей Андреевич? Вы меня
правда хоть немножко любите?>
оказаться могло.
<Ну не надо же так грубо, пожалуйста!> Все еще пыталась с тобой как-то
контакт наладить... А потом уж без слов кричала, до хрипоты... хотя... забавно,
только сейчас я сообразил... все равно ни одного ругательного слова в твой
адрес не высказала. М-да. Любят девки, когда их насилуют, любят... А как стал
ты ее ножиком ковырять - совсем обалдела.
выразительно обвел камеру взглядом и опять насмешливо уставился на
Симагина. - Я попробовал притушить твои звездочки, но ты их уже
заэкранировал заблаговременно. Молодец. Предусмотрительный. Так, глядишь
и впрямь научу тебя драться. На свою голову.
что ты совершенно напрасно тратишь силы на защиту Листрового. Он не твой
человек. Он тебе поддакнул, сделал вид, будто рассиропился и отпустил тебя -
а сам сидит сейчас и прикидывает, как получше расставить посты, чтобы
подловить тебя сегодня у Аси.
Симагин, - сколько в мире их интерпретаций нашим сознанием. Для
формирования поведения человека то, что он думает по поводу того или иного
события, более важно, чем то, что это событие на самом деле собой
представляет. В одном и том же поступке ты видишь одно, а я - другое, и с
этим ничего нельзя поделать. Чтобы я увидел так, как видишь ты, мне нужно
перестать быть собой и стать тобой. Ты мне, кажется, это уже предлагал
недавно, и мне не понравилось. Стоит ли сызнова это мусолить?
поступок человека столь же многозначен и многослоен, сколь и сам человек, в
нем содержатся самые разные семена. Какое именно взойдет - не в
последнюю .очередь зависит от того, что в поступке увидели окружающие.
Увидели подлость - и сам человек ощутит привкус подлости, и дальше все
пойдет по одному сценарию. Увидят подвиг - и сам человек почувствует при-
вкус подвига, и все пойдет уже по-иному. Один и тот же поступок будет иметь
совершенно разные последствия - в том числе и для внутреннего мира
человека, который этот поступок совершил.
каких именно последствий ты от чьего-то поступка ожидаешь?
чем ты ждал? - с улыбкой спросил гость. - Люди, как тебе, вероятно,
известно... только ты упорно на это закрываешь глаза по принципу: тысячу раз
не получалось завести вечный двигатель, но из этого отнюдь не следует, что его
не удастся завести при тысяча первой попытке... люди, как тебе известно,
чрезвычайно склонны именно таким образом обманываться. Но, когда обман
всплывает, начинают люто ненавидеть того, кто обманул их ожидания... хотя он
на самом деле вовсе и не обманывал - они сами обманулись. Хотели
обмануться, чтобы остаться в радужном, но лживом мирке иллюзий и не
сталкиваться с правдой. Я уж не говорю о ситуациях, когда те, кого ты назвал
бы подонками и подлецами, умышленно и корыстно обманывают людей, экс-
плуатируя именно придуманные такими, как ты, красивости. Никакого
улучшения мира не получается - просто растут взаимное недоверие и
взаимная ненависть. И уже почти инстинктивная неприязнь ко всему, что
можно обозвать, например, такими словами, как <высокий порыв>. Лучше не
обманываться ни на свой, ни на чужой счет. Принимать все таким, как оно есть
на самом деле.
деле?
втолковать некую элементарную истину умственно отсталому ребенку,
вздохнул гость. Потом, хохотнув и назидательно наставив на Симагина
указательный палец, сказал: - Практика - критерий истины!
тупой болью. - Но вот только практика бывает разная. Удалось зарезать или
растлить - одна практика. Удалось обмануть - другая практика. Удалось
вылечить - третья практика. Удалось воспитать - четвертая...
проще. Ты победил - одна практика. Тебя победили - другая. Ты добыл
жратвы для себя и своей самки - или тебя добыли на жратву. И третьей нет.
яме и не мечтать ни о чем ином. А можно карабкаться, срываться...
- Я стою на земле! - Он даже притопнул, а потом даже подпрыгнул и с силой
ударил каблуками изящных туфель в цементный пол камеры. - Твердо стою на
земле-матущке!
неровная.
Коммунизма - интересно и где-то даже полезно для здоровья. Но всю жизнь
там жить - холодно и уныло, ты не считаешь?
той высоты, к которой наилучшим образом приспособлено. А для души та
высота, на какую она поднялась, и является самой естественной.
напротив и слегка развел руками. - Когда начинается разговор о душе,
совести, бескорыстии и прочих явлениях, существование которых, мягко
говоря, не доказано, я умолкаю. Мне мое время дорого.
сморщился от боли - сломанные ребра даже при этом невинном движении тут
же напомнили о себе. А ведь когда начну работать, все-таки придется
регенерировать все повреждения, подумал Симагин. Да и не годится к Асе в
таком виде показываться. - Не я тебя сюда звал, чтобы поболтать...
как сегодня вечером или, самое позднее, в ночь я должен ожидать нападения.
Гляжу на тебя и не верю. Вот он ты, как на ладони. Единственно что - мыслей
твоих я прослушать не могу, не то что у Листрового или у святой девочки
Кирочки. Или у Аси твоей, - он бросил на Симагина испытующий взгляд, но
тот был невозмутим. - Запасся энергией, да. Нелепо затеял обернуть время
вспять. Хоть бы заэкранировался от меня, чтоб я не знал, где ты, что
предпринимаешь... Ведь у тебя хватило бы возможностей.
ничего не придумал - какой смысл?
беспокоился бы, тыркался во все углы, пытаясь тебя нащупать, прозванивал бы
мироздание по косвенным признакам, паниковал бы?.. Следил бы за мной и
удовольствие получал! Сил запасал!
прибавляют. Наоборот, - Симагин помедлил. - Не хватало еще начать тебя
жалеть... как, дескать, он беспокоится, как мечется, бедняга, как страдает...
может, поговорить с ним еще разок, объяснить - он же не глупый, поймет...
улыбнулся. На губе проступила кровь.
кружевным носовым платком углы глаз. - Давненько так не веселился. Все-
таки есть в вас, праведниках, что-то извращенное. Противоестественное.
Никогда мне вас не понять, - вздохнул, окончательно успокаиваясь после
приступа смеха. - Ладно. Значит, как я понимаю, завтра утром встречаемся и
подводим итоги, да?
ошибалась, все путала. По десять раз переспрашивала одно и то же. Постоянно
теряла что-нибудь. Если телефон звонил, прыгала к нему, как тигра, а если его
занимал кто-то из своих, готова была из собственной шкуры вывернуться и уж в
таком вот окаянном виде, окончательно остервенев, загрызть болтуна. Или
болтуныо. Словом, как вполне самокритично констатировала она, краешком со-
знания наблюдая себя со стороны, налицо все признаки отчаянной юной
влюбленности, и только совершенно непонятно, куда при этом девать седые
волосы, гастрит, тахикардию, скачущее давление, а также довольно длинную и
мало располагающую к новому сотворению кумиров биографию. Но
наблюдать-то себя со стороны она еще могла, а вот сделать что-нибудь с собой
- уже нет.
Обещал появиться вчера или сегодня. Вчера не появился. Значит, сегодня.
чтобы было чем попотчевать мужика, ежели тот и впрямь соизволит. Смех и
грех. Взмокла, как кобыла на скачках. Ну не дура ли ты, Аська, говорила она
сама себе, а душа с восторгом пела в ответ: дура, дура! За каких-то два дня, да и
видевшись-то, по сути, один вечер, на старости лет по уши втрескаться в
собственного бывшего мужа! Не смешно ли? А солнце сверкало и подмигивало:
смешно, ага. Ну конечно, смешно! И она смеялась, в мелькающем ритме чикая
Шилова Юлия
Лондон Джек
Свержин Владимир
Лукин Евгений
Прозоров Александр
Перумов Ник