Паухатаном, сейчас он лихорадочно размышлял, чем бы ему помочь. Он
огляделся, надеясь метнуть чем-нибудь в "приращенное" чудовище и тем самым
отвлечь его, дав Паухатану время спастись.
травы. К тому же у Гордона не осталось ни капли сил, он не мог даже
отползти от места, где его швырнули в мокрое месиво. Ему ничего не
оставалось, кроме как лежать и ждать конца схватки, а потом и своей
очереди.
то, что хотел. Только постарайся меня развеселить. Если я улыбнусь, ты
останешься в живых.
несокрушима хватка Маклина. При этом его дыхание оставалось по-прежнему
глубоким, а выражение лица отрешенным, даже смиренным. Ответ его прозвучал
ритмично, как мелодекламация:
везение мое осталось в прошлом... - Он глубоко вздохнул. - Я просил их: не
вынуждайте меня. А теперь все кончается здесь... - Серые глаза блеснули. -
Но это никогда не кончается. Конец несет только смерть.
свидетелем унижения Паухатана. "А я еще подтолкнул Дэну на поиски этого
героя..."
- Не заставляйте меня скучать, если цените последние мгновения вашей
жизни.
чем-то другом, пытаясь сосредоточиться на каких-то воспоминаниях и
поддерживая беседу лишь из вежливости.
несколько изменилось... когда вы уже перестали участвовать в программе.
обреченного соперника колотит озноб.
проект, как "приращение", всего лишь потому, что первый блин вышел комом?
вдох за другим.
что-то странное. На его голых плечах и груди то и дело выступали капельки
пота, тут же смываемые дождем. Его мышцы трепетали, словно от судорог.
него на глазах. Голос Паухатана звучал как бы издалека, словно говоривший
был немного не в себе:
силы... Зато они сосредоточились на замещающей подготовке, восточных
искусствах, биоэнергетике...
смешно!
чем-то понятном только ему, его губы шевелились, словно он проговаривал
нечто, издавна засевшее у него в памяти.
вглядеться в происходящее. По рукам и плечам Паухатана, а потом по шее и
по груди стали разбегаться какие-то бороздки. Дрожь его обрела
ритмичность, словно он вызывал ее преднамеренно.
бывало объяснял Паухатан. По-прежнему глубоко дыша, он начал
распрямляться.
представшей перед ним картине.
наслаждаетесь своей неволей. Мы похожи тем, что попали в ловушку гордыни
последних заносчивых предвоенных лет...
победителю. - Откуда столько удивления? Ведь не воображали же вы, что ваше
поколение - последнее?
Паухатан просто занимает его разговором, выигрывая время.
удалось. Длинный нож, напоминающий формой мачете, блеснул в свете фонаря,
занесенный над попавшей в тиски правой рукой горца.
все же каким-то чудом отреагировал на опасность: лезвие лишь слегка
оцарапало его, ибо он успел свободной рукой перехватить запястье Маклина.
обладающий более мощной мускулатурой генерал должен был вот-вот
располосовать Паухатану руку.
через голову кувырком. Генерал пружинисто вскочил на ноги и снова бросился
в атаку. Теперь они перемещались все быстрее, крутились как спицы в
колесе, поочередно швыряя друг друга наземь. Еще немного - и они пропали в
темноте, выступив за круг света. Раздался звук тяжелого падения, потом
еще... Гордону казалось, что рядом топчется стадо слонов.
освещенного места, чтобы хоть что-то разглядеть в потемках, и привалился к
стволу поваленного кедра. Но сколько он ни всматривался туда, где исчезли
соперники, ему не удавалось ничего увидеть. Пришлось следить за сражением,
ориентируясь по шуму и переполоху среди мелких лесных обитателей,
уступающих дорогу сцепившимся гигантам.
них клочьями, по телам сбегали розовые струйки. Ножа не было видно, но
даже безоружные оба соперника внушали ужас. Перед их натиском не могло
устоять ни одно деревце; за ними тянулась полоса будто перепаханной земли.
изящества. Тот, что пониже ростом, но мощнее, старался сойтись с
соперником вплотную и обхватить его; другой, что повыше, держался на
расстоянии и осыпал противника ударами, от которых вибрировал воздух,
казалось, на милю вокруг.
причем немолодые..."
сохраняла наивную атавистическую веру в гигантов, в богов в человеческом
обличье, чьи битвы заставляли вскипать моря и сокрушали горные кряжи.
Когда соперники снова исчезли в темноте, сознание Гордона, словно
защищаясь от жутких впечатлений, как это иногда случалось с ним,
переключилось на другое - и это в самый-то неподходящий момент. Он вдруг
стал вспоминать о том, что феномен "приращения", подобно многим новым
открытиям, был впервые применен в военных целях. Так происходило сплошь и
рядом; иные сферы применения достижений человеческого разума обозначались
потом: взять хоть химию, хоть авиацию или технологию "Звездных войн"...
Подлинное предназначение открытия становилось очевидным лишь спустя
какое-то время.
технология, помноженная на захватившие весь мир идеалы Нового Ренессанса,
сделалась достоянием всего человечества, то...
бы ничего невозможного!
Сперва он просто стоял, пошатываясь, затем, сильно хромая, тихонько
двинулся к месту схватки. Ему и в голову не приходило попытаться спастись
бегством - напротив, его неумолимо тянуло сделаться свидетелем последнего
из великих чудес XX столетия, которое разворачивалось сейчас под дождевыми
струями, в лесу наступающего каменного века, озаряемом молниями.
как-то освещались фонарем, но скоро Гордон оказался в непроглядной
темноте. Он ориентировался по звукам, пока все не стихло. Не стало ни
криков, ни тяжелых ударов - гремели лишь раскаты грома да шумела
неподалеку река.
Гордон наконец разглядел на фоне серых туч две темные фигуры, качающиеся
на вершине утеса, нависшего над рекой. Одна была кряжистой, с мощной шеей,
и напоминала быка Минотавра. Вторая больше походила на человеческую, но
смущали длинные волосы, которые развевались на ветру подобно
исполосованному непогодой знамени. Двое "приращенных" в разодранной одежде
стояли лицом к лицу и раскачивались под напором ветра. Потом они, словно
повинуясь сигналу, сошлись в последней схватке.
берегу реки, озарив поникшие ветви деревьев.
другого. Ослепительный миг был короток, но и его хватило, чтобы он
разглядел, как стоящий, напрягая мускулы, швыряет соперника с утеса.
Мелькнул черный силуэт - и тут молния потухла, не выдержав соревнования с
сырой тьмой.