Чтение 61–й страницы книги ~Фрайдэй~

- Вы похожи на своего покойного отца. Я думаю, это он придумал
танстаафл обедов не бывает>.

- Знаете, он не совсем мой отец, и я никогда не думала о нем как об
отце.

- Я знаю, что к чему, дорогая; я составляла некоторые документы для
вас. Он считал вас своей дочерью. Он безмерно гордился вами. Мне было
очень интересно, когда вы впервые позвонили мне - когда мне нужно было
молчать о том, что я знаю, но имея возможность посмотреть на вас. Что вы
хотели узнать?

Я рассказала ей о нашем с Уэйнрайт споре касательно кредитных
карточек. - Конечно, в "Мастер чардж Калифорния" мне установили такой
предельный кредит, который мне никогда не понадобится и который я не смогу
оплатить. Но разве это ее касается? Я не использовала даже свой
первоначальный взнос и собираюсь добавить к нему мое выходное пособие.
Двести девяносто семь и три десятых грамма чистого золота.

- Рода Уэйнрайт никогда не стоила и ломаного гроша как юрист; когда
умер мистер Эспозито, вашему отцу следовало сменить юрисконсульта.
Конечно, кредит, который выдан вам "Мастер чардж", ее никак не касается, и
она не может управлять нашим банком. Мисс Болдуин...

- Зовите меня Фрайдэй.

- Фрайдэй, ваш покойный отец был директором нашего банка и крупным
акционером. Хотя вы не получаете ничего из его состояния непосредственно,
вам пришлось бы задолжать огромную сумму, долгое время не выплачивать этот
долг и отказываться отвечать на вопросы о нем, чтобы ваш счет был
заморожен. Так что забудьте об этом. Но теперь, поскольку "Паджаро Сэндс"
закрывается, я должна знать ваш новый адрес.

- Гм, прямо сейчас ваш адрес - это единственный, который у меня есть.

- Понимаю. Ну что же, сообщите мне, как только он у вас появится.
Есть еще кое-кто, у кого та же проблема, проблема, которую Рода Уэйнрайт
без всякой необходимости еще больше усложнила. Есть еще люди, чьи
представители должны присутствовать при оглашении завещания. Она должна
была уведомить их, не сделала этого, а теперь они уехали из "Паджаро
Сэндс". Вы не знаете, где я могу найти Анну Йохансен? Или Сильвию
Хэвенайл?

- Я знаю женщину по имени Анна, которая была в "Сэндс". Она работала
с секретными документами. Второе имя мне незнакомо.

- Это должна быть та самая Анна; в моем списке она значится как
"клерк по секретным документам". Хэвенайл - квалифицированная медсестра.

- О! Они обе находятся сейчас за дверью, на которую я смотрю. Спят.
Все ночь были на ногах. Из-за смерти доктора Болдуина.

- Мне сегодня везет. Пожалуйста, скажите им - когда они проснутся -
что их представители должны присутствовать при оглашении завещания. Но не
будите их; я могу все уладить потом. Мы здесь не так мелочны.

- А не могли бы вы представлять их?

- Если вы этого хотите, да. Но пусть они позвонят мне. Мне
понадобится и их новый почтовый адрес. Где вы сейчас?

Я сказала ей, мы попрощались и разъединились. Потом я замерла и
позволила своей голове впитать информацию. Но Глория Томосава облегчила
мне работу. Я подозреваю, что на свете есть два типа юристов: те, кто
тратит свои силы на то, чтобы облегчить жизнь других людей - и паразиты.

Негромкий звонок и красная лампочка заставили меня снова подойти к
терминалу. Это был Бартон Макнай. Я сказала ему подниматься к нам, но
делать это тихо, как мышка. Я поцеловала его, не задумываясь, потом
вспомнила, что он не был другом по поцелую. Или был? Я не знала,
участвовал ли он в моем спасении от "Майора" - надо будет спросить.

- Никаких проблем, - сказал он мне. - "Бэнк оф Америка" принял его
для оплаты, но выдал мне авансом несколько сотен бруинов на расходы. Они
сказали мне, что чек по золотому счету может быть оплачен через Луна-Сити
примерно в двадцать четыре часа. Это, и плюс высокая финансовая репутация
нашего работодателя помогли мне выбраться из затруднительного положения.
Поэтому тебе не нужно разрешать мне спать здесь сегодня.

- Я должна радоваться? Но, поскольку ты теперь снова платежеспособен,
ты можешь угостить меня ужином. Но не здесь. Потому что мои соседки -
зомби. А может быть, совсем мертвые. Бедняжки всю ночь были на ногах.

- Ужинать еще слишком рано.

Для того, что мы сделали потом, не было слишком рано. Я этого не
планировала, но Барт заявил, что он планировал, в машине, но я ему не
верю. Я спросила его о той ночи на ферме, и, конечно, оказалось, что он
входил в состав боевой команды. Он заявил, что его оставили в резерве, и
поэтому он просто прокатился со всеми, но еще никто не признавался, что он
в ту ночь делал что-то опасное - но я помню, как босс говорил мне, что
участвовали все, потому что людей страшно не хватало - даже Теренс,
которому, в общем-то, даже бриться пока не обязательно.

Он не стал возражать, когда я начала раздевать его.

Барт был как раз тем, что мне было нужно. Произошло слишком много
событий, и я чувствовала себя издерганной. Секс - лучший транквилизатор,
чем все лекарства, и он намного полезнее для обмена веществ. Я не понимаю,
почему нормальные люди так переживают из-за секса. Это очень простая вещь;
это просто лучшая вещь в мире, лучше даже, чем еда.

В ванную в этом номере можно было попасть, не проходя через спальню,
номер был спланирован так, наверное, потому, что гостиная могла служить
второй спальней. Так что мы привели себя более-менее в порядок, я надела
этот облегающий комбинезон "Суперкожа", на который я поймала Иена прошлой
весной - и заметила, что надевая его, я сентиментально думаю о Иене, но
больше не переживаю из-за Иена и Джен - и Жоржа. Я могла бы найти их, я
была в этом уверена. Даже если они так и не вернутся домой, в худшем
случае я могла бы выйти на них через Бетти и Фредди.

Барт издал соответствующие животные звуки относительно того, как я
выгляжу в "Суперкоже", а я позволила ему полюбоваться, немного покрутилась
перед ним, сказала ему, что именно поэтому я его купила, потому что я ни
капли не стыжусь того, что я женщина, и хочу поблагодарить его за то, что
он сделал для меня; мои нервы были натянуты так, что на них можно было
играть как на арфе, а теперь они расслабились до такой степени, что
волочились по земле, и я решила заплатить за ужин, чтобы
продемонстрировать свою признательность.

Он предложил мне решить этот вопрос в честной борьбе. Я не сказала
ему, что в моменты страсти мне приходится быть очень осторожной, чтобы не
переломать мужчине кости; я только захихикала. Наверное, женщине моего
возраста не к лицу хихикать, но тем не менее - когда я счастлива, я
хихикаю.

Я позаботилась оставить моим подругам записку.

Когда мы вернулись, их не было, поэтому мы с Бартом легли в постель,
на этот раз сначала разложив эту складную двуспальную кровать. Я
проснулась, когда через комнату на цыпочках прошли вернувшиеся с ужина
Анна и Голди, но я, прикинув, что до утра осталось недолго, притворилась,
что сплю.

Следующим утром в какой-то момент я заметила, что Анна стоит над
нами, и счастливой при этом не выглядит - и, честное слово, это был первый
раз, когда мне пришло в голову, что Анна может быть недовольна, увидев
меня в постели с мужчиной. Конечно, я давно поняла, кто ее интересует
больше; конечно, я знала, что интересую ее я. Но она сама остудила это
чувство, и я перестала думать о ней как о незаконченном деле, которым мне
когда-нибудь придется заняться; она и Голди были просто моими
приятельницами, закадычными подругами, во всем доверявшими друг другу.

Барт жалобно сказал:

- Не смотрите на меня так сердито, госпожа; я зашел сюда только чтобы
укрыться от дождя.

- Я не сердилась, - слишком спокойно ответила она. - Я просто
пыталась сообразить, как, не разбудив вас, обойти вокруг кровати, чтобы
добраться до терминала. Я хочу заказать завтрак.

- Завтрак для нас всех? - спросила я.

- Конечно. Ты что хочешь?

- Всего понемногу и жареную картошку. Анна, милая, ты меня знаешь -
если это будет не мертвое, я убью его и съем сырым, с костями и всем
остальным.

- И мне того же, - согласился Барт.

- Шумные соседи. - Голди стояла в дверях и зевала. - Болтуны.
Ложитесь снова спать. - Я посмотрела на нее и поняла две вещи: раньше я
никогда по-настоящему ее не рассматривала, даже на пляже. И во-вторых,
если Анна обиделась на меня за то, что я спала с Бартом, с ее стороны это
было несправедливо; Голди выглядела удовлетворенной почти до неприличия.

- "Хэвенайл" значит "прибрежный остров", - сказала Голди, - и там
совсем не помешал бы дефис, потому что никто никогда не мог правильно это
написать или произнести. Поэтому меня все зовут просто "Голди" - как раз
удобно для команды босса, где никогда не одобрялись фамилии. Но все равно
это не такая сложная фамилия, как у миссис Томосава - после того, как я
где-то в четвертый раз неправильно ее произнесла, она попросила меня звать
ее "Глория".

Мы заканчивали обильный завтрак, обе мои подруги уже успели
поговорить с Глорией, завещание было оглашено, они обе (и Барт, к моему и
его удивлению) были теперь немного богаче, и мы все готовились к отъезду в
Лас-Вегас, где трое из нас собирались остановиться, чтобы найти работу, а
Анна просто собиралась остаться с нами, пока мы не разъедемся на работу.