концов мне удалось ухватиться за нейлоновый шкот. Это должно помочь.
Ребра паруса наверняка крепко застряли в ветвях, мой вес они выдержат
без труда... Я стукнул левой ногой по фибропластовому корпусу лодки,
норовя сбросить ее вниз.
камне, о том, сколько неприятностей он мне доставил... Боль была
похожей, только накатывала волнами через неравные интервалы... Придя в
себя, я обнаружил, что уже не лежу на ветвях, а вишу, цепляясь за
нейлоновый шнур. Несколько минут спустя налетел очередной порыв ветра, и
каяк рухнул в темноту. В гнездышке остались лишь немногочисленные
обломки.
вонзилась в мышцу. Вдобавок у меня лихорадка. Одному Богу известно,
сколько времени я провел под дождем без сознания. В порезы могли
проникнуть самые невероятные микробы. Наверно, начинается гангрена. Этот
гнилостный запах - возможно, он исходит от меня.
осторожно ощупывать бедро, но при первом же прикосновении громко
застонал и чуть было не потерял сознание. Да, если я снова вырублюсь, то
рискую свалиться вслед за лодкой. Я пошевелил левой ногой: та в
нескольких местах онемела, но в остальном с ней вроде все было
нормально. Ладно; подумаешь, какой-то перелом...
продолжаться бесконечно? У тебя нет медпакета, костер ты развести не
можешь, инструментов и оружия не осталось, зато появилась лихорадка...
Замечательно, правда? А ты говоришь - какой-то перелом.
дереве остаток ночи - которая закончится то ли через десять минут, то ли
через тридцать часов... Или попробовать спуститься.
дождя, поудобнее расположить сломанную ногу, сделать шину...
лиану, по которой мог бы спуститься.
или вдвое меньше. Молнии уже не вспыхивали, находить в непроглядной
тьме, за что ухватиться, было чрезвычайно сложно, однако над джунглями
появилась полоса призрачного красноватого света, которая слегка рассеяла
мрак и позволила мне худо-бедно ориентироваться.
пожара...
Ветви оставались такими же толстыми до самой земли, а вот листья с
острыми как лезвия кромками попадались реже. Правда, насчет земли я
выразился неудачно. Передохнув в развилке двух ветвей, придя в себя от
боли и прогнав головокружение, я продолжил спуск - и ощутил под собой
воду. Нога отдернулась сама собой. В красноватом свете я разглядел, что
вода повсюду, бурлит вокруг серо-зеленых стволов - черная, маслянистая,
похожая на нефть.
придется строить плот. На этой планете, по идее, должно быть два
портала, соответственно выше и ниже по течению. До второго мне просто
необходимо добраться. Что ж, плот я уже строил...
топор и лазер. А теперь ты даже не можешь стоять на ногах...
бросало в дрожь. Стараясь отвлечься, я принялся прикидывать, что
расскажу Энее, когда мы увидимся вновь.
шуме дождя и плеске воды в полуметре подо мной. Пожалуй, надо взобраться
повыше, если я не хочу утонуть. Ведь вода за ночь может подняться. Какая
ирония! Затратить столько с ил на спуск для того, чтобы в итоге вновь
подниматься. Лучше влезть на три-четыре метра. Кто ее знает, насколько
она тут поднимается. Но сначала нужно перевести дыхание и подождать,
пока утихнет боль. Пара минут, не больше...
на провисающих ветвях в каких-то сантиметрах от поверхности бурлящего
потока, который лавировал между стволами деревьев. Вокруг стоял
полумрак, как в сумерках. Похоже, я проспал целый день и сейчас уже
вечер. По-прежнему шел дождь, но не тропический ливень, а так, морось.
Хотя с лихорадкой определить было трудно, мне казалось, что тут тепло,
зато влажность явно на пределе.
тупая боль в сломанной ноге и начинается боль в голове, в спине и в
животе. Короче, ощущение такое, будто под черепом перекатывается сгусток
ртути, реагируя на каждый поворот головы. Головокружение сопровождалось
приступами тошноты. Крепче ухватившись за ветки, я задумался над
прелестями дальних путешествий.
переменил позу и принялся изучать воду: она была серой, кое-где пенилась
и несла обрывки пальмовых листьев и сухие ветви. Я поднял голову, но
нигде не заметил ни каяка, ни паруса. Любой обломок фибропласта,
свалившийся ночью с дерева, наверняка давным-давно унесло течением.
гиперионским заливом Тоскахай. Там паводки случались раз в году, весной,
а здесь, в этом тропическом лесу, вода с тем же успехом могла стоять
вечно. Где здесь? Да какая разница!
глубина потока могла быть какой угодно - от нескольких сантиметров до
многих метров. По стволам деревьев судить трудно. Течение быстрое, но не
настолько, чтобы унести меня, если я ухвачусь как следует за нижние
ветви. Если мне повезет, если в здешних лужах не водятся хищники вроде
гиперионских водяных клещей и прочая гадость, я могу куда-нибудь
добрести...
одной.
головой и осторожно спустил в воду левую ногу; правая лежала на другой
ветке. Снова накатила боль, но я не отступал и опускал ногу все ниже - в
сером потоке скрылась ступня, затем лодыжка, колено... Я чуть
передвинулся... Сломанная нога соскользнула с ветки, и я не сдержал
стона. Мышцы рук напряглись, удерживая тело.
вокруг талии, брызгала мне в грудь. Она была теплой и как будто слегка
утихомирила боль в правой ноге.
некоторые наверняка завезены еще первыми "ковчегами" и наверняка успели
мутировать. Ты придешься им по вкусу, Рауль.
и огляделся. Голова болела, левый глаз заплыл, на веках запеклась корка,
но все же кое-что я им видел.
ни конца ни края, с темно-зеленых, почти черных ветвей свешивались
широкие листья. Слева, впрочем, виднелось нечто вроде просвета. И почва
под ногами, когда я направился туда, показалась мне чуть более твердой.
правую, порой пригибался, чтобы пройти под низко нависающими листьями,
порой огибал препятствие - как тореадор в замедленной съемке, пропуская
мимо себя плывущие по воде обломки. Чтобы добраться до просвета, ушло
несколько часов. Но все равно иного занятия у меня не было.
чувствуя, как течение пытается подхватить меня и унести, и уставился на
бесконечное пространство серой воды. Противоположного берега видно не
было - но не потому, что вода простиралась настолько далеко. Просто над
поверхностью реки - а что это река, а не озеро и не море, можно было
догадаться по водоворотам, двигавшимся справа налево, - клубился то ли
туман, то ли завеса облаков, видимость составляла около сотни метров; не
больше. Серая вода, серо-зеленые влажные стволы, темно-серые облака...
Свет как будто стал тусклее. Приближалась ночь.
тропическую жару, мои зубы противно стучали, а руки дрожали, и я ничего
не мог с этим поделать. Где-то по дороге я нечаянно наступил на правую
ногу, и боль была такой, что захотелось завопить во все горло. Признаюсь
честно, я и завопил. А потом, сперва тихо, затем все громче, принялся
распевать боевые марши гиперионских сил самообороны, после которых
перешел к скабрезным лимерикам, коих наслушался в бытность матросом на
Перумов Ник
Андреев Николай
Сертаков Виталий
Никитин Юрий
Сапковский Анджей
Акунин Борис