Чтение 61–й страницы книги ~Угроза вторжения~

такой твердый!

Воздух вязкий. Ветер стал густой, вязкой струёй, толкающей тебя в спину
Ветер гонит тебя навстречу тонкой, хрупкой стене... Уже ничего на свете не
может тебя остановить. Ничего!

Журавлев онемел, увидев, как Максимов, закрыв глаза, бросился к стене. Не
добежав двух метров, он подпрыгнул, сжался в комок и, выставив вперед плечо,
врезался в стену. Влажная от дождя щербатая поверхность дрогнула от основания
до самого верха, потом, словно от взрыва, в разные стороны полетели осколки.
Журавлев непроизвольно закрыл рукой лицо...

- Ко мне, живо! - Максимов махал ему рукой, стоя в проломе. Весь с головы
до ног перемазан красно-коричневой грязью, лицо неживое, только горят
расширенные до предела глаза. - Бегом, твою мать!!!

Журавлев побежал на подгибающихся ногах, в висках отчаянно стучали
раскаленные молоточки, перед глазами плясали багровые всполохи. За спиной он
вдруг услышал чавканье бегущих по липкой жиже ног.

Боясь оглянуться, боясь упасть, он из последних сил бежал к пролому. Над
головой вжикнуло, будто пронеслась рассерженная оса. Потом еще раз... Лишь
после этого он услышал звук выстрелов.

Максимов отступил, пропуская Журавлева, опять вскинул руку и выстрелил, не
дав подняться распластавшемуся на земле человеку. Тот зашипел и потянулся к
валявшемуся рядом пятизарядному дробовику. Максимов выстрелил, пуля цокнула по
стальному боку "Ремингтона", и через мгновение дрогнули от взрыва окна. Человек
от удара огня перевалился на бок, прижал заляпанные красным руки к лицу и завыл
низко, по-звериному...

* * *

Из трех припаркованных у обочины машин он выбрал самую неприметную -
бежевый "жигуленок". Подбежав, ткнул ногой по колесу. Слава богу, хозяин еще не
обзавелся сигнализацией. Быстро просунул лезвие стилета в зазор между стеклом и
корпусом двери щелкнул замок.

Максимов нырнул в салон, вырвал провода из замка зажигания, по наитию
сразу же нашел нужную пару. Пальцы обожгла электрическая искра, и тут же глухо
заурчал мотор. Никто из прохожих не обратил внимание на "жигуленка", на второй
скорости сорвавшегося с места и нырнувшего в соседний двор.

Журавлев стоял там, где его оставил Максимов, всем телом привалившись к
крайнему в ряду убогих самодельных гаражей. Дорогу к ним преграждала песочница,
заваленная мусором до самых краев, и неведомого назначения металлическая
конструкция. Максимов распахнул дверь, хотел крикнуть, чтобы бежал к машине, но
ноги сами подбросили тело вверх, он кувырком перекатился через капот и бросился
к гаражу.

Чутье не подвело - он успел на секунду раньше.

Из щели между гаражами уже вылезал огромный верзила и медленно поднимал
руку с пистолетом. Журавлев был на грани обморока и ничего вокруг себя не
замечал.

Максимов резко ткнул носком ботинка в землю, и струя мокрого крошева
ударила в лицо верзиле. Тот инстинктивно вскинул руку с пистолетом, закрывая
глаза. Максимов поймал его кисть, рванул на себя, поднырнул под руку и до
хруста в суставах вывернул ее вверх. Все было сделано так резко, что тело
противника оторвалось от земли, Максимов повел его руку по дуге вверх,
заставляя сделать кувырок. Перед лицом мелькнули скрюченные ноги, и верзила
грузно рухнул на землю. В плече у него треснуло, словно ветром сломало ветку,
он разинул рот, но закричать не смог, ребро ботинка врезалось в горло,
одновременно с ударом ногой Максимов резким тычком в локоть сломал руку,
сжимавшую пистолет. Верзила захрипел, изо рта полезла белая пена. Максимов
зарычал и, рухнув всем телом вниз, впечатал кулак в покатый лоб противника. Тот
дрогнул всем телом, ноги судорожно поджались, потом разом обмяк, из носа, рта и
ушей хлынула кровь.

- Бегом к машине!! - заорал Максимов. Журавлев не пошевелился, рот был
открыт, вытаращенные до предела глаза смотрели куда-то поверх Максимова.

Чутье подсказало - опасность сзади. Максимов кувырком перелетел через
распростертое у ног тело, входя во второй кувырок, метнул из-под локтя стилет.
Вскочив на ноги, первым делом рванул за плечо Журавлева, опрокинув его на
землю, развернулся, успев упасть на колено, пистолет уже был выхвачен из кобуры
и сам искал цель. Максимов знал, где должен быть человек,- на крыше гаража. Он
и был там, только уже заваливался на подкашивающихся ногах. Сначала в грязь
плюхнулся пистолет, через мгновение следом свалилось тело.

Максимов подбежал, ударом ноги перевернул на спину. Из груди человека,
чуть выше верхнего края бронежилета, торчала черная рукоятка стилета. Он еще
хрипел и отчаянно вращал зрачками. Они казались неестественно белыми на
перемазанном грязью и кровью лице.

"Всегда добивай врага. Недобитый враг будет мстить. Недобитый враг - это
след", - вспыхнуло в сознании навсегда впечатанное в него правило. Максимов
уперся коленом в грудь лежащего, вытащил стилет и резко ударил граненым клинком
по горлу. Красная шипучая пена залепила пальцы.

Журавлев лежал без движения, лицом вниз. Плащ был заляпан грязью. Одна
штанина задралась, оголив до колена ногу. Максимов мельком обратил внимание на
змейки варикозных вен, вспучившихся на бледной коже.

"Полтора центнера минимум",- подумал Максимов, прикидывая на глаз вес
Журавлева. На секунду закрыл глаза...

Мир таков, каким я его представляю. Все в нем такое, каким я хочу видеть.
Легкое и тяжелое, твердое и мягкое, сильное и слабое - это лишь названия,
которые даю я. Стань сильным!!! Стань могучим!!! А ты - стань легким, как
перышко! Стань невесомым!!!

Он одним рывком оторвал Журавлева от земли, бросил на плечо и легко, ни
разу не сбившись с шага, побежал к машине.

Глава двадцать третья

ПОБЕДИТЕЛЬ ПОЛУЧАЕТ ВСЕ

Неприкасаемые

Журавлев тяжело икнул, под грудиной, казалось, что-то лопнуло, и он
застонал от боли. Глаза удалось открыть с великим трудом, веки стали тяжелыми,
словно налитые свинцом. Он попытался сплюнуть приторно-сладкую слюну, забившую
рот, но безвольные губы только выдавили липкую струйку, противно, как склизкий
червяк, ползущую по подбородку.

Тело бил сильный озноб, он попытался натянуть на себя плащ, но рука,
скользнув по гладкой ткани, безвольно повисла. Он скосил на нее глаза и с
ужасом отметил, что рука голая. Пошевелил плечами, подкладка плаща холодом
обожгла голые плечи.

Он лежал на животе, голова до боли в шее отвернута в сторону. Прямо перед
глазами был край синего армейского одеяла. Больше он ничего не видел. Кругом
было тихо. Только мерно капали откуда-то сверху крупные капли. Пахло прелой
листвой, мокрой корой деревьев и почему-то бензином.

- Все в порядке. Я рядом. Лежите и не шевелитесь.

Голос был знакомый. Журавлев напрягся и прошептал:

- Макс, ты?

- Больше некому.

Прямо перед глазами возникли высокие ботинки, перемазанные грязью. Потом
мир вокруг перевернулся, и Журавлев, с облегчением вздохнув, увидел над собой
лицо Максимова.

- Что со мной?

- Насколько я понял, диабетический криз. - Максимов присел на корточки,
поправил на Журавлеве плащ.- Хорошо, что в "бардачке" нашел пару конфет. Без
них вы бы точно копыта откинули.

- Кто меня раздел? - говорил медленно, не то что слова, сами мысли
давались с трудом.

- Я, кому же еще! Пришлось сделать акупунктуру. Вы уж извините, но точки
на теле пришлось надрезать ножом. Иначе не помогло бы.

- Спасибо тебе,- он попытался нашарить руку Максимова, но кругом была
только пустота.- Лес, да? Давно мы здесь?

- Уже минут сорок над вами колдую. Честно говоря, даже не надеялся.

- Позвони Гаврилову...

- Связи нет.- Максимов потянулся куда-то в сторону и поднес к глазам
Журавлева радиотелефон. Из треснувшего корпуса торчали цветные проводки. -
Кое-кто его задницей примял. Но не напрягайтесь, сейчас уже поедем. Довезу до
дачи, там и трепитесь с Гавриловым, сколько влезет.

Журавлев промолчал. Попытался вспомнить, что же произошло. С того момента,
как Максимов вытащил его из "Волги", реальность перестала существовать. Все
ожившее сейчас в голове казалось осколками бредового сна. Самое отчетливое
воспоминание - Максимов, весь в кирпично-красной грязи, стоящий в проломе
стены. А дальше - полный провал.

Он с замершим сердцем ощутил, как в голову бешеными толчками бросилась
кровь, дыхание перехватило, он надсадно закашлялся, глаза сразу же залило
вязкой влагой.

На взмокший лоб легла холодная ладонь, и голос Максимова, едва слышный
сквозь нудный шум прибоя, клокочущий в ушах, произнес:

- Расслабься! Немедленно расслабься! Второго чуда не будет, еще один
подъем давления я уже не собью. Сахар в крови и давление - прямая дорога на тот
свет. Расслабься, кому говорю!

Журавлев намертво вцепился в его ледяные сильные пальцы, прижал их к лицу.
Сейчас он вдруг с отчетливой, предсмертной ясностью почувствовал свою
обреченность. Болезнь, сплетшая жгучую паутину внутри живота, проснулась, он
ясно чувствовал, как заворочался этот склизкий зверек, запуская острые зубки в
измученное тело.

Он вдруг увидел себя со стороны. Дряблая белесая туша, огромная рыбина,
выброшенная на грязный песок, залитые красным глаза бестолково выпучены. Он
почувствовал мерзкий трупный запах, идущий от кожи, и едва справился со