главному редактору, а мудро постучался к самому рядовому литсотруднику.
Просидев со мной два или три часа, не пожалев ни времени, ни доводов, ни
эмоций, он полностью убедил меня в верности идеи, в абсолютной жизненной
необходимости "ремонтных бригад", без которых я уже не представлял себе
дальнейшего существования. Затем он взял меня под руку и сказал: "Веди к
своему прямому начальнику". Моим "прямым" был И. Лаговский, заведующий
отделом "Юного техника", и мы пошли к нему. Розов чувствовал себя спокойно и
уверенно, потому что знал: сейчас Лаговский его выслушает, потом спросит мое
мнение, а я уже полностью принадлежу Розову, я им у Лаговского "отобран"! И
действительно, через полчаса мы уже втроем - Розов, Лаговский и я - сидели в
кабинете у заместителя главного редактора М.В. Хвастунова. В какие-то десять
минут мы "отобрали" Хвастунова у Болховитинова, и, когда пришли к главному
редактору, он был совершенно обезоруженным, "без войска", и нам ничего не
стоило "голыми руками" получить под идею Розова две полосы в ближайшем
номере журнала.
что надо собирать сведения о людях, с которыми мы намерены беседовать, не
знаю. Но и без Розова моя "идея" была бы неубедительна. Во всяком случае, с
кем бы я ни беседовал, стоило мне вспомнить Розова, как я начинал
интересоваться людьми, которых знал мой собеседник, но с которыми мне только
предстояло встретиться. "Вы упомянули, - говорил я, - Петрова. Это который
играет на кларнете и при этом хорошо поддает?" - "Что вы! - мягко отвечал
собеседник. - Он, как женился, пить сразу бросил". - "Чего так?" - "Да жена
его в вытрезвителе работает, они там и познакомились, и характер у нее,
можете представить. Однажды у них история из-за кларнета вышла..." - только
успей открыть заслонку: водопад сведений! И в блокноте рядом с фамилией
Петрова, с которым еще предстоял разговор, ложились данные, позволяющие
построить беседу с ним в верном ключе.
беседа возникает спонтанно и нет сведений? Даже в этих случаях я не
тороплюсь. Задаю для начала несколько ознакомительных вопросов: где
работает, к чему имеет отношение, кого из уже знакомых мне людей знает,
какого мнения о последнем нашумевшем в городе событии - короче говоря,
стараюсь немного отодвинуть суть дела, по которому мы встретились. А иногда,
извинившись, делаю паузу на пять-десять минут, чтобы сосредоточиться,
сбросить с себя посторонние мысли и подумать о содержании предстоящего
разговора.
бродит в потемках, а точно знает, что ему нужно. Это ощущение обеспечивает
успех.
Потому что вопрос "в лоб" не требует от собеседника размышлений и еще
потому, что отвечать на него неинтересно. Положим, нужны некоторые
биографические данные:
Школу окончил в 1956 году. Затем поступил...
ускользает от внимания журналиста.
а потом и тех, кого лучше бы не вспоминать.
долгую паузу, и, я убежден, начнет говорить, и все необходимые журналисту
биографические сведения окажутся в его рассказе:
уже на каблуках топали, но он из принципа: мол, город городом, а деревня
чтоб чистая была, незагрязненная. Так вот однажды, а я ведь не городской,
всего двенадцать лет как из села уехал, случилось мне вернуться в мою
Березовку, в мой Ярцевский район, и около сельпо встречаю деда Алешу, его до
восьмидесяти лет, до самой смерти так и звали Алешей...
рождения", только "рваным методом". А потом, если возникнет надобность,
всегда можно соединить; правда, надобности такой почти не бывает, потому что
читателю скучно иметь дело с биографией "сложенной", он предпочитает такую,
как она рассказывается "живьем".
чего-то? Если вам снятся сны, какие преимущественно? Или, по крайней мере,
несколько раз повторявшиеся? А почему, не задумывались?
биографических данных. Или вот еще пример "не лобового" разговора с
собеседником. Положим, вам нужно получить сведения о профессиональных
заботах человека. Можно спросить:
собеседник. - Нормально. План на сто три даю, с качеством не жалуются,
заработок - сто восемьдесят без вычетов.
журналисту - неизвест-но, хоть заново повторяй вопрос. Но можно и так:
это, плохо ли, и как отражается на выработке, и не горит ли из-за шагов
качество, и стоит ли количество шагов еще увеличивать или сокращать, и как
зависит от них зарплата - вся картина профессиональной деятельности
собеседника налицо, а журналист уже не может его остановить.
положение. Так и можно задать вопрос: "Расскажите, пожалуйста, о своем
материальном положении".
сворачивает скулы от нашей журналистской прямолинейности.
довольно часто: в двадцать пять конвертов я мысленно вкладываю по десять
тысяч рублей новенькими купюрами, раздаю конверты двадцати пяти студентам
одной группы и говорю, словно я Крез: "Тратьте!" Игра игрой, но, помню, лишь
двоим удалось мгновенно разделаться со всей суммой сразу, и то потому, что
эта пара догадалась купить автомашины, хотя, мне кажется, студентам больше
подошел бы мотоцикл. Остальные моты и транжиры, не использовав и половины
денег, подняли руки вверх.
медля, он сказал: "Во-первых, я всем объявлю, что у меня есть шальные
деньги!" Это значит, весь курс имел шанс быть приглашенным Лебедевым в
ресторан. Затем он купил ма-тери стиральную машину с центрифугой, отцу -
"что он пожелает", а себе - книги. Добавлю от себя, чтобы особенно много не
перечислять, что по ходу дела, тратя мифические деньги, мой герой полностью
и без всякого принуждения "раскрыл" передо мною свой гардероб. Это дало мне
возможность на-писать потом в очерке, что, прожив в Горьком около месяца, я
видел Лебедева в одном и том же костюме, в котором он ходил на занятия,
валялся на диване, если не замечала мать, и пошел бы в ресторан на банкет.
Что у него еще было одно пальто цвета маренго, по поводу которого одна
весьма заинтересованная студентка сказала, что оно "ужасное", пара свитеров
и, наконец, ботинки сорок пятого размера, про которые, очевидно, и поется в
студенческой песне: "Мне до самой смерти хватит пары башмаков".
предельной четкостью, суммируя все "траты": мои студенты - народ не
меркантильный, но в то же время с явно заниженными потребностями. Я уж не
говорю о том, что кроме гардероба и Лебедев, и его товарищи раскрывали
передо мной свои характеры, свое отношение к "презренному металлу", свои
жизненные планы и надежды. Множество живых человеческих деталей и
подробностей, указанных мною в процессе игры, нашли потом отражение в
очерке. Потому и называю я вопросы типа только что продемонстрированного
вопросами-"кладами".
отличие от статичных. Собственно говоря, игра с десятью тысячами рублей -
типичный ситуационный вопрос. Он ставит собесед-ника в положение, которое
заставляет его действовать, что-то предпринимать, забыв о том, что он сидит
в кабинете за столом перед журналистом, который пишет в блокноте.
свое собеседник знает, претензий к нему нет, на работу не опаздывает,
скандалит редко и не без повода - недавно, например, поругался с таким-то
из-за того-то, но наверху вроде бы разобрались, выводов не сделали... Ах,
абстрактно? Ну, если абстрактно, другой вопрос. Уволили бы, памятник им
поставил! Потому что истинное призвание собеседника не то, чем он
занимается, - а сцена! Да-да, вот уже восемь лет играет в самодеятельном
оркестре народных инструментов на кларнете. Ушел бы наконец в профессионалы,
и на душе было бы легче, и денег побольше.
большая, но на пятом этаже и без лифта, да и к тому же, говорят, что лошадь
вниз по лестнице ходить не умеет. Пришлось бы передарить тестю, он бы продал
"Москвич", купил бричку и возил пассажиров от вокзала до рынка, у него эта
черточка имеется, он клубнику разводит для продажи, недавно собаку отвез на
дачу - сторожить...
Поехал бы в командировку, как всегда толкачем, и тут же тебе - номер в
гостинице: лауреат! А то приедешь - и первые три ночи спи в холле, на