у него в кармане. - Потом, обращаясь к поверенному, он заявил:
несколько лет тому назад: поместье Синглсайд отказано в нем мисс Люси
Бертрам.
каком-нибудь более позднем распоряжении?
взял бумагу из рук ученого адвоката и пробежал ее глазами.
иначе как у него в кармане еще одно завещание.
выходя из себя.
задушит мышь сразу? Нет ли здесь уверенности в своей силе и желания немного
подразнить всех, кто ждет? Итак, мистер Протокол, что вы скажете насчет
завещания?
заверено по всем правилам.
в ваших руках, не так ли? - спросил адвокат.
ответил Протокол, доставая пачку бумаг, перевязанных тесемкой и опечатанных
на каждом узле и сгибе черными сургучными печатями. - То завещание, которое
вы, мистер Плейдел, только что предъявляли, помечено первым июня тысяча
семьсот.., года, а на этом, - заявил он, срывая печати и медленно
развертывая бумагу, - стоит пометка двадцатого, впрочем нет, двадцать
первого апреля сего года, то есть на десять лет позднее.
выражение у сэра Тоби Белча. - Месяц и год как раз те, когда с Элленгауэном
беда стряслась. Но послушаем все же, что она там пишет.
медленным, ровным и внятным голосом стал читать завещание.
гасла надежда и которые старались среди окутавшего все и вся густого тумана
разных юридических формулировок во что бы то ни стало разглядеть настоящую
волю покойной, являли собою зрелище, достойное кисти Хогарта.
всех строений и всех земель Синглсайда и других поместий, как-то: Лаверлеса,
Лайелона, Спинстерс-Ноу и бог знает еще каких, сообщалось, что все
передается (тут голос чтеца понизился до скромного пиано) Питеру Протоколу,
адвокату, как лицу, способностям и честности которого она вполне доверяет
(наша высокочтимая и дорогая покойница настояла на том, чтобы указать это
именно в таких выражениях), на сохранение (здесь к нашему чтецу вернулись и
прежний голос и прежнее выражение лица, а лица некоторых слушателей, которые
перед этим так вытянулись, что им мог бы позавидовать сам мистер Мортклок,
заметно укоротились) - на сохранение, имея в виду нижеследующие
обстоятельства, соображения и цели.
заключалась вся суть дела. Первым пунктом было вступление, утверждавшее, что
завещательница происходит из старинного рода Элленгауэнов и что ее почтенный
прадед, блаженной памяти Эндрю Бертрам, первый владелец Синглсайда, был
вторым сыном Аллана Бертрама, пятнадцатого по счету барона Элленгауэна.
Далее утверждалось, что, хотя и было известно, что Генри Бертрам, сын и
наследник Годфри Бертрама, ныне Элленгауэна, был в раннем детстве украден у
родителей, она, завещательница, твердо убеждена, что он жив и находится
где-то на чужбине и что божественное провидение поможет ему вернуть все свои
земли.
приняв на хранение настоящее завещание, - вернуть означенные земли, как
Синглсайд, так и остальные, равно как и все прочие виды владений (исключив,
разумеется, причитающееся ему вознаграждение за труды), вышеупомянутому
Генри Бертраму, когда тот возвратится на родину. А на время пребывания
последнего на чужбине и в случае, если он вообще никогда не вернется в
Шотландию, ее душеприказчик, мистер Питер Протокол, которому вверено все
имение, обязан разделить доходы с земель и проценты с капитала (опять-таки
удержав из них соответственное вознаграждение за свои труды) на равные части
между четырьмя благотворительными учреждениями, поименованными в завещании.
Право управлять имением, отдавать земли в аренду, занимать и давать взаймы
деньги - словом, полное владение всеми видами собственности предоставляется
указанному доверенному лицу, а в случае его смерти переходит к другим лицам,
имена которых также упоминаются в духовной. Сверх этого были отказаны только
две суммы: сто фунтов любимой горничной и приблизительно столько же Дженни
Гибсон (которую, как это утверждалось в духовной, завещательница держала у
себя из милости), с тем чтобы она могла на эти деньги обучиться тому или
иному приличному ремеслу.
какого-либо общественного учреждения, называется в Шотландии мортификацией,
и в одном из больших городов (в Эбердине, если память мне не изменяет) есть
государственный чиновник, который занимается этой статьей общественного
дохода и который, в силу этого, называется чиновником по мортификациям.
Можно даже предположить, что сама эта процедура получила свое название от
того убийственного впечатления, которое подобное завещание обычно производит
на близких родственников покойного. В данном же случае мортификация по
меньшей мере неприятно поразила все общество, собравшееся в гостиной
покойной миссис Маргарет Бертрам, которое никак не ждало, что все
синглсайдские владения может постичь подобная участь. Поэтому, после того
как воля покойной была оглашена, в комнате воцарилось глубокое молчание.
и, удостоверившись, что она была составлена по всем правилам, молча
возвратил ее и только тихо шепнул Мэннерингу:
распорядилась так, что если он в итоге не сделается мошенником, то вовсе не
потому, что не представилось к этому случая.
половину своей обиды, он решил высказать вторую:
только узнать от мистера Протокола, который, являясь единственным
душеприказчиком покойной и располагая всеми полномочиями по этому делу,
может нам кое-что об этом рассказать, - так вот, хотелось бы узнать, как
могла миссис Бертрам верить, что мальчик жив, когда всему свету известно,
что оп убит, и уже очень давно.
объяснять это обстоятельство более подробно, чем это сделала сама покойница.
Наша всеми уважаемая Маргарет Бертрам была женщиной доброй, набожной и могла
иметь свои основания, непостижимые для нас, считать, что мальчик жив.
там сидит миссис Ребекка (горничная), и она уже сто раз говорила в моей
собственной лавке, что никто не может знать, как ее госпожа распорядится
своим состоянием, потому что какая-то старая цыганка, колдунья, сказала ей в
Гилсленде, что этот молодчик, как его там, Гарри Бертрам, что ли.., что он
жив и еще вернется. Верно ведь, Ребекка? Ты, правда, забыла напомнить своей
госпоже, о чем я тебя просил, помнишь, я тебе тогда еще полкроны дал. Верно
ведь все, что я сейчас сказал?
пространство с видом человека, не расположенного вспомнить больше, чем ему
хочется.
дело с концом, - ответил табачник.
все-таки не был, - похлопывал себя хлыстиком по сапогам с видом
избалованного ребенка, которого вдруг оставили без ужина. Однако свое
неудовольствие и он высказывал или про себя, или по большей части в виде
монологов вроде следующего:
ее черти взяли. Помню, я как-то раз сюда вечером чай пить приехал и бросил
Кинга и Уила Хэка, герцогского форейтора. И покатались же они тогда! Честное
слово, я бы свободно мог на скачках вместе с ними быть, а она, видите ли,
мне даже и сотни фунтов не оставила.
которому в эту минуту не хотелось увеличивать возникавшей вокруг неприязни.
- А теперь, господа, по-моему, ждать уже больше нечего. Завтра я велю снять
копию с завещания нашей драгоценной миссис Бертрам, и каждый сможет
ознакомиться с этим документом и сделать все необходимые выписки, и... - Тут
он начал запирать все шкафы и шкатулки покойной быстрее, чем перед этим их
отпирал. - Миссис Ребекка, я думаю, вы не откажетесь присмотреть за тем,
чтобы все было в порядке, пока мы не сдадим дом... Сегодня тут уже один
человек хотел его нанять, разумеется если такое решение будет принято и если
меня на это уполномочат.
свои надежды, все это время сидел с довольно сердитым видом в любимом кресле
миссис Бертрам; покойница, вероятно, была бы возмущена, увидев, как удобно
развалился в нем этот огромный, неуклюжий мужлан. Он занялся тем, что долго
скручивал змейкой длинный ремешок своего хлыста, а потом одним быстрым
движением разворачивал его на полу. Когда Динмонт сообразил, что дело его
провалилось, его охватил вдруг порыв великодушия, и, сам того не замечая, он
высказал свою мысль вслух:
Шилова Юлия
Лукьяненко Сергей
Суворов Виктор
Доценко Виктор
Шилова Юлия
Прозоров Александр