Чтение 61–й страницы книги ~Флаги на башнях~

Соломон Давидович перебил его:

- Вам нужно сделать декорации? Я уже согласен. Так, чтобы не испортить
доски, пожалуйста! А когда будет вечер?

- Через полтора месяца.

- Это очень хорошее дело. Очень хорошее начинание. Я сам бы с
удовольствием принял бы участие.

- Соломон Давидович! Давайте! Давайте, и все!

- Я и декламировать могу. И танцевать. Давайте я вам такой гопак
станцую, пальчики оближете, хе-хе! Я вам покажу молодость, черт возьми!

- С Оксаной?

- А что же вы думаете: если Оксана, так я испугался?

- По рукам!

Соломон Давидович рассмеялся весело, а Игорь побежал порадовать
комиссию. маленький очень одобрил результаты его посольства:

- Во-первых, это будет оригинально: Соломон Давидович тоже учавствует,
а во-вторых - мы получим и доски, и фанеру, и бязь, и лампочки, и всякие
сценические эффекты.

Еще через неделю Игорь предложил в комиссии более подробный план
участия Соломона Давидовича. Его проект был встречен взрывами хохота.
Маленький с горящими глазами слушал подробности:

- Шикарно! Только... догадается.

- Ни за что на свете!

Ваня сказал:

- Убиться можно!

Оксана была смущена смелостью проекта:

- Игорь, не нужно так делать.

- Оксана! Это будет замечательно. Замечательно! И Соломон Давидович
доволен будет. Очень будет доволен.

Маленький подтвердил:

- Будет доволен! Эт-то... шикарно! Когда Игорь отправился к Соломону
Давидовичу, Ваня увязался с ним, только Игорь предупредил его:

- Глаза! Глаза у тебя - прямо невозможно! Спрячь глаза.

Ваня спрятал глаза, как умел, т. е. в разговоре с Соломоном Давидовичем
прикрывал их рукой. Другого способа спрятать глаза Ваня еще не знал.

Предложению Игоря Соломон Давидович обрадовался:

- Монолог Бориса Годунова?

- Пушкина!

- Нет, вы говорите ясно: Бориса Годунова или Пушкина? Нельзя же
смешивать!

- "Борис Годунов" - сочинение Пушкина.

- Так и нужно говорить во избежание недоразумений. Так это я должен
обьявить: "Борис Годунов" - сочинение Пушкина?

- Нет, вы не беспокойтесь, это конферасье обьявит.

- Тем лучше. Борис Годунов - это такой полководец?

- Царь.

- Допустим, не царь, а бывший царь. Я что-то такое помню. Его кто-то
зарезал такой.

- Нет, это он зарезал... царевича Димитрия.

- Ну, я же знаю. Какие-то у него были там неприятности... Хорошо, я
прочитаю.

- И гопак.

- С Оксаной?

- Только... нужно ходить на репетицию. Разве у меня есть время ходить?

- Не нужно, Соломон Давидович, на репетиции. Мы хотим, чтобы это было
для всех сюрпризом, понимаете, для всех... Мы так... потихоньку...
прорепетируем.

- Будьте покойны!

- Так вот мы вам принесли.

- Что это такое?

- А это слова!

- Ага, слова! Так чистенько написано. Кто это такой так хорошо пишет?

- А это Ваня Гальченко.

- Это ты так хорошо написал? А почему ты все улыбаешься? У тебя такой
веселый характер?

- У него всегда такой характер, Соломон Давидович, - сказал Игорь и
ущипнул Ваню за ногу. - Ваня несколько изменил характер.

- Будьте покойны, - сказал Соломон Давидович на проащние. - Я не
подведу. А то вы думаете: Соломон Давидович - это давай сырье, давай
станки, давай опоки, давай ремонт, все давай, давай! Вот вы увидите.

Подготовка к празднику пошла полным ходом. На полном ходу пошли и
другие дела. В один из выходных дней состоялась закладка нового завода. На
краю площадки, против цветников, уже несколько дней копали котлованы.
Колхозные подводы свозили кирпич и складывали его аккуратными стопками. На
закладку приехал Крейцер, а с ним еще много людей, между ними был и
толстый инженер Воргунов. Крейцер всем показывал колонию, только Воргунов
ничего не захотел смотреть, сидел в кабинете Захарова и говорил:

- Закладка - это еще не дело. Это марафет. наши вообще не могут без
марафета. - Кто это "наши", Петр Петрович?

- Наши - русские!

- Вы не любите русских?

- Я люблю борщ с чесноком, а с русскими я предпочел бы работать как
следует.

- Вот и хорошо: поработаем вместе.

- Посмотрим. Только... товарищ захаров, неужели и вы серьезно думаете,
что ваши... мальчики способны будут справиться с таким заводом?

- Совершенно серьезно.

- Так. Ну, хорошо, пока нужно торжествовать...

Колонисты в парадных костюмах выстроились на площадке и вынесли знамя с
обычным торжеством. Воргунов стоял возле котлована и ухмылялся. Крейцер
спросил у него:

- Понравилось все-таки?

- Да, понравилось. Это их дело, хорошо! Музыка, стройно, красиво. А
только при чем здесь завод электроинструмента? Нельзя смешивать!

- Смешаем, Петр Петрович. Музыку с заводом, и вас еще прибавим полную
порцию!

Воргунов снова надул губы:

- Нет, уж увольте: я стар для таких забав, Михаил Осипович!

На дне котлована, на кирпичном ложе, уложили большую грамоту, в которой
было написано, когда и кем закладывается новый завод. Укладывали эту
грамоту, придавили ее кирпичом и закрыли известкой два человека: самый
старый и самый молодой представители Советской власти в колонии: Крейцер и
Ваня Гальченко.

В этот день Ваня Гальченко был дневальным от десяти до двенадцати
вечера. Он стал на пост в момент сигнала "спать". Еще через полчаса
затихло движение на лестнице. Ваня потушил свет в коридорах, крепче стянул
пояс на шинели и заходил по вестибюлю, переставляя винтовку, широким
шагом. В половине двенадцатого Захаров окончил работу. Проходя мимо Вани,
он спросил:

- Спать не очень хочешь?

- Хоть до утра стоять, - ответил Ваня.

- Ну молодец! Спокойной ночи! Ты кому сдаешь дневальство?

- Володе Бегунку.

- А сигналы кто завтра?

- Сигналы Петька будет.

- Хорошо...

Захаров ушел. Когда до смены оставалось десять минут, тихо открылась
дверь и рыжая голова просунулась в щель, зеленые глаза смотрели на Ваню
подозрительно.

- А я... из города. Погулял... немного.

Зацепив за дверь, Рыжиков пролез в вестибюль, пошатнулся перед Ваней,
бессильно взмахнул рукой:

- Отметь... пожалуйста... в рапорте. Отметь! Все равно, так и отметь:
Рыжиков опоздал на три часа. Опоздал, ну так что же!

Он полез по лестнице, именно полез, потому что часто спотыкался и
хватался рукой за ступени. Ваня испуганно смотрел ему вслед.

Когда прибежал сверху Володя в шинели, туго стянутой в талии, Ваня
зашептал страстно:

- Рыжиков... пьяный пришел, понимаешь!

- Рыжиков! Да ну!

- Пьяный, совсем пьяный, таку шатается и падает все.

- Попадет! Его все равно выгонят...

- А если он скажет: кто видел?

- Ты завтра должен сдать рапорт дежурному бригадру.

- А если он скажет: вранье!

- Против рапорта не поспорит!

28. ПЛАКАТ-ПЛАН

В конце ноября выпал снег. малыши долго отмечали это событие радостными
кликами и воздеваниями рук. В парке перебрасывались снежками и строили
крепость, но потом оказалось, что строительного материала для крепости еще
очень мало: это был первый слабенький снежок, он мало подходил для
постройки крепости. Поэтому малыши перенесли свое внимание на пруд: он
должен замерзнуть, и тогда в колонии будет каток. Миша Гонтарь в эту эпоху
приобрел большое значение для пацанов: он прекрасно делал пластинки для
коньков. Другие слесари тоже умели делать такие пластинки, но они были
завалены заказами из других бригад, а Миша Гонтарь в качестве старосты
пятого класса специлизировался на пацанах из четвертой бригады. Коньки