Чтение 61–й страницы книги ~Корабль призраков~

чем из жгучего желания заниматься поисками убийцы старпома.

- Ask! (спрашиваешь)

В кают-компании появился Вадик. Сегодня он был мрачен: возможно, уже
знал о происшедшем с Лаккаем, возможно - просто перепил с вечера. А
может быть, его собственная теория игры уже не казалась ему такой
верной...

- Ты, говорят, была свидетельницей? - Вадик сразу взял быка за рога,
не забыв прихватить со стойки стаканчик мадеры.

- Чего?

- Того, что случилось сегодня ночью.

- Только косвенной. Свидетелем был Макс. А что, твоя теория трещит по
швам?

- Еще чего! Наоборот, все идет в русле... Не забывай, что Макс был
членом якобы пропавшего экипажа. Почему он остался? Ты не задумывалась
об этом? Так что его свидетельство гроша ломаного не стоит. Вот с
политиком - другое дело. Интересно, куда его сунули?

- Не хочу даже разговаривать на эту тему.

- Он где-то на корабле... Ты же видишь, какой он огромный... Здесь
полк можно спрятать.

- Нет, Вадик, полк здесь не спрячешь. Всегда можно сказать, сколько
человек на борту.

- Интересно, каким же образом?

- Он реагирует. Он реагирует на количество людей. Я не знаю точно, но
чувствую...

- С тобой невозможно говорить...

- Послушай, Вадик, ты не видел папки в моем чемодане? - Я спросила об
этом по наитию, я вовсе не была уверена, что Вадик взял папку, я вообще
не была ни в чем сейчас уверена. Даже в ее существовании. Ведь если
доводить теорию Вадика до абсурда, то можно предположить, что игра
началась не с исчезновения команды, а со смерти Митько... Нет, это
просто бред, я сама видела тело старпома, я знаю, что такое мертвые
тела...

- Да не видел я никакой папки... Меня сейчас Лаккай интересует. Нужно
прочесать весь корабль, простучать переборки; если понадобится, то все
подряд... Раз уж они решили сыграть с нами, нужно уяснить их правила...

- Господи, Вадик! Переборки ты будешь простукивать до второго
пришествия, и еще не факт, что тебе удастся что-то найти.

- Что же, так и будем сидеть?

- Я не знаю...

Возле двери послышалась возня. И почти сразу же в кают-компанию
ворвалась взрывная волна липкого страха, которая сметала все на своем
пути. На пороге появился адвокат Альберт Бенедиктович, который держал в
трясущихся руках пожелтевший лист с неровными краями. На адвоката
невозможно было смотреть.

Альберт Бенедиктович походил на медузу, выброшенную на берег.

- Почему мне? Почемумнепочемумнепочемумне?! - завизжал он и бросил
листок на стойку перед Мухой. - Почему мне это подсунули?! Почему именно
мне?!

Филипп и Антон бросились к адвокату. Он сразу же обмяк и упал им на
руки. Вдвоем им удалось оттащить Альберта Бенедиктовича на кожаный диван
в углу кают-компании. Пружины под адвокатом жалобно заскрипели, и,
рухнув на диван, он снова стал причитать:

- Почему мне подбросили эту бумажку?! На что они намекают? Я не хочу
больше участвовать в этом, сделайте что-нибудь, хоть что-нибудь
сделайте...

Нейрохирург не стал дожидаться, пока Филипп принесет воды, и обрызгал
адвоката минералкой, которую пил. Это возымело действие: Альберт
Бенедиктович перестал орать, сбавил обороты и вскоре совсем затих.
Сквозь всхлипы он попытался восстановить картину происшедшего:

- Просыпаюсь, а у меня на столе этот чертов листок, придавлен
будильником... Я закрылся, никто не мог войти. И с вечера ничего не
было, я поставил себе специально стакан воды и витамины... Мне нужно
пить витамины... А утром появилась эта... Появился этот...

- Успокойтесь, Альберт Бенедиктович!

- Прочтите, что там! Там что-то ужасное... Вы видели этот листок? Он
сам по себе ужасный... О-о, я больше не могу здесь оставаться...

Пока Антон пытался успокоить адвоката, все сгрудились вокруг бумаги,
принесенной Альбертом Бенедиктовичем.

- Похоже на листок из судового журнала, - сказал Муха.

Это действительно был листок из судового журнала - неровно, наспех
вырванный. Пожелтевший и обветшавший, почти расходящийся в руках.
Чернила на нем выцвели и потеряли первоначальный цвет, но текст
просматривался достаточно четко: вполне приличный, хотя и несколько
отрывистый почерк. Записи были сделаны на английском языке.

Это был листок из судового журнала ?Эскалибура? 1929 года.

Несколько минут все внимательно рассматривали запись.

- Дата сегодняшняя, - нервно хихикнул Муха. - С поправкой на год,
разумеется. Как он только сохранился в относительно приличном виде, ума
не приложу...

- Да, дата сегодняшняя, - подтвердил Филя. - Нужно прочесть.
Толмач-то наш где?

- Ему необходимо отлежаться, - сказал Антон. - После сегодняшней
ночи. Я попросил, чтобы он не выходил никуда. У него Карпик, так что
скучать он не будет...

- Нам тоже не дают соскучиться, - мрачно пошутил Филипп. - Черт, у
меня совсем хреновый английский. Вывески еще могу прочесть, а все
остальное...

- Давай я. - Антон аккуратно взял листок в руки. - Все-таки практика
докладов на конгрессах по нейрохирургии у меня имеется.

- Ну, и какие новости? - спросил Муха, когда Антон внимательно изучил
листок.

- Паршивые. - Антон помолчал. - Судя по записи, сегодня произошла
трагедия на охоте. Во время вечерней вылазки на тюленей сэр Алан Маршалл
был случайно убит выстрелом в висок. Кем из охотников была выпущена
пуля, установить не удалось... Запись сделана капитаном Николасом О'Лири
двадцать шестого апреля в 22.00 по корабельному времени.

Филипп посмотрел на часы:

- Не произошла, а произойдет. Так будет точнее.

Его обычно мягкий голос прозвучал зловеще. Этого хватило, чтобы
Альберт Бенедиктович снова впал в истерику.

- Почему этот листок подбросили именно мне? Почему, почему, почему?

- Успокойтесь.

- Я ничего дурного не сделал, почему же его подбросили мне.

- Послушайте, Альберт Бенедиктович - Антон попытался воззвать к
разуму адвоката - В конце концов, здесь написано, что несчастный случай.

- Несчастный случай, хорошенькое дело!

- Здесь написано, что несчастный случай произошел на охоте. На охоте.
Сегодня никто из нас охотиться не собирается и вряд ли соберется в
ближайшее время. Так что не стоит принимать это всерьез...

- Не стоит принимать всерьез? А как эта бумаженция оказалась у меня в
каюте? В закрытой изнутри каюте? Вы можете объяснить?

Антон набрал полные легкие воздуха, но:

- Нет. Я не могу этого объяснить.

- Что же мне делать? Что делать?! Что делать?!

- Вот что. Давайте сделаем так. Сегодня вы переберетесь к нам. Или
кто-нибудь из нас будет все время с вами. Это выход. Вы как считаете?

Адвокат затих. Впервые за все время пребывания в кают-компании на его
лице появилось осмысленное выражение. Видно было, что он ухватился за
эту мысль, как утопающий хватается за соломинку.

- Я согласен, - сказал наконец он - Только можно попросить вас.

- Да, конечно.

- Чтобы не один человек, а хотя бы двое... Я переберусь к вам в
каюту, на время. Вы не будете возражать?

- Конечно, нет.

Адвокат уселся на диване и обвел всех присутствующих взглядом.
Теперь, когда появилась ясная перспектива спасения, он даже устыдился
своего не очень пристойного, почти бабьего поведения.

- Вы не проводите меня к каюте? - мягко спросил он у Антона. - Я... Я
должен переодеться. Вспотел весь.

- Это точно, - констатировал Муха, позволивший себе брезгливую
улыбку.

Адвокат действительно был мокрым как мышь. Темные пятна пота
расплывались под мышками и на коленях. На брюхе, которое уже не скрывала
расползшаяся рубашка, была видна взмокшая шерсть.

- И как вы, роднуля, при вашей храбрости такой опасной работенкой
занимаетесь, а? - поинтересовался Муха. - Это же смерти подобно. Шаг
влево, шаг вправо, не так братка защитили - и ага?

- Не ваше дело.

- Конечно, не мое...

Адвокат в сопровождении Антона покинул кают-компанию. Молчавший до
этого Вадик грустно сказал:

- Жаль, камеру не прихватил. Поснимаешь такие пенки пару дней - и
вполне можно претендовать на звание лучшего хроникера года. Ты что
думаешь по этому поводу, Ева?

- Ничего.

Наступивший день вступил в видимое противоречие со всем, что
происходило на ?Эскалибуре?. Мне вдруг захотелось вырваться из душной
металлической клетки корпуса, подняться наверх, где было свежее небо,
свежее море и свежие, незапятнанные льды. Возможно, их больше нет, а то,
что окружает корабль, всего лишь декорация, кровавая сцена, покинутая