Чтение 61–й страницы книги ~Одна тень на двоих~

смерти не хочется разговаривать с Даниловым. - Кофе будешь?

- Буду, - сказал Данилов.

Бледный юноша и фигуристая девица посмотрели друг на друга.

- Нам выйти? - спросила девица у Веника.

- Если можно, пожалуйста, - ответил за него Данилов.

- А что? - спросил Веник и улыбнулся жалкой залихватской улыбкой. - У
нас секреты?

- Секреты, - согласился Данилов.

"Давно надо было его запугать", - подумал Данилов, глядя, как
суетится Веник, ставший вдруг маленьким и жалким.

Как это он раньше не догадался? Его так легко запугать - только
прикрикнуть погромче, и на все вопросы давно нашлись бы ответы.

Дверь в будочку тихо притворилась за сотрудниками, и Веник бодро
спросил у Данилова:

- Тебе с сахаром?

- Да, если можно.

Кофе был в щербатой белой кружке. На боку коричневые потеки. Данилов
мерз, рука болела, в голове от недосыпа как будто толклось битое стекло,
поэтому он взял кружку и отхлебнул, несмотря на потеки. Кофе был густой
и очень горячий, очевидно сваренный, а не разболтанный из баночного
суррогата. В нем было много сахара. Хорошо бы, если бы в нем был коньяк.
Подумаешь - полдесятого утра! Сегодня у него очень трудный день.

- Веник, у тебя есть коньяк? .

- Что?! Какой коньяк?

- Любой. Лучше, конечно, не подпольного производства, - Сейчас утро,
Данилов, - осторожно сказал Веник. Кажется, теперь он перепугался
по-настоящему. Данилов никогда и ничего с ним не пил.

- Ну и что? Есть?

- Где-то был. Сейчас... - Он нагнулся, пошарил в тумбочке, ничего не
нашел и перебежал к шкафчику. - Вот, есть. Тебе в стакан налить?

Данилов взял у него из рук бутылку, посмотрел на этикетку и налил
себе в кружку - прилично, - отхлебнул и едва сдержался, чтобы не закрыть
глаза.

- Ты прямо в перчатках будешь сидеть? - спросил осмелевший Веник,
который никак не мог понять, в чем дело и что такое стряслось с
Даниловым.

- Да, - сказал Данилов, - в перчатках. Что ты надумал, Веник?

- Надумал? О... чем я надумал?

- Или ты говоришь мне, где ты был утром в субботу, или возвращаешь
мне деньги, - сказал Данилов и еще отхлебнул, чувствуя, как коньяк
глушит стеклянный морозный звон у него в голове. - Я тебе предлагал
сделку. Ты забыл?

- Нет, - нервно сказал Веник, - не забыл. Он с размаху сел на стул,
пошарив, вытащил из тумбочки стакан, дунул в него и налил себе коньяку.

Выпил тоже с размаху и задышал, приоткрыв жалкий ротик.

- Что ты ко мне привязался, Данилов? - начал он и, кажется, даже
шмыгнул носом. - Ну что я сделал? Ты же знаешь, что я деньги тебе
вернуть так быстро не могу, они у меня все в деле! - В деле! - повторил
Данилов. - В каком еще деле?

- Я не могу тебе сказать, где я был, - зашептал Веник, нервно
оглядываясь по сторонам, - ну не могу, и все! Тебе все равно, конечно,
ты весь чистень-1кий, правильный, скучный, как газон, а у людей...
Разные бывают ситуации!

"Почему газон? Какой еще газон? Неужели я похож на газон?"

- Ты как в целлофане живешь, ничего тебя не касается, а я... а мы...

- Веник, где ты был?

- Ты чистоплюй! - Веник старательно распалял сам себя, чтобы было не
так страшно и чтобы потом он мог сказать себе, что сделал все, что мог,
но пришлось "расколоться". В том, что он "расколется", Данилов не
сомневался. - Я тебе ни слова! Ты, твою мать, думаешь, что, если у тебя
бабки, ты можешь людьми вообще помыкать, да?! Ты меня, блин, в рабство
взял этими деньгами, да?! А меня, между прочим, так и не застрелили, и
если бы застрелили, то моя смерть была бы на тебе, как и Нонкина!! На
тебе кровищи, Данилов, как на киллере каком-нибудь, ты посмотри на
себя!..

- Веник.

Кружка сквозь перчатку приятно грела руку, тепло поднималось вверх, и
казалось, что ее дергает не так сильно, как раньше.

- Ну ладно!! Ну и черт с тобой!! Ну и подавись ты!.. На том свете!..
Ты еще узнаешь!.. Твою мать...

- Веник, хватит. Я все равно ничего не понимаю в цирковых
представлениях. Давай говори, и я поеду.

- Хорошо, - воскликнул Веник трагическим голосом, - хрен с тобой!

Он упал на стул, со всего маху придвинулся и просвистел Данилову в
лицо:

- Я был у бабы.

Такого сюрприза Данилов не ожидал.

- У какой бабы? Веник отвел глаза.

- Аська, зараза... Короче, выгнал я ее. Она ушла. А я к бабе пошел.

- К какой бабе?!

Все в том же трагическом порыве Веник схватил свой портфель,
покопался в нем, вытащил какую-то газетенку, перегнутую в четыре раза, и
ткнул пальцем в середину страницы.

- Вот. - Глаза он отводил и вообще пытался отвернуться.

Очень заинтересованный, Данилов приткнул свою кружку на кучу бумаг и
взял газетенку.

"Любовь втроем, - было написано в объявлении, - две очаровательные
девушки ищут партнера, пылкого молодого человека б.к. для совместного
досуга".

- Что такое б.к.? - спросил Данилов, таращась в газету с первобытным
изумлением.

- Без комплексов, - буркнул Веник.

- А ты б.к.? - осведомился Данилов.

- Ну да, - неуверенно сказал Веник, и тут Данилов захохотал так, как
не хохотал никогда в жизни. Даже кружка поехала с бумаг, и он подхватил
ее.

Немного кофе выплеснулось от того, что Данилов хохотал как
сумасшедший, и он опять пристроил кружку на стол.

- А что такого? - задиристо спросил Веник. - Что ты ржешь? Я человек
современный, пресыщаюсь быстро. Мне все время хочется чего-нибудь...
надо же испытывать острые ощущения, пока еще...

- Ну, как ощущения? - спросил Данилов, перестав хохотать. -
Достаточно острые? Ты пробыл там до утра?

- Да, - хмуро сказал Веник, - у меня деньги были, я сразу за ночь и
заплатил...

- Ты по этому телефону звонил?

- А ты что, - вскинулся Веник, - проверять хочешь?

- Нет, - сказал Данилов, - не хочу. Что тут проверять, все и так
понятно. Считай, что свои десять тысяч ты отработал. У меня еще один
вопрос, бесплатный.

- Ну?

- Куда ты дел мои очки?

- Какие еще очки?

- Ты приехал ко мне, чтобы пересидеть, когда твоя Ася вернулась за
вещами. Ты смотрел хоккей и взял у меня очки. Как они потом попали в мой
офис?

- А-а... я же их тебе привез, когда на следующий день заезжал или
через день, что ли. Ты ко мне пристал с этими деньгами, я очки на стол
бросил и ушел.

Я отдать хотел, а ты как начал наезжать, вот я их и бросил!

- Ясно, - подытожил Данилов, одним глотком допил кофе и с сожалением
поднялся.

Уезжать - как уходить на войну - ему не хотелось. Рассказ Веника
подтвердил все, о чем он уже догадался, и это означало только одно -
самое худшее впереди.

- Хочешь, я тебе анекдот расскажу? - спросил он у Веника. -
Институтских времен, как раз про тебя. Приходит мужик в бордель, смотрит
прейскурант и видит - страстная испанка. Замечательно, думает мужик, это
мне подходит. Платит денежки, поднимается в номер, глядь, а там сидит
старая толстая еврейка. Где же испанка, вопит мужик, я за страсть
заплатил! А бабка ему - ну, хочешь, я тебя укушу?

Веник моргнул.

- Это ты к чему, Данилов?

- К весне, должно быть, - ответил Данилов и вышел из стеклянной
будочки.

В машине он сразу включил отопитель, потому что мерз все сильнее, и
позвонил секретарше Ире.

- На работу можете сегодня не приходить, - сказал он, поздоровавшись,
- а завтра я скажу.

- Андрей Михайлович, я звонила Сашиной маме, и она сказала, что
похороны через три дня, и помощь им никакая не нужна, в смысле... в
организации.

Похороны, подумал Данилов. Черт возьми, будут еще и похороны!..

- Ира, я понимаю, что вспомнить трудно, но все-таки постарайтесь.

Накануне убийства я уехал довольно рано, часа в четыре, наверное.

- Да, я помню.

- Вы не помните, кто меня спрашивал в тот вечер? Кто звонил, что
просил передать?

- Ой, господи, - пробормотала Ира, как нерадивая студентка, которая
наконец поняла, что проваливается на экзамене, - как же тут вспомнить,