Чтение 61–й страницы книги ~Спят усталые игрушки~

- Ужасно эгоистично так рассуждать, - не сдавалась Машка. - Каждая
женщина обязана испытать радость материнства, а тех, кто лишен этого, мне
лично жаль.

Я так устала, что молча вытянулась на диване, не вмешиваясь в их
перебранку. Откуда-то из-за спинки с сопением вылез Фредди и пристроился
возле меня. От мартышки пахло каким-то знакомым ароматом - горьковатым и
тонким.

Алиска увидела, что я принюхиваюсь, и захохотала:

- Вылил на себя весь флакон "Коко Шанель".

- Где он его взял?

Балерина радостно сообщила:

- Залез к тебе в ванную и подушился от пуза.

Я только вздохнула. Пропажа пузырька любимых духов в свете последних
неприятностей выглядит сущей ерундой. И все же, ну когда они наконец, Алиска
и обезьяна, уберутся от нас? Надоели до смерти! Да и Филя осточертел.

- Где колдун? - вяло поинтересовалась я, чувствуя, как последние силы
покидают тело.

- Нечего издеваться, - взъерепенилась Алиса, - он поздно приедет.

"Небось на шабаш подался", - подумала я, уже засыпая.

- Даша, - раздалось над ухом, - Даша.

Я машинально села и уткнулась взглядом в лицо Мельниченко. В комнате
горел только торшер, но даже в его неярком свете видно, как устал профессор.

- Который час? - спросила я, еще не совсем проснувшись.

- Три утра или ночи, смотря как вам нравится, - с улыбкой ответил Андрей
Николаевич.

- Что с ребенком?

- Спит.

Я огорченно воскликнула:

- Неужели ее невозможно разбудить?!

- Да нет, - успокоил профессор, - вы не поняли. Верочка просыпалась,
поужинала и сейчас отдыхает, я вывел ее из транса. Вот хочу попросить вас,
разрешите где-нибудь до утра прикорнуть. Домой ехать далеко.

- К сожалению, не могу предоставить отдельную комнату, но этот диван в
гостиной очень удобный, сейчас я постелю.

- Не надо никаких простыней, - пробормотал Мельниченко, плюхаясь на ложе,
- вот только пледиком накроюсь. Уж извините за доставленное неудобство.

Я пошла, пошатываясь, наверх. В этом доме гостем больше, гостем меньше -
уже не имеет значения.

В спальне наконец стащила опротивевшие джинсы и грязный пуловер. Сейчас
помоюсь как следует, а то стала похожа на бомжа. Остроумные французы
называют лиц без определенного места жительства коротко и характерно -
человек-сыр. Если вспомнить, какой неистребимый аромат источают рокфор,
камамбер и бри, становится понятно это возвышенное сравнение. Ну, до рокфора
мне еще далеко, а вот стадия камамбера явно налицо.

Я наклонилась над раковиной. Висевший на цепочке "волшебный" кулон
звякнул о край. Надо же, совсем забыла! Как Филя его называл? Роро, момо,
додо...

Камень мешал умываться, и я сняла цепочку. Еще вчера утром талисман был
приятно розовым, руки так и тянулись погладить его. Сейчас перед глазами
оказался черный, неприятный на вид кусок с оплавленными краями.

Изумленно я вертела камень перед носом. Он горел? Отбросив странную
штуковину в мусорную корзинку, я подошла поближе к зеркалу и направила лампу
на грудь. Так и есть. Там, где талисман соприкасался с кожей, виднелся явный
след ожога. Словно кто-то приложил пониже ключиц тлеющую сигарету. Внезапно
вспомнилось неприятное жжение под пуловером, начавшееся тогда, когда Николай
принялся расспрашивать о домашних. Оно отрезвило меня и не дало попасть
целиком под власть негодяя. А странный удар электрического тока, когда
переступала порог комнаты мерзавца. Он твердил мне в спину:

- Когда окажешься за дверью, забудешь все, останется лишь ощущение
радости, счастья. Запомни его и знай - без меня никогда более не испытаешь
подобных чувств.

После этих слов я шагнула к двери и едва не свалилась от боли. Но ведь
ничего не забыла и никакого счастья не ощутила. Наоборот, помню отчетливо,
как пакостник выспрашивал про счета, дома и машины...

Внезапно зазвонил телефон. Недоумевая, кто это может быть в такой час, я
проговорила:

- Алло.

В ответ - звенящая тишина

- Говорите, не слышу!

И вновь ни звука, потом понеслись гудки. Наверно, ошиблись номером и не
захотели извиняться.

Я вытащила из мусора то, что осталось от талисмана. Ум отказывается
верить в подобное, но, похоже, камень непонятным образом раскалился и,
прожигая кожу, спас меня от большой беды. Без него я спала бы сейчас на
нарах, и домашние никогда не узнали бы, куда подевалась мать.

Положив талисман в комнате на стол, я заползла под пуховое одеяло и с
наслаждением вытянула ноги. Ну и приключение! Хорошо хоть жива осталась. А
камень? Да нет, просто совпадение: говорят, иногда предметы самовозгораются.
Здесь скорей всего именно такой случай. Потому что, если признаю факт
колдовства и роль в последних событиях талисмана, то придется уверовать и в
действие вонючей ямбы.

Глава 28

Я старалась заснуть, но уставшие ноги гудели и ломило спину.
Проворочавшись в бесплодных попытках уютно забыться, я влезла в тапочки и
пошлепала на кухню. Там висит аптечка, найду радедорм или валокордин, на
худой конец. В доме царил ночной покой. Собаки мирно спали наверху, только
верный Хучик, покачиваясь на кривоватых лапках, решил сопроводить меня вниз.

В коридоре первого этажа не горел свет. Обычно между кухней и комнатой
Катерины мерцает неяркая сорокаваттовая лампочка. Мы стали зажигать ее после
того, как один из гостей, пробираясь впотьмах на "пищеблок", ошибся дверью,
влез к Кате и перепугал кухарку до смерти.

Я шла, осторожно держась за стенку. Темнота - глаз выколи. В этот момент
раздался обиженный визг Хуча. Бедный мопс отчего-то взвыл. Мои пальцы
нащупали выключатель, и коридор озарился светом.

Прямо перед моим носом, на расстоянии вытянутой руки стояла Нина
Сундукян. У ее ног заливалась плачем собачка. Очевидно, женщина наступила в
темноте на несчастное животное.

- Что вы тут делаете? - отчего-то шепотом спросила я, оглядывая поэтессу.

Одета она более чем странно - черные брюки, свитер и какие-то непонятные
трикотажные кроссовки. Приглядевшись, поняла, что поверх обуви нежданная
гостья натянула шерстяные носки.

- Что вы тут делаете? - повторила я, пятясь задом.

- Тише, тише, - бормотала Нина, вытягивая руки, - не надо нервничать,
решила узнать, почему вы покинули деревню, волновалась, не случилось ли
чего!

В четыре утра?

- Пойдемте в комнаты, - приговаривала поэтесса.

- Слушайте, - взорвалась я, - да что, в конце концов, происходит?
Покиньте немедленно мой дом! Да скажите вашему негодяю и мошеннику Николаю,
что не собираюсь принимать участие в оргиях и гипнотических сеансах! Пусть
дурит кого угодно, но не меня. А теперь убирайтесь отсюда!

- Зря вы так, Даша, - прозвучал густой, обволакивающий голос.

Из кромешной темноты коридора в робкий круг света ночника вступил
Николай. На руках мерзавец держал Верочку. Девочка спала, неудобно откинув
назад болтающуюся на тоненькой шейке головку.

На секунду я оторопела. Шабанов быстро взглянул на меня и спросил:

- Чувствуете, как жарко сегодня?

По жилам моментально поползло коварное тепло. Понимая, что сейчас
провалюсь в сон, я изо всей мочи заорала дурниной:

- Караул, на помощь, спасите, воры! В глазах Нины мелькнуло легкое
удивление, но потом поэтесса сказала:

- Она блефует, Коля, живет одна!

- Знаю, - отмахнулся Николай и вкрадчиво поинтересовался:

- Ноги-то не держат?

Колени подломились, и я села на пол, силы покидали тело с невероятной
быстротой. На последнем издыхании я завопила:

- Сюда, убивают!

Послышался топот, лай, к кухне спешили Снап и Банди. Увидав несущихся
собак, Николай немедленно выпустил Веру. Девочка упала на ковер и осталась
лежать, сонно посапывая. "Отец" вытянул руки и резко приказал:

- Стоять!

Псы словно налетели на невидимую преграду. Секунду они обалдело трясли
головами, потом обвалились на задние ноги и жалобно заскулили.

- Стоять! - еще раз приказал Николай - Тубо, место.

Но на лестнице уже слышались возбужденные голоса. На первый этаж бежали
домашние в разной степени раздетости. Зайка в черной кружевной сорочке.
Только вчера прибывший из больницы Кеша в халате. Алиска в элегантном
неглиже и Манюня в уютной фланелевой пижаме.

В глазах у Николая на секунду появилось замешательство.

- Ну что происходит-то? - сердито осведомился Кеша. - Чего спать не
даешь? Где воры?

Отчего-то у меня язык прилип к гортани, а руки повисли плетьми.

- Мать! - гневно продолжал вопрошать сын, и тут его взгляд наткнулся на
Нину и Николая.

Рука Аркадия моментально потянулась влево, тут в простенке висит
небольшой стационарный аппарат. Но Николай пришел в себя и очень приветливо
произнес:

- Не стоит волноваться. Мы из санэпидемстанции, приехали травить крыс.