отношения к смерти Ракитина не имеет. Ни малейшего. Так совпало.
женщинам. Геронтофилия - это болезнь, понимаете вы или нет? Он ничего не мог
с собой поделать. Его влекло к старухам, и ладно бы к приличным... Нет, ему
нравились грязные бабки, бомжихи. Можете представить, насколько это опасно?
Чесотка, вши, сифилис... - она вдруг замолчала, словно опомнившись, и опять
уставилась на капитана невидящими, пустыми глазами.
как можно мягче. - О том, что Сливко страдал геронтофилией, мне известно...
капитана на полуслове. - Оставьте мальчика в покое!
когда речь идет о чужой беде, как правило, начинают дико, непристойно
истерить, как только беда коснется их самих. От их хладнокровия не остается
следа. С ними невозможно разговаривать, они орут, теряют лицо моментально,
даже не оценив толком ситуацию. Им отказывает сразу все - логика, здравый
смысл, обыкновенный человеческий стыд.
немного успокоится.
он пережил, у него возникли серьезные проблемы с общением.
сказали...
следила, несколько раз в день контролировала по телефону.
одиночестве и вязал вам кофточки?
трудотерапия. А что касается одиночества - у меня просто не было другого
выхода. Он очень внушаем, у него слабый характер. Я опасалась дурного
влияния.
сейчас, чего доброго, редакторша хлопнется в обморок.
Давайте отложим разговор.
тихими переулками. По дороге попалось маленькое открытое кафе, всего четыре
столика. Он взял себе бутерброд с колбасой, чашку кофе.
обязательно грязным... - думал капитан, наблюдая за ярко разукрашенной
бабулькой которая стояла у соседнего стола и быстро поедала остатки
бутербродов с бумажной тарелочки, - все это можно было бы счесть простым
совпадением. Сливко половой психопат, наркоман, вполне мог оказаться именно
в том бомжевском доме в Выхине. Это случайность, но объяснимая. Однако
Сливко оказался еще и родным племянником Астаховой. Очень уж много
случайностей..."
смерть Виктора Годунова для нее вообще ничего не значит. Она не сочла нужным
хотя бы для приличия выразить некоторое... ну, огорчение, что ли.
Разумеется, это ее личное дело. Она могла как угодно относиться к Ракитину
или вообще никак не относиться. Но книги Годунова приносили огромный доход
издательству, в котором она работает. И это ей тоже все равно?
Правда, чтобы человек совсем уж не стеснялся своего скотского безразличия к
ближнему, а, наоборот, гордился им, как медалью за отвагу, такое,
признаться, встречается не часто. Большинство людей все-таки пытается
изобразить хотя бы печальное почтение по отношению к чужой смерти. Все-таки
неприлично вести себя так, словно вообще ничего не произошло. "Умри ты
сегодня, я завтра" - закон уголовной зоны, а не цивилизованного общества.
неадекватно ситуации, что это грубо бросалось в глаза. Всем своим поведением
она как бы подчеркивала: "Мне безразлично... меня это не касается..."
министерство? Так уж сильно побеспокоил ее, занятого человека, визит
капитана? Или она переживает за престиж своей фирмы, мол, если уж расследуют
смерть писателя Годунова, то пусть это делают на самом высоком, престижном
уровне?
Леонтьева в руках зажженную сигарету.
ха-чу-ку-рить, прям па-ми-раю!
зажигалкой.
не в самом убийстве, то в причинах, в хитросплетении чьих-то чужих мотивов,
- думал капитан, наблюдая, как старуха аккуратно заворачивает две сигареты в
засаленную бумажную салфетку. - Дело не в уровне, на котором ведется
расследование. Дело в том, чтобы оно вообще не велось.
Если она постоянно держала его под контролем, то об исчезновении знает
давно. Час назад она узнала, что он находился в то самое время и в том самом
месте, где погиб Ракитин. И для нее как бы сошлись концы с концами. Она
поняла, что племянника наняли, чтобы убить Ракитина?
бумажных стаканчиков. Сумасшедшая старуха доставала их из помойного бака у
оградки кафе и ставила один на другой, а потом дула на них и весело
смеялась.
Виктюк успел тихо возненавидеть. Почему-то все время, когда он приезжал
сюда, шел мелкий дождь. А встреча с Антоном была назначена именно на улице,
за одним из угловых столиков, со стороны Краснопресненского парка. Он как бы
машинально брал себе стандартный набор: чизбургер, картошку, пирожки,
молочный коктейль. Вроде вкусно, совсем дешево, зато потом в желудке
тяжесть, словно резины наелся, и изжога. Однако не сидеть же просто так
полтора часа?
Антона не поступало.
глубоко, мрачно задумавшись. Потом вылез, неохотно прошел к американской
столовке. Настроение у него было гадкое, и опять моросил дождик, не то чтобы
сильный, так, водяная серая пыль. Вроде зонтик открывать ни к чему, а костюм
уже влажный. Брезгливо обтерев бумажным носовым платком мокрый пластмассовый
стул, Феликс Михайлович уселся за угловой столик.
заладилось с этим проклятым заказом. Виктюк заметил, что становится
суеверным, то ли с возрастом, то ли в силу своей новой профессии. Все-таки
смерть - штука странная. Есть замечательная поговорка: кому суждено быть
повешенным, тот не утонет. Так вот, для посредника и для профессионального
убийцы высший пилотаж - это чувствовать, кому суждено быть повешенным, а
кому - утонуть.
заказали, он обречен. Никакие телохранители, бронированные автомобили,
пуленепробиваемые жилеты и каски не спасут.
Не сегодня, так завтра прошибет ему голову пуля, или взорвется
припаркованный рядом автомобиль, или просто выпьет он чашечку кофе,
принесенную в кабинет проверенной, верной секретаршей, а потом схватится за
сердце, выпучит глаза, начнет жадно хватать воздух открытым ртом, и через
минуту нет его.
будто в насмешку над профессионализмом и железным интеллектом Феликса
Михайловича. Он продумывал все до мелочей, тщательно изучал привычки, образ
жизни, вкусы и пристрастия потенциальной жертвы, но вдруг случалось нечто,
что просчитать заранее невозможно.
пуля фантастическим образом пролетала в миллиметре от его уха. В бампер
машины, начиненной взрывчаткой, въезжал какой-нибудь шальной "чайник", и
взрыв сотрясал окрестности в тот момент, когда потенциальная жертва
находилась на расстоянии тридцати метров от машины. От осколков и взрывной
волны могло пострадать человек десять случайных прохожих, а заказанный
вставал с тротуара без единой царапинки, озирался вокруг диким, затравленным
взглядом, стряхивал пыль с костюма. Или верная секретарша вздрагивала от
резкого телефонного звонка, и чашечка кофе соскальзывала с подноса.
за секунду до выстрела, предназначенные ему пули разбивали магазинную
витрину, и именно в этот момент из-за угла вылетала милицейская машина.
Вместо заказанного страдал неодушевленный, ни в чем не повинный манекен в