Чтение 61–й страницы книги ~Дикое золото~

- Вздор! - с кривоватой улыбкой сказал Мельников.

- Милостивый государь... - поморщился Мигуля. - Что ж вы так несерьезно к
делу-то относитесь? Устроим вам очную ставку, а там, смотришь, подтянутся
еще свидетели... Думаете, я перед вами на стол все выложу?

Мельников оглянулся на Бестужева. Тот откровенно ухмылялся:

- Увольте, Георгий Владиславович, увольте! Мне в это дело впутываться -
резона нет. Столько раз благополучно выскальзывали из рук политического
сыска, что я с вами и связываться более не хочу, что на вас заработаешь,
кроме головной боли...

- Ты рожу-то аристократическую не строй! - прикрикнул Мигуля на
Мельникова. - Видывали мы тут... благородных! - Он склонился над инженером,
спросил тише: - Колоться будешь?

- Простите, но все это - сущее недоразумение, - сказал тот, отчаянно
пытаясь сохранить хорошую мину при плохой игре.

- Ну и ладненько, - неожиданно дружелюбно сказал Мигуля. И столь же тихо,
доверительно сообщил: - Не буду я с вами, милостивый государь, время тратить
понапрасну. Посидите, подумаете, авось и поумнеете. Отдельных нумеров для
таких, как ваша милость, тут не имеется, не гостиница "Старая Россия",
как-никак, так что придется в общую. Сосед, правда, своеобразный. Вам, как
человеку интеллигентному, доводилось слышать, что в столицах поэтессы друг с
дружкою живут? А? Ну, таких у нас, слава богу, не имеется, зато сидеть вам
придется с варнаком по кличке Князь - живорез, татарская лопатка... Есть у
него, изволите ли знать, привычка вместо баб мужичков пользовать на манер
нравов библейского града Содома. Неприятное соседство-с, сознаюсь, но
апартаментов не имеем, на весь околоток одна-единственная камера, а Князя на
улицу не выгонишь, на нем столько всякого висит... Ну, идите отдохните, ежли
удастся в компании Князя-то... Зыгало!

Инженер сопротивлялся, как мог, пока его тащили к двери, но с Зыгало эти
штучки не проходили. От дверей он успел крикнуть:

- Господин ротмистр!

- Увольте-с! - громко, с удовольствием ответил Бестужев, разводя руками.

Потом вместе с приставом вышел в коридор. Они дошли до угла, за которым в
тупичке помещалась камера, прислушались. Изнутри доносились невнятные крики,
нечто вроде топотанья.

- Ермолай Лучич, - с беспокойством сказал Бестужев. - Этот ваш варнак не
натворит... дел?

- Да что вы такое говорите? - ухмыльнулся Мигуля. - И не варнак это
вовсе, я его время от времени по сговору с фельдшером из умалишенного дома
заимствую, за пару бутылок казенной в сутки. Существо тишайшее, мухи не
обидит, к насилию и мужеложству не склонен. Но колоритен! Ростом под
потолок, башка наголо брита, рожа устрашающая... Как есть полный придурок,
умом вроде пятилетнего. Слышите, орет? Он сейчас по своему обыкновению
разоблачился догола, мужское свое естество в кулаке крутит и гугнит нечто
непонятное. - Пристав тихонько захихикал: - Зре-елище... Кому в голову
придет, что Князь этим и ограничится? При его посредстве не то что ваш
инженер - матерые мазы кололись, с татарином пару часов просидевши...
Головой в дверь бились... О! Орет! Ваш инженер, чего доброго, уже портки
намочил. А через часок-другой шелковым оттуда выйдет, если раньше в дверь не
начнет тарабанить и орать о готовности сотрудничать со следствием. Уж
поверьте...

- Ермолай Лукич! - послышался сзади резкий, неприязненный голос. Они
обернулись. Перед приставом стоял незнакомый Бестужеву мужчина, кряжистый, с
густой черной бородой, с Анной на шее, в мундире Министерства юстиции с
погонами. Уставясь на Мигулю исподлобья, словно бык на тореадора, он
покачивал головой с таким видом, словно подтвердились его худшие подозрения
и пристав был пойман на чем-то нехорошем. За спиной чернобородого стоял
молодой чиновник в мундирном сюртуке МВД, на первый взгляд настроенный
гораздо более легкомысленно к происходящему. Взгляд его был
скучающе-ироническим.

- Это и есть ротмистр Бестужев, успевший в наших краях не на шутку
прославиться? - спросил бородатый столь же неприязненным тоном.

- Он самый, - Бестужев прищелкнул каблуками. - С кем имею честь?

- Прокурор губернской судебной палаты Верещагин, - сообщил тот набычась.
- Чиновник особых поручений при губернаторе, губернский секретарь Ремизов...
Вы намерены и далее держать нас в коридоре, пристав? - покосился в сторону
камеры. - Что у вас там?

- Пьяный орет, - не моргнув глазом, ответствовал Мигуля. - Прошу в
кабинет, Викентий Сергеевич...

Влетев первым в маленький кабинетик околоточного, прокурор и не подумал
сесть - он пробежался по комнате от двери к окну, вернулся, встал перед
приставом:

- Нам только что сообщили, что вами задержан инженер Мельников. Извольте
объяснить ваши действия. Должен сразу предупредить, что губернатор уже
извещен о вопиющем произволе, проявленном в отношении весьма известного в
городе лица, и им в помощь мне направлен господин Ремизов... Итак, пристав?

Мигуля, тщательно подбирая слова, начал:

- Викентий Сергеевич...

- Я вам не Викентий Сергеевич, а господин прокурор!

- Господин прокурор, - сговорчиво повторил Мигуля. - Инженер Мельников
задержан по подозрению в причастности к грабежу золотых обозов...

- Основания?

Мигуля протянул ему показания Даника, столь же напряженно следя за руками
прокурора, как давеча за Мельниковым при чтении им сего документа. Верещагин
быстро прочел, крутя головой и фыркая, сложил бумаги вдвое и сунул себе в
карман.

- Каким образом выбиты эти "показания", мне уже доложили. Меры приняты. У
вас имеется что-то еще, помимо этой филькиной грамоты? Что молчите? А у вас,
ротмистр?

Бестужев медленно покачал головой. Слишком хорошо понимал, что его
рассказ об уловке с пулеметами будет немедленно осмеян и отметен.

- Подведем итоги, - густым басом произнес прокурор. - Насколько я
понимаю, по вашей линии, ротмистр, каких-либо претензий к господину
Мельникову не имеется? Что же вы тут в таком случае делаете?

- Вызван в качестве свидетеля, - кротко ответил Бестужев, решив не лезть
на рожон. - По делу о нападении на поезд с золотым грузом.

- Ну, в таком случае извольте пока не мешать, - прямо-таки отмахнулся
прокурор. - Далее... Согласно существующим правилам, дела о грабежах и
разбойных нападениях должна вести сыскная полиция, а не городская. Что в
таком случае господин Мельников делает в помещении околотка, где не имеется
сыскной комнаты? И где же сотрудники сыскной полиции? А? - Он демонстративно
заглянул под стол, в шкаф, словно надеялся обнаружить там агентов из
сыскного. - Где, я вас спрашиваю? Пристав!

Мигуля убито молчал.

- Где Мельников, наконец?

- В камере, - глядя в пол, сообщил Мигуля.

- Ну вот что, Ермолай Лукич, - зловеще протянул прокурор. - Властью,
данной мне законами империи, вынужден решительно пресечь сие безобразие.
Молчать! - рявкнул он, хотя все и так молчали. - Вы в полиции служите не
первый год, прекрасно понимаете, какие беззакония только что творили... Вы,
ротмистр, тоже, надеюсь, с грехом пополам разбираетесь в юриспруденции?

Бестужев помалкивал. Возразить было нечего - то, что они с приставом
здесь устроили, и в самом деле решительно противоречило как уголовному
праву, так и ведомственным инструкциям. Затеяно было все в расчете на то,
что победителей не судят, - но им не дали времени...

- Так вот, господа мои, - протянул прокурор. - Вариантов развития событий
у нас всего два. Либо вы велите немедленно освободить господина Мельникова и
извинитесь перед ним должным образом, либо мы с вами отправимся к
полицмейстеру для подробного разбора ваших действий... Итак?

- Зыгало! - крикнул пристав, успев бросить на Бестужева печальный взгляд.
- Выпусти... господина инженера!

Бестужев поразился самообладанию Мельникова - выскочив из камеры в крайне
растрепанном и перепуганном виде, он с полувзгляда оценил ситуацию. И во
мгновение ока обрел прежнее ироническое спокойствие. Улыбнулся:

- Викентий Сергеевич, рад вас видеть. Надеюсь, справедливость
восстановлена?

- Ну разумеется, батенька! - прогудел прокурор. (Ремизов держался в
стороне, иронически поглядывая на происходящее.) - Господа, я не слышу ваших
извинений...

- Я в них не нуждаюсь, - великодушно заявил Мельников. - Прекрасно
понимаю, насколько у господ расстроены нервы из-за серии постигших их
неудач, как они горят рвением оправдаться и доказать свою полезность...
Всего хорошего, господа!

- Ну, вы ангел, - с неудовольствием проворчал прокурор. - Я бы этих
молодчиков... - Уже уходя, он обернулся и яростно погрозил пальцем Мигуле с
Бестужевым: - Сма-атрите у меня, голубчики! Доиграетесь! Не в дикой Африке
живете!

И все трое скрылись из виду. Появившийся неизвестно откуда молодой
околоточный, благоразумно пересидевший визит грозного гостя где-то в
отдалении, развел руками:

- Ермолай Лукич, что поделать, не двери же перед носом было запирать...

Безнадежно махнув рукой, Мигуля прошел в кабинет. Повернулся к Бестужеву,
улыбаясь криво, жалко:

- Все благополучно рухнуло...

- Даник, - сказал Бестужев. - Что он имел в виду, этот ваш либеральный
прокурор, говоря, что в отношении его "меры приняты"?

Посмотрев ему в глаза, Мигуля охнул, схватился за телефонную трубку:

- Барышня! - яростно постучал по рычагу. - Барышня, спите вы там, что ли?
Сорок пятый дайте. Николаевскую часть! Я т-те покажу, Свиридов, "кто
спрашивает"! Панкстьянова мне из-под земли! Панкстьянов! Что там у тебя с
Даником? А? Ага... Так... Кто? Ага... - Лицо его все более вытягивалось.