Чтение 61–й страницы книги ~Запретный мир~

удручающем изобилии валялись осколки костей, старательно разбитых каким-то
первобытным гурманом, добиравшимся до мозга. Хуже того: в примятом багульнике
обнаружилась кость сложной формы, и Юрик, подцепив ее сучком и потревожив
пирующих мух, сейчас же скривился и скинул находку обратно, а сучок выбросил.
Недообглоданная людьми и мухами кость оказалась с глазницами и вдобавок с
надбровным валиком.

-- Во блин... -- только и промолвил Юрик, морща взыскательный нос. --
Они что тут, все из себя неандертальцы, что ли?

Что такое неандертальцы, Юмми не знала. Зато, поворошив чуть теплый
пепел, уверенно объявила, что костер горел всю ночь и погас утром.

-- Тут что, нормальных людей совсе нет?

Юмми покачала головой.

-- Только дикие.

В ответ Юрик как стоял, так и сел в примятый багульник, на котором,
может быть, разделывали человечину, и принялся облегчать душу русскими
витиеватыми оборотами. Юмми виновато развела руками:

-- Не понимаю...

-- Еще не хватало!.. А нас они случаем не заметили?

-- Нет. Ушли еще до нас. Если бы заметили, нас с тобой уже не было бы
в живых, любимый...

Утешительное объяснение.

-- А это? -- Юрик покачал в руке медный топор.

-- У диких только дубинки и острые камни. Но, когда диких много, им
хватит и камней.

-- Приятно слышать, -- ядовито отозвался Юрик. -- Мир без
кроманьонцев, надо же! Съели их всех, что ли, или их тут вовсе не было? --
Внезапно его мысль совершила скачок в сторону и вернулась с новым вопросом:. --
Слушай, а почему ваши не завоюют этот мир? Вот Растак, к примеру, а?.. Или
опять запрещено?

Кажется, Юмми и раздражала, и одновременно забавляла редкостная
непонятливость мужа.

-- Совсем не запрещено. Но кто же согласится жить и в конце концов
умереть здесь, если предки ждут его в своем мире, не в этом? -- Она передернула
плечами, как от холода. -- Я не пожелала бы своей душе такой участи. И потом...
зачем нужно завоевывать этот мир? Hазве в нашем мире людям настолько тесно, что
не хватает пастбищ и охота уже не приносит удачи?

-- А избыток населения уничтожается в постоянных войнах, --
моментально сообразил Юрик, чувствуя, что наконец-то прозревает. -- Ну-ну... А
если Растак подгребет под себя все окрестные племена, что тогда будет? Самое
большее два поколения без усобиц и эпидемий -- и, наверно, в вашем горном поясе
станет тесновато, а?

-- Есть еще лесные племена нашего языка, -- не очень уверенно
напомнила Юмми. -- Те, что живут на закат от гор.

-- Завоюете и их, расселитесь шире, размножитесь, дальше что? --
выпытывал Юрик. -- Ломанетесь сюда, начнете отвоевывать этот мир у неандер... у
диких?

-- Нет. -- Юмми решительно помотала головой. -- Нет.

-- Ага. -- Юрик почесал в затылке. -- Ну ладно. Допустим. И вообще
это дело нескорое. Сейчас-то мы с тобой что делать будем?

-- То, что ты велишь, муж мой.

Чтобы не травмировать слух жены, Юрик облегчил душу по-русски.

-- Кто из нас умеет открывать Дверь -- я или ты?

-- Я. Но ты муж, а я лишь жена.

-- Тогда я велю тебе дать совет.

По-видимому, Юмми нисколько не удивилась.

-- Я советую спрятаться до темноты. В лесу мы еще можем остаться
незамеченными, на лугу -- нет. А с темнотой я открою Дверь.

-- Почему не прямо сейчас? В случае чего успели бы нырнуть и закрыть
за собой. Думаешь, наши Волков не побили?

-- Разве ты ничего не помнишь? -- спросила Юмми.

Юрик промолчал. Кое-что он, конечно, помнил и, подумав, признал
опасения жены не лишенными оснований. Что ж, можно и поскучать несколько часов
в лесу возле неведомо какой реки -- не то Енисея, не то Маккензи. И комаров
можно покормить. И даже потерпеть голод. Немного обидно дрожать перед
неандертальцами -- ан приласкает тебя волосатый дядя дубинкой по уху, мало не
будет. А потом тобою же и поужинает.

-- Ладно, -- кивнул он, соглашаясь, -- так и сделаем.

До сумерек просидели в подлеске, объедая спелую чернику, и сумели
кое-как обмануть голод. Рука продолжала дергать и ныть. Один раз шагах в
пятидесяти неспешно протрусило семейство лосей самого обыкновенного вида, но
никакие неандертальцы не показывались. Спокойный пересвист птиц в ветвях
усыплял бдительность. Неистово жрали комары. Перед закатом начал донимать
мельчайший гнус и очень скоро остервенил Юрика до полного забвения страха перед
волосатыми каннибалами.

-- Пошли, что ли?

Юмми, ничуть не меньше мужа страдавшая от кровососов, умоляюще
замотала головой.

-- Еще светло.

-- Ну как хочешь, -- и Юрик выпрямился в весь рост. -- А я рискну.
Как бы там у нас Дверь не завалили, пока мы тут с тобой сидим...

-- Там нельзя завалить, -- возразила Юмми. -- Там обрыв.

-- Ну, не знаю, что уж там Растак придумает, -- со злостью заявил
Юрик, яростно отмахивая гнус здоровой рукой, -- а только Дверь он Волкам не
оставит. Что, скажешь, не так?

И двинулся, шурша кустами, вон из леса.

-- Не делай этого, любимый! -- чуть не плача, крикнула Юмми.

-- А, -- махнул рукой муж, извлекая из-за пояса топорик, и добавил с
угрозой: -- Пусть сунутся, я им надбровные-то дуги пообтешу...

Забыв страх, Юмми кинулась следом. Муж умен и отважен, он настоящий
воин, и не ей спорить с ним. Она, глупая, уже совершила невозможное, выторговав
себе в мужья непобедимого воина из Запретного мира, -- чего же больше? Неужели
ей этого мало и она еще и волей его хочет владеть?

Нет, не мало.

Она сразу нашла Дверь -- уже шагах в тридцати от нее по позвоночнику
пробежала знакомая теплая дрожь. Скарр мог бы гордиться своей ученицей.

Две фигуры четко прорисовывались на фоне пламенеющего заката. Юмми
понимала: вторая попытка может оказаться невозможной. Но она может оказаться и
ненужной...

Ох, как этого хотелось!..

Поднятые вверх, чуть расставленные в стороны руки... дрожание
воздуха...

Порыв ледяного ветра -- в лицо. Снег, снег... Белым-бело.

И воины.

Трое. Нет, уже четверо... У каждого -- волчья шкура на плечах и
оскаленная морда серого хищника вместо шапки.

Где Растак?!..

Крики. Короткое свистящее шипение выхватываемых из ножен мечей.
Крайний справа -- стрелок -- уже гнет лук, а стрела была наложена на тетиву
заранее... Он мерз без правой рукавицы, дышал на пальцы, но терпел, чтобы не
потерять мгновения в нужный момент...

С ударом тетивы Юмми резко опустила руки. Зимний день погас в
дрожащем круге. Что-то несильно стукнуло Юрика в грудь, повисело, зацепившись
за комбинезон, и упало к ногам.

Наконечник стрелы. Медный, тяжелый, хорошо отточенный, насаженный на
коротенькую, в полпальца, ровную деревяшку. Часть стрелы, сумевшая просунуться
в этот мир.

-- Успела, -- виновато улыбнулась Юмми. -- Прости, любимый, это я
виновата... он так неожиданно пустил стрелу... Ишь, как ее обрезало Дверью...
-- она вздохнула. -- Жаль, что этот убийца не сунулся в Дверь сам.

Юрик потрогал грудь и хмыкнул. Да уж...

-- Может, выждем денек-другой и попробуем еще раз? -- предложил он.

Юмми покачала головой.

-- Нас не пропустят ни завтра, ни послезавтра, никогда. У Двери
всегда стоит часовой, а теперь их, должно быть, десять человек. В следующий раз
они могут оказаться более проворными.

-- А сюда они не сунутся? -- с беспокойством спросил Юрик.

-- Могут, но я не думаю, что они попытаются. Я ведь могу оказаться
сильнее, чем их маг, и разрублю кого-нибудь Дверью. Зачем им это? Дикий мир
опасен, рано или поздно он убьет нас, и они это знают. Им проще подождать, они
ведь убеждены, что заперли нас, что идти нам некуда...

Отчего-то запершило в горле. Юрик прокашлялся.

-- А... это так и есть?

Юмми печально кивнула.

-- Да. Это так и есть.

Стрелок, на той поляне

Кто поздно так бежит?..

А.К.Толстой

Глава 32.

Если Витюня лукавил, уже только по привычке требуя возвращения в
"нормальный" мир, то Юрик лукавил и подавно: он-то собирался вернуться всерьез
и куда лучше тупого штангиста понимал, насколько это непросто. Во-первых,
гипотеза насчет того, что Растак отпустит гостей из Запретного мира, чуть
только в них отпадет надобность, с самого начала годилась только для умственно
ослабленных, и то до женитьбы. Раскатал губу -- закатай обратно, чтобы не
шлепала на ветру. Ясен пень, вождь не отпустит! Не кретин. Использует на всю
катушку, а потом либо прикажет ненароком пристрелить на охоте, либо, если он уж
очень рачительный хозяин, оставит при себе на всякий случай. Во-вторых и
вследствие этого, единственный шанс вернуться в цивилизованный мир -- удрать,