Благородное орудие труда теперь напоминало в моих руках кота с чулком на
морде - неуклюже пытаясь стряхнуть полено с топора, я заметила в тени
рассохшейся бочки угрюмую рожицу Аланы.
подобралась к развешенному для просушки белью и стянула с веревки широкий,
цветастый нянькин платок.
собственные растопыренные локти в плечи долговязого существа с маленькой
фигой на месте башки; войдя в образ, засеменила обратно к поленнице,
причем фига удивленно рассматривала все вокруг, кивая и поводя "носом".
старушечьим голоском. - Эта сто, диривяшки валяюсся, да?
показывалась.
хрям-хрям-хрям...
улыбка. Пары передних зубов недостает - меняются зубы... Уже...
ведь останемся... Как кашу варить будем?
Это спектакля такая... Я знаю.
экспедиции проклинали и Сову, и в первую очередь Солля. Уцелевшие
стражники роптали; упреки и обвинения висели в воздухе, и не затихал за
Соллевой спиной угрюмый раздраженный шепот.
бессонные ночи над потертой картой. Время от времени ему являлись с
донесениями специально посланные шпионы - сведения приходили скудные и
недостоверные, разведчики боялись соваться слишком глубоко и
удовлетворялись сплетнями деревенских баб... После долгих трудов удалось
наконец изловить молодого, нахального и неосторожного разбойника - но на
полпути к городу он попытался бежать, ранив одного из конвоиров, за что и
был немедленно убит его разъяренными товарищами. Эгерту приволокли
бездыханный труп - но не родился еще человек, способный допрашивать
трупы...
тупым упорством долбящего камень, долбящего день и ночь, расшибающего клюв
- только бы не остановиться, не осознать в полной мере и свой позор, и
ужас оттого, что сын его, чужой мальчик, скрестил с ним шпагу, сражаясь на
стороне убийц...
мерещился звон колодезной цепи. Эгерт горбился над своим столом, не желая
ни слышать, ни думать.
смеялся и поигрывал обрывком цепи; вокруг свечки кружились ночные бабочки,
огромные и черные, лупоглазые, как совы...
дорогам, изображенным на карте. Он добывал провиант и запасал воду, он жег
костры на стоянках и ставил часовых, и отправлял дозорных во все стороны -
он перестал быть полковником Соллем, он был угрюмым разбойником,
испепеляемым жаждой разрушения...
- и приходилось утешать, уговаривать, начинать снова...
длинные замысловатые комбинации, и срезал клинком огонек свечи, и
медленно, по волоску, состругивал свечку до самого основания, пока не
оставался на столе плоский как монета пенек...
остановиться и исчез, будто провалившись сквозь землю; в качестве трофея
лейтенант Ваор доставил полковнику Соллю обрывок цепи. Разговоры не
стихали, по городу ползли слухи один другого страшнее - а во сне Эгерт
выбивал шпагу из рук своего сына...
способность соображать, сунув палец в огонек оплывшей под утро свечки. Так
бывало в Осаду...
ибо это было лучшее для Эгерта время, самое спокойное и трезвое. Судья
явился сам, не утруждая полковника приглашением - и лейтенант Ваор тянулся
в струнку, потому что судья традиционно был самым страшным в городе
человеком.
явился ли к нему старый приятель либо официальное лицо. У судьи были
жесткие, холодные пальцы.
Пусть наши враги всю жизнь выглядят так, как ты выглядишь сейчас...
Неужели стратегические заботы и впрямь не оставляют времени для сна?
усмешкой: - Как, впрочем, и у всех нас...
ведь так?
душе.
Осады человек по имени Ансин был сподвижником Солля, и сподвижником
ценным. Эгерт был нечеловечески храбр, но мужество оставило его, когда
необходимой стала показательная казнь десятка бандитов и мародеров.
едва ли не подвигом - но Солль покрывался липким потом при одной только
мысли, что на его пути к победе придется учиться в том числе и ремеслу
палача, вешать, хоть и чужими руками.
сам отдал приказ и сам проследил за выполнением - Эгерту осталось лишь
стиснуть зубы и отказать в помиловании. Таким образом Солль остался чист в
собственных глазах и добр в глазах горожан; он прекрасно понимал, что
совершил ради него Ансин, ставший затем помощником городского судьи, а
затем и собственно судьей. Он знал, что и Ансин знает, чем Эгерт ему
обязан - но ни разу ни один из них не касался в разговоре этой темы.
Эгерту оставалось только гадать, а чем, собственно, была для его
добровольного помощника та давняя казнь - жертвой? Или долгом, или
обыденностью, или испытанием, или приятным щекотанием нервов? Сознавал ли
Ансин, что ложится в грязь, давая возможность благородному Соллю не
испачкать белых одежд? Или чувствовал себя героем, урвавшим из рук
победителя самый сладкий кусок власти?
зачем я пришел... Тяжелые времена, дружище. Хуже, чем... тогда. Я боюсь...
что принес тебе злые вести, и буду делать тебе больно. Ты готов?
Начинай.
перебивай. Перед тем, как услышать главное, просто уясни, что я твой друг.
ожидания:
Случалось, что случайно нашедший тело прятал его, дабы отвести подозрения
от себя... Несколько десятков детей. И многие из колодцев лишились своей
цепи... Все это ты знаешь.
сцепил пальцы:
Лаш... Ты прекрасно помнишь.
его смерти убийства продолжаются...
как прутики в корзине:
было открыться. Но только не сейчас. Не Ансин...
очень нужно знать. Скажи мне, пожалуйста.
Афанасьев Роман
Николаев Андрей
Якубенко Николай
Флинт Эрик
Прозоров Александр
Акунин Борис