Чтение 61–й страницы книги ~Фаэты~

одной из звезд, чтобы дружить с людьми, своими братьями. Нам ничего не надо
от них, но сами мы готовы им помочь во всем.

Хигучак слушал нас с неподдельным изумлением, и только сверкавшие на солнце
ножи, одним из которых воспользовалась Кичена, чтобы снять шкуру с убитого
ягуара, убеждали охотника в том, что все, что он видит и слышит, происходит
наяву.

Для нас теперь было ясно, что не все люди похожи на жреца Змею Людей и ему
подобных.

Мои надежды найти контакт и взаимопонимание начинали сбываться.

Мы привезли с Мара семена кукурузы, которые быстро всходили на щедрой почве
планеты.

Первые посевы кукурузы были сделаны Хигучаком и его женой, которой потом
пришлось выхаживать ростки более заботливо, чем собственных детей. Надо
было видеть радость новых земледельцев, когда они сняли со своего первого
поля первый урожай и, никого не убивая, накормили ребятишек вкусными и
сытными зернами.

Климат Земли был поистине волшебным. Урожай, который удавалось снимать в
оазисах Мара один раз за цикл, вдвое более долгий, чем земной год, здесь,
на Земле, за тот же год снимался три-четыре раза!

Очень скоро Хигучак понял, что возделывание земли и собирание зерен
кукурузы намного выгоднее и надежнее, чем охота в лесу с ее опасностями и
неверной удачей.

Теперь семья Хигучака перестала голодать.

Охотник ушел из своего племени, поссорившись с вождем, но встреча с нами
заставила его пойти в селение к своему недругу и рассказать о нас. Лесной
охотник был вспыльчив, но незлопамятен. Таким же оказался и вождь племени,
с интересом отведавший принесенных Хигучаком зерен. Основной пищей
кагарачам служили рыбы.

Акулий Зуб (вождь племени кагарачей) передал через Хигучака приглашение
сынам Солнца посетить селение рыбаков, и мы, нагруженные подарками и
запасом семян кукурузы, отправились к побережью. Нот Кри вызвался заменить
Иву, чтобы ухаживать за больным Гиго Гантом.

Никогда не забыть нам того впечатления, которое произвело на нас море.

Впервые море открылось нам с гор, и мы замерли от восхищения. Беспредельная
искристая равнина сверкала в солнечных лучах, синяя, как здешнее небо.

Потом мы видели море и серым, как тучи, несущиеся над ним, и зеленым, как
сельва, и зловеще черным перед грозой или в шторм. Ветер то покрывал его
серебристой чешуей, то чертил на нем пенные полосы от бегущих волн. Сверху
волны представлялись рябью, напоминая марианскую пустыню, застывшую после
песчаной бури. Но здесь все двигалось и дышало свежестью.

Поражал и неимоверно далекий горизонт, теряющийся в зыбком мареве.

С берега море казалось уже иным. Горизонт был четким. Завораживали волны,
мерно вздымавшиеся вдали пенными гребнями или разбивающиеся о камни у ног.

Рыбаки, смуглые и мускулистые, в набедренных повязках и плащах из кожи
крупных и хищных рыб - акул, встретили нас с суровой приветливостью и
неподдельным интересом.

Тканей у них не было. Они еще не знали хлопка, который люди Толлы
умудрялись выращивать самых разных цветов.

Каждый из кагарачей попробовал зерна кукурузы - разжевывал их, закатывал
глаза и чмокал губами.

Однако не все рыбаки пожелали сменить рыбную ловлю на выращивание
"волшебных зерен".

Нашлось лишь несколько семей, решивших стать, подобно Хигучаку,
земледельцами. Для них нужно было расчистить в сельве поля.

Мы уже знали, как это делают люди Толлы, и помогали вчерашним рыбакам
выжигать в лесу поляны.

Дым поднимался над сельвой. Он ел глаза и был горек на губах, как и труд,
который предстояло вложить в освобождаемые поля.

Ночью над подожженными джунглями поднималось пламя, сливаясь в зарево,
словно предвещавшее восход нового солнца людей Земли.

Вместе с Эрой Луа я смотрел на это зарево и ощущал непередаваемое волнение.
Я думал о будущем.

Эра Луа, касаясь меня плечом, тоже была взволнована, но, может быть, совсем
по-другому.

Но оба мы (что мне, звездоведу, было совсем непростительно!) не
вглядывались в раскинувшиеся над нами звезды, не старались разглядеть среди
них ту, которая уже начинала разгораться, увеличиваясь в яркости, знаменуя
тем трагическое сближение двух планет, которое должны были предотвратить
старшие братья людей по разуму, мариане.

Глава пятая. ПЕРВЫЙ ИНКА.

Итак, Хронику Миссии Разума продолжит уже не Инко Тихий - Кетсалькоатль, а
Кон-Тики, то есть Солнечный Тики, так называют теперь меня. Слово же "инка"
- так произносили здесь люди мое имя - в знак уважения к сынам Солнца стало
означать "человек", а "первый инка" - первый человек общины.

За то время, пока я не притрагивался к рукописи, сделано было очень много.

Общение с людьми теперь было иным. Не страх перед лжебогами, не подчинение
их воле вопреки сложившимся привычкам, а пример достойного поведения,
щедрый результат совместного труда - вот что оказалось сильнее по своему
воздействию, чем первый наш опыт в несчастной Толле.

Цивилизация инков развилась, а вернее, возникла при нас взрывоподобно.
Люди, прежде строившие шалаши из листьев, воздвигали теперь в Городе Солнца
(Каласасаве) прекрасные каменные здания, какие могли бы украсить Толлу. Не
строили они лишь ступенчатых жертвенных пирамид...

Однако не только мариане учили людей, кое-что и пришельцам пришлось
позаимствовать у земян.

На Маре нет водных просторов. Рыбачьи плоты из легчайших стволов с веслами,
удлинявшими руки, поразили нашего инженера Гиго Ганта. Он заметил, что
гребцам приходилось бороться с ветром, задумал использовать движение
воздуха и... изобрел парус, решив передать его людям вместе с марианским
колесом.

- Должно знать, - восстал Нот Кри, - что человек останется человеком, от
кого бы он ни происходил - от фаэтов или от фаэтообразных земных зверей,
только в том случае, ежели будет постоянно нагружать важнейшие мускулы
тела. Колесо принесет несчастье людям, ибо они создадут в будущих
поколениях катящиеся экипажи, разучатся ходить и в конце концов выродятся.
По той же причине не нужен им и парус.

Кара Яр и Эра Луа поддержали Нота Кри. Ива, наивно благоговевшая перед
своим Гиго Гантом, обиделась за него. Мне пришлось принять, может быть, и
ошибочное решение, которое спустя тысячелетия способно удивить будущих
исследователей, которым не удастся обнаружить никаких следов колеса ни в
Толле, ни в заливе Тики-кака (Древние цивилизации Южноамериканского
материка, как установлено, действительно не знали колеса).

Но парус, как мне казалось, не мог повредить людям. Это утешило Гиго Ганта,
и под его руководством инки построили первый парусный корабль (уже не плот,
а крылатую лодку), на котором вместе со своим рыжебородым летали по волнам
вдоль берегов материка.

Эти путешествия способствовали быстрому росту государства инков. Никто не
завоевывал соседние племена. Мореплаватели лишь рассказывали о своей
стране. Молва о благоденствии инков, умеющих выращивать чудо-зерна и
живущих сплоченной общиной, влекла к Городу Солнца ищущих лучшей жизни.

Вероятно, в грядущей истории Земян еще не раз случится так, что легенды о
счастливом крае заставят людей сниматься с насиженных мест и переселяться