Чтение 61–й страницы книги ~Жертвы~

- Да... Владыка.

- И не дал напиться из Леты?

- Да... Старший.

- Ты понимаешь, что будет с тобой, если кто-нибудь из Семьи узнает об
этом? Впрочем, я уже узнал. Я спрашиваю - понимаешь?!

- Да... понимаю.

- Отлично. Потому что меня радует твоя понятливость. Потому что я
заранее предупредил Харона, чтобы он не брал тень Амфитриона на борт и
послал вас обходным путем. Но мой приказ оказался напрасным - племянник
вполне достоин своего любимого дядюшки!

Тьма хохочет.

Долго.

Взахлеб.

- Так значит, ты хотел того же, дядя? - радость пойманной птицей
трепещет в голосе Лукавого.

- Нет, - смеется тьма. - Потому что я не знаю, чего хотел ты.
Подозреваю, что ты и сам не очень-то знаешь, чего хочешь. Ведь ты
собирался оставить ему не только память, но и волю к действиям?! Отвечай!

- Ну... вряд ли.

- Врешь - собирался!

- Дядя! При посторонних...

- Не волнуйся. Твой подопечный дремлет с того момента, как я увидел
вас. Так и ему, и нам спокойнее. В Эребе герои ни к чему. А ты прикуси-ка
язычок и отведи его пока на Пустые Территории!

- На Острова? Но ведь ты...

- Пусть тебя не волнует то, что я намереваюсь делать. А Амфитриону
лучше побыть на Островах. Одному. Скажешь Керам, пускай проследят. Так он
и не встретится ни с кем, и не угодит случайно в Лету или к Утесу.

Тьма сгущается, собирается в складки и умолкает.

И когда Гермий-Психопомп на цыпочках удалился, ведя за собой
безмолвную тень того, кого еще недавно звали Амфитрионом, - Владыка Аид
еще долго сидел, задумавшись.

Сегодня они с Гермием нарушили древний закон, который сам Владыка и
установил. Поэтому Старшему было невероятно трудно решиться на подобный
шаг.

Но все же он решился.

Тени, попав в Эреб, теряют земную память. Это известно всем. Вот
только мало кто задумывался: кому это надо и зачем?

Не задумывался над этим и Старший.

Потому что знал.

Если умершим оставить память, они будут стремиться обратно, к живым -
долюбить, довоевать, достроить, отомстить за собственную смерть, наконец!
- всегда найдется что-то, чего человек не успел. Но, вырвавшись из Эреба,
тень не способна действовать, как человек. Она - тень.

Она хочет жить, не будучи живой в земном смысле слова.

И станут тени захватывать тела живых, пытаясь подчинить их своей
воле. Схватятся не на жизнь, а на смерть, две души в темнице единой плоти,
и ужаснутся окружающие, и скоро уже две души вернутся в Эреб, ненавидя
одна другую - чтобы снова рваться в мир.

Достроить, долюбить... отомстить!

Вот почему Харон-Перевозчик - родившееся старым дитя Эреба - не
перевозит обратно; вот почему неусыпно стережет выход из Аида трехглавый и
драконохвостый пес Кербер - именно ВЫХОД, а не ВХОД, ибо кто ж по доброй
воле явится в царство мертвых, а явившись, сумеет в нем затеряться?

Всевидящ Владыка в Эребе.

Не для гостей нужен Кербер. Нужен для того, чтобы не бегали тени к
свету, руководствуясь самыми благими намерениями, которыми известно куда
дорога вымощена.

Сюда.

Но старая память жжет тени, как проглоченные угли, и в вечную муку
превращается стремление, не находящее выхода.

Оттого и проводят души умерших мимо Белого Утеса Забвения, оттого и
дают испить из Леты, чтобы покинула их память о прошлой жизни, чтобы
бродили они во мгле, ни о чем не вспоминая, ни о чем не сожалея и никуда
не стремясь.

Лишь жертвенная кровь может на некоторое время вернуть память теням;
но неподкупен Харон, неумолим Кербер, и забывают о прошлом тени, вновь
покорно бредут они во мглу...

Впрочем, сегодня Владыка впервые нарушил свой закон.

Чувствовал: понадобится ему Амфитрион-Изгнанник вместе со всей своей
нелегкой судьбой.

Не знал лишь Аид - Когда, Как и Зачем.

Об этом надо было думать.

Что ж, думать Владыка привык. Думать долго, обстоятельно, не считая
времени, которого у него было достаточно.

АНТИСТРОФА

- Радуйся, дядя! Я принес новости!

- Приятно слышать, малыш! Сам знаешь, меня Семья новостями не балует.

- Ну-ну, дядя, не прибедняйся! Когда тебе нужно, ты узнаешь все
новости еще до того, как они случаются. Только последний скандальчик - это
что-то особенное! Посейдон грандиозно роет под папу, и на этот раз
Младшему не отвертеться!

- Не смеши меня, Гермий. С каких это пор твой отец обращает внимание
на Среднего?

- А что ему остается, если сейчас на стороне Среднего и Мачехи Геры
половина Семьи: и Артемида с чумазым Гефестом, и эта бестия Гестия, и даже
твердолобый Аполлон, который раньше по причине природной тупости
поддерживал папу в любых его начинаниях! Одна Афина кое-как держится...

- Интересно... ну не томи, поведай старому дяде о тайнах Семейных, -
в голосе Владыки крылась еле уловимая насмешка. - Кто на сей раз виноват?

Гермий сделал вид, что ничего не заметил, и продолжил:

- Старый камень преткновения, дядя! Алкид из Фив, Мусорщик-Одиночка,
папочкина гордость!

- И что же он на этот раз натворил?

- Ничего! - выпалил Лукавый. - В том-то и дело, что ничего! За пять
лет - ни-че-го-шеньки! В Иолке Арг-корабел судно заложил, все герои Эллады
в Колхиду за Золотым Руном собрались; даже семнадцатилетний Тезей,
Мусорщик Посейдона, с ними... Что там Тезей - из сыновей Среднего там и
Эвфем, и Эргин; потом сыновья Борея Зет и Калаид, Мусорщики Диониса Фан со
Стафилом, Авгий Гелиад, Ялмен и Аскалаф Ареады, Палемон Гефестид,
Диоскуры, божественный Орфей, и мой Автолик, и...

- Стоп! - рявкнул Владыка. - Сколько их там всего?!

- Пятьдесят, дядя! Если не больше уже...

- Ну и нечего мне всех перечислять! Я тебе не тетка Мнемосина, богиня
памяти! Толком говори!

- Так я ж толком и говорю - один Алкид не приехал! Ему и приглашение
отсылали - даже ответить не удосужился! Он-то молчит, а Эллада о нем и
подавно забыла. У всех на уме молодой трезенец Тезей, Посейдонов отпрыск!
Наш пострел везде поспел - и Кроммионскую свинью зарезал, и великанов
каких-то поубивал (интересно, где он их нашел?!) и разбойничков повывел, и
девок кучу испортил...

- А Алкид в свои без малого двадцать три сиднем в Фивах сидит и носу
оттуда не кажет! Ты это имеешь в виду, Лукавый?

- Вот именно, дядя! Семья шумит: что ж это за Мусорщик такой, что
подвигов не совершает, войн не ведет, гор не сворачивает, ему уж и
приглашения шлют, в ножки кланяются - глухо! В Фивах недорослей в палестре
тренирует, богоравный наш! И все. Поговаривать начали, что не Алкид -
Мусорщик-Одиночка, а скорее Тезей из Трезен, Посейдонов сынок.

- А отсюда один шаг до другой мысли, - задумчиво проговорил Владыка.
- У Среднего сын-Мусорщик - истинный герой, в отличие от сына-Мусорщика
Младшего. Ослабел Зевс, истаскался - может, и править стоит не Младшему, а
Среднему?

- Да, дядя. Вслух этого пока не говорят, но думают. Те, кто умеет
думать. Значит, скоро заговорят - те, кто умеет говорить.

- Выходит, авторитет Младшего пошатнулся, и ему позарез надо, чтобы
Алкид начал совершать подвиги в честь Отца-Олимпийца? Тебя это беспокоит,
Лукавый?

- Не то чтобы беспокоит, но я решил, что ты должен знать. А беспокоит
меня другое: у Алкида за эти пять лет не было ни одного приступа.

- Вот тут ты прав - очень уж похоже на затишье перед бурей. Да и
Тартар в последнее время притих... не нашли ли Павшие новый выход из
создавшегося положения? А, Гермий? Мы тут себе ждем прорыва, войны,
грохота, а они...

- О чем ты, дядя?

- Все о том же. Я долго думал, Лукавый, я складывал мозаику и так, и
эдак, я беседовал с тенями Мусорщиков, на время возвращая им память
жертвенной кровью - и, кажется, кое-что понял.

- Что, Владыка?

- И мы, и Павшие, и титаны - бессмертны. Мы знаем это. Мы убеждены,
что не способны убивать друг друга навсегда. Те, кого люди называют
чудовищами - сродни нам. Но... Беллерофонт убил Химеру, а Персей - Медузу.
Почему? Почему смертный Мусорщик смог уничтожить существо, уверенное в
собственном бессмертии?! Ты когда-нибудь всерьез задумывался над этим,
Гермий?