Несколько батарей устроены в приличных местах. Такие
приготовления сделаны к бою. Густые леса скрывали и ход и силы
неприятеля. Наконец, в 3 часа пополудни, показался он. Это был
сам Наполеон: он шел страшен и лют, как дикий зверь; грозен, как
гневная туча, мечущая во все стороны молнии свои. Из России бежал
он робким оленем!.. Баварцы, стоявшие в лесу, вступили было в
бой; но, видя, что левое крыло французов начало обходить их,
уступили место. Неприятель пустил на городок Лангензельбольд тучу
бомб и гранат и вырвал его из рук баварцев. Одна дивизия Ламота
устояла на своем месте.
Несмотря на сии, по-видимому, неудачи, союзники забрали у
неприятеля в плен 100 офицеров и до 5000 рядовых. Если сравнить
Лейпцигское сражение с Бородинским, а Кульмское с
Мало-Ярославским, то нельзя не сравнить и сих боев Ганавских с
боями, бывшими при Красном. Но должно согласиться, что война
Отечественная (1812) числом великих пожертвований и блеском
успехов своих превосходит войну заграничную (1813).
С 17-го на 18-е число Наполеон ночевал в Лангензельбольде. С утра
произошла авангардная схватка; а потом Вреде построил войска к
важнейшему бою, сбоку от города. Правое крыло свое оградил он
речкою Кинцигом, впадающею в Маин; а левое поставил на самой
Гельдгаузенской дороге. На сей же дороге выставлено большое
количество пушек, чтоб сбивать неприятеля, выходящего из лесов.
Под выстрелами сих пушек устроена конница; запасной же отряд
стоял на левом берегу Кинцига и подкреплялся бригадою австрийцев,
занимавших город.
В самый полдень многочисленные колонны французские показались на
опушке леса. Они хотели было прорваться сквозь средину союзников;
но залп из шестидесяти орудий тотчас обратил их назад. Видя, что
ничего не выиграет тут густым строем, неприятель начал
действовать врассыпную. Две тысячи стрелков высыпали из леса на
правое крыло союзников; но после жаркой перепалки и сии были
сбиты и загнаны обратно в лес. Таким образом, все усилия
французов идти вперед не имели никакого успеха до трех часов
пополудни. Но к сему времени все войска Наполеоновы собрались уже
вместе: число их простиралось до 60000, следовательно, вдвое
против войск Вреде.
Наполеону некогда было заниматься великими движениями и вступать
в общее сражение, ибо армии союзников следовали по пятам; ему
надобно было только пробиться. На сие-то и решился он, склубя все
войска вместе и выдвинув 120 пушек вперед. Генерал Нансути, с 12
тысячами конницы, первый бросился напролом. Буря картечи, а потом
и вся конница баварская встретила, расстроила и отбросила было
его назад; но генерал Друет, прискакав с 50 пушками, восстановил
бой, и неприятель всеми силами двинулся на левое крыло союзников.
Столь сильный натиск Наполеона и недостаток в зарядах заставили
Вреде уступить противнику своему дорогу; он отслонил сперва левое
крыло, потом средину и, наконец, и все войска перевел за Кинциг и
расположился на ночлег при мызе Лергоф. Города же Ганау он,
однако ж, из рук не выпустил и вверил оборону оного бригаде
австрийцев. Первые часы ночи прошли спокойно; но к свету французы
начали бросать в город бомбы и гранаты, зажигать дома и врываться
в улицы. Австрийские гренадеры отражали наглость силою и стояли
храбро; но число наступающих беспрестанно возрастало и стрельба
по городу увеличивалась.
Тогда Вреде, щадя прекрасный город Ганау, приказал уступить его
без драки, опасаясь, чтоб французы в злости не выжгли всех домов;
но 4-й французский корпус, не довольствуясь снисходительностью,
начал вызывать баварцев на бой и жестоко нападал на правое крыло
их. Сражение загорелось и продолжалось чрез целый день. Французы
при всяком разе, когда бывали отбиты, укрывались в городе, где,
подкрепясь новыми силами, выступали на новый бой. Тогда генерал
Вреде, желая положить всему конец и взять город с тем, чтобы уже
никогда его опять назад не отдавать, повел войска на валовой
приступ. Тут нужна была храбрость, и военачальник баварский
показал ее в лице своем. Взяв баталион австрийских гренадер и
баварских егерей, он сам первый бросился с восклицанием "ура!" к
воротам Нюренбергским; ворвался в улицы и занял вмиг половину
города, несмотря на то что все улицы завалены были повозками и
защищаемы стрелками. Оставалось взять Кинцигский мост. Неприятель
столпился за оным и палил по союзникам гранатами. Неустрашимый
Вреде невзирал ни на что: он идет впереди всех, и неприятель
приходит уже в смятение, как вдруг ружейная пуля тяжело ранит
этого храброго генерала и лишает на время войско присутствия его.
Но баварцы, мстя за кровь любимого вождя, бросаются с отчаянием
на мост и на пушки; австрийские гусары пускаются вплавь чрез
Кинциг, и неприятель, отовсюду стесненный, бежит, зажегши мост.
Генерал Фреснель принял начальство после Вреде. Лишь только город
был занят, то правое крыло союзников, сделав, в свою очередь,
жестокий удар на левое крыло французов, завладело совершенно
полем сражения.
Между тем Наполеон целый день тянул войска свои мимо Ганау чрез
Вильгельмсбад и Гогхстет, откуда сворачивал опять влево на
большую дорогу.
На другой день вломился он во Франкфурт и вскоре очутился за
Рейном, где почувствовал почти то же, что и по переходе за
Березину. Трофеями несколькодневных битв при Ганау были 15000
убитых и раненых и 10000 пленных. При Красном в 1812 году
победители насчитали пленными и убитыми более этого числа в один
только день 6 ноября, когда генерал Милорадович истребил войска
маршала Нея. Чрез несколько дней большие армии союзников прибыли
во Франкфурт, где, постояв нарочито долгое время, потянулись
вверх и вниз к Рейну для вступления с разных сторон во Францию.
Дорога от Ганау до Франкфурта настоящий сад. Длинные просади из
острых тополей, пруды, деревни, башни, замки представляют картину
самой живописной, цветущей и счастливой страны. Здесь нет клочка
земли, который бы не был нивою, и нет нивы, которая не обещала бы
богатой жатвы. Справа остался у нас Вильгельмсбад, где, говорят,
так весела природа, что самый задумчивый, самый угрюмый человек
не может не улыбнуться, гуляя там. Слева провожала нас до самого
Франкфурта прелестная река Майн.
Франкфурт прекрасный, великолепный, величественный и вольный
город. В стенах его заключается целый народ. Жителей считают до
50000, в том числе 7000 жидов. В правительстве участвуют две
воли: воля старшин и воля народа. Такое правительство называется
Аристо-демократическим...
Годовой доход с города 500000 флоринов. Франкфурт можно почесть
средним магазейном Европейской торговли и общею меновою конторою
Германии и Франции. Положение на Майне и при Рейне делает его к
сему способным. Мятежи беснующейся Франции нанесли много вреда и
благоразумному соседу ее Франкфурту. В 1796 году город был
бомбардирован французами; но жители вели себя как люди вольные и
честные.
Франкфурт удостоен присутствием человека, который жил некогда в
великолепных дворцах, управлял пространным государством и
славился делами. Теперь он в двух комнатах Английского трактира;
управляет только своими страстями и славится - великодушною
твердостию, с которою сносит превратности своего, жребия...
Согласись, друг мой! что наш век есть век великих превратностей:
никогда общества людей не были подвержены таким бурям, волнениям
и переменам. Одна только великость души не подвержена никаким
бурям жизни, никаким превратностям случая. Давно ли минули
времена тихие, когда спокойствие почивало над главами народов?
Цари в великолепном могуществе своем сияли на престолах, как
солнцы в небесах; мир, правосудие, чистая вера и наследственные
добродетели делили благоденствие поровну между всеми состояниями
людей. Тогда еще не имели понятия о великих ударах рока, о
злополучии государей, о кровавом праве войны, о смешении племен и
народов... Люди чех счастливых времен в каком-то приятном
усыплении провождали беспечный век свой. Они, конечно, не могли
чувствовать всей сладости безмятежного благополучия своего, ибо
человек тогда только узнает настоящую цену здоровья, когда
постигают его болезни; а цену счастия познает во время бед! Но
настоящее поколение людей, рожденное в бурях, в дни ужаса,
смятений, великих страхов и тяжких печалей, когда ничего более не
Посняков Андрей
Самойлова Елена
Березин Федор
Доценко Виктор
Эриксон Стивен
Корнев Павел