Чтение 61–й страницы книги ~Одиссея~

190 Там же на кресле. Тогда излила на царицу богиня

Божеских много даров, чтоб пришли в изумленье ахейцы.

Сделала прежде всего лицо ей прекрасным, помазав

Той амвросийною мазью, какою себе Афродита

Мажет лицо, в хоровод прелестный харит отправляясь.

195 Сделала выше ее и полнее на вид, все же тело

Стало белей у нее полированной кости слоновой.

Все это сделавши так, богиня богинь удалилась.

Наверх служанки меж тем поднялись белорукие, громко

Между собою болтая. И сон ее сладкий покинул.

200 Быстро руками со щек согнала она сон и сказала:

"Сон нежнейший меня обволок средь ужасных страданий.

Если б такая же смерть была Артемидою чистой

Тотчас же послана мне, чтобы я в постоянной печали

Века себе не губила, тоскуя о милом супруге,

205 В доблестях самых различных меж всеми ахейцами первом".

Так сказавши, пошла Пенелопа из спальни блестящей,

Но не одна: с ней вместе спустились и двое служанок.

В залу войдя к женихам, Пенелопа, богиня меж женщин,

Стала вблизи косяка ведущей в комнату двери,

210 Щеки закрывши свои покрывалом блестящим, а рядом

С нею, с обеих сторон, усердные стали служанки.

У женихов ослабели колени, и страсть разгорелась.

Сильно им всем захотелось на ложе возлечь с Пенелопой.

Громко к милому сыну она между тем обратилась:

215 "Твердости нет, Телемах, у тебя уж ни в сердце, ни в мыслях,

Мальчиком будучи, был ты гораздо настойчивей духом.

Нынче ж, когда ты уж вырос, когда ты уж в полном расцвете,

Всякий когда бы сказал посторонний, взглянувши на рост твой

И красоту, что пред ним - счастливого сын человека,

220 Сердце и мысли твои уж не так справедливы, как прежде,

Раз подобное дело могло у нас в доме свершиться,

Раз позволить ты мог так нашего гостя обидеть!

Как же теперь? Если гость, находясь в нашем собственном ломе,

Может столько терпеть издевательств и столько насилий,

225 Стыд и позор между всеми людьми тебе будет уделом!"

Матери так отвечал рассудительный сын Одиссеев:

"Мать моя, я на тебя не сержусь за упрек твой суровый,

Духом все я могу понимать и знаю отлично,

Что хорошо и что хуже. А раньше ведь был я ребенком.

230 Часто, однако, всего не могу я разумно обдумать.

Все эти люди, везде здесь сидящие, с кознями в сердце,

С толку сбивают меня, и нет у меня руководства.

Схватка же, бывшая здесь между гостем и Иром, случилась

Не по вине женихов, и старик оказался сильнее.

235 Если бы, Зевс, наш родитель, и вы, Аполлон и Афина,

Если бы так же и наглые все женихи в нашем доме,

Головы свесив, сидели избитые, - кто на дворе бы,

Кто бы и в доме внутри, и члены бы их ослабели, -

Так же, как этот вот Ир теперь за воротами дома,

240 Голову свесив, сидит, на пьяного видом похожий,

Прямо не может стоять на ногах, а также и в дом свой

Не в состоянии вернуться, - все члены его ослабели".

Так Телемах с Пенелопой вели меж собой разговоры.

К ним между тем подошел Евримах и так ей промолвил: 245 "Многоразумная старца Икария дочь, Пенелопа!

Если б ахейцы всего иасийского Аргоса нынче

Здесь тебя видеть могли, женихов несравненно бы больше

С самой зари пировало у вас: превосходишь всех жен ты

Видом и ростом высоким, внутри же - умом благородным".

250 Пенелопея разумная так отвечала на это:

"Нет, Евримах, добродетель мою - мой вид и наружность

Боги сгубили с тех пор, как пошли аргивяне походом

На Илион, а меж них и мой муж Одиссей находился-

Если б, вернувшись домой, заботой меня окружил он,

255 Больше б я славы имела, и было б все много прекрасней.

В горе теперь я. Как много мне бед божество ниспослало!

Помню я время, когда, родимый наш край покидая,

Взял он за правую руку у кисти меня и сказал мне:

- Невероятно, жена, чтоб из пышнопоножных ахейцев

260 Все из троянской земли воротились домой невредимо.

Слышно, что жители Трои - мужи, превосходные в битвах,

Бьются прекрасно на копьях и метко стреляют из лука,

И мастера в колесничных сраженьях, решающих быстро

Спор великий войны, одинаково всех не щадящей.

265 Можно ли знать, возвратит ли домой меня бог иль погибну

Там я под Троей? Поэтому ты обо всем здесь заботься.

Думай о доме всегда, об отце и об матери столько ж,

Сколько теперь, или больше еще, раз меня тут не будет.

После ж того, как увидишь ты выросшим нашего сына,

270 Замуж иди, за кого пожелаешь, оставивши дом свой.

Так говорил он тогда. И теперь исполняется это.

Ночь придет наконец, и брак ненавистный свершится.

Я проклята. Лишил меня счастия Зевс-промыслитель.

Вот еще горе, которое дух мне и сердце тревожит:

275 У женихов не такие обычаи были когда-то;

Если сватали раньше жену из богатого дома,

Знатного рода, то всякий хотел пред другим отличиться;

Сами к невесте и жирных овец и быков приводили,

И задавали пиры, приносили дары дорогие.

280 Но не чужое добро, ничего не платя, поедали".

Так сказала. И рад был тому Одиссей многостойкий,

Как добиваться подарков умеет она, как искусно

Их обольщает словами, с другими желаньями в сердце.

К ней тогда Антиной обратился, рожденный Евпейтом:

285 "Многоразумная старца Икария дочь, Пенелопа!

Кто из ахейцев какие подарки принесть пожелает,

Те и прими. Отвергать, что бы кто ни дарил, не годится.

Мы ж не вернемся к делам и к невестам другим не поедем

Раньше, чем по сердцу мужа не выберешь ты средь ахейцев".

290 Так сказал Антиной. И понравилось всем его слово.

Вестника каждый послал, чтоб подарок принес Пенелопе.

Пеплос вестник принес Антиною большой и прекрасный,

В пестрых узорах. На нем находилось двенадцать застежек,

Все - золотые, и столько ж крючков к ним, красиво согнутых.

295 Для Евримаха принес ожерелье прекрасное вестник.

Золото в нем и янтарь, чередуясь, сияли, как солнце.

Вещи прелестные слуги доставили Евридаманту -

Лару сережек в три глаза, как будто из тутовых ягод.

С шейной повязкой пришел посланец от владыки Писандра

300 Поликторида, - красы необычной была та повязка.

Также и каждый из прочих ахейцев принес по подарку.

После того поднялась к себе наверх богиня средь женщин,

Следом за нею, подарки неся, поднялись и служанки.

Те же, занявшись опять усладительным пеньем и пляской, 305 Тешились ими и ждали, покамест приблизится вечер.

Тешились так, веселились. И вечер надвинулся черный.

Три жаровни тогда поставлены были в чертоге,

Чтобы светили. В жаровни поленьев сухих наложили

От сухостоя, недавно наколотых острою медью.

310 Сунули в них и смолистых лучинок. За топкой следили

Поочередно рабыни царя Одиссея. Тогда к ним

С речью сам Одиссей обратился, рожденный богами:

"Вот что, рабыни давно уж отплывшего вдаль Одиссея!

Шли бы вы в доме туда, где почтенная ваша царица, 315 Возле нее веретена вертите, ее развлекайте,

Сидя вверху у нее, или волну руками чешите.

Я же в жаровнях огонь для всех тут поддерживать буду,

Если б они здесь остались до самой зари златотронной,

То и тогда бы усталость меня не взяла - я вынослив",

320 Так он сказал. Засмеялись они, друг на друга взглянули.

Нагло Меланфо с красивым лицом Одиссею сказала.

Долий был ей отцом. Воспитала ж ее Пенелопа,

Много забот на нее положила, дарила наряды.

Все же сочувствия в сердце к ней не питала Меланфо

325 И с Евримахом сейчас находилась в связи и любилась.

На Одиссея Меланфо накинулась с бранною речью:

"Что это, странник несчастный, с ума ты, как вижу я, спятил!

Ты не желаешь пойти ночевать куда-нибудь в кузню

Или в какую харчевню. Ты здесь без конца произносишь

330 Дерзкие речи средь многих мужей, никакого не зная

Страха. Вино ли тебе помутило рассудок? Всегда ли

Ум такой у тебя, что на ветер слова ты бросаешь?

Иль вне себя ты, что верх одержал над бродягою Иром?

Как бы сюда кто другой, посильнее, чем Ир, не явился!

335 Он бы, могучей рукою избив тебя справа и слева,

Из дому вышвырнул вон, всего обагренного кровью!"

Грозно взглянув на нее, Одиссей многоумный ответил:

"Сука! Сейчас же туда я пойду, передам Телемаху

Все, что ты здесь говоришь, и тебя на куски он разрежет!"

340 В страх сильнейший повергли слова Одиссея служанок,

Быстро они через зал побежали, расслабли у каждой

Члены. Подумали все, что угрозу свою он исполнит.