спокойно; матросы, не бросившие работу, усердно трудились у насосов, унылый
грохот и лязг которых по временам оглашал в мрачной ночи все судно.
на работу; с громким криком они отказались. Тогда им спустили воду и бросили
несколько горстей галет; и снова, повернув ключ в замке и положив его в
карман, капитан возвратился на шканцы. Так повторялось дважды в сутки в
течение трех дней; на четвертое утро, когда к узникам обратились с обычным
призывом, послышался разноголосый спор, а затем и шум драки; внезапно из
люка вырвалось четверо матросов со словами, что они готовы встать на работу.
Зловонная духота и голодный рацион вкупе с опасениями неизбежной расплаты
побудили их сдаться на милость победителей. Ободренный этим, капитан
повторил свои требования и остальным. Но Стилкилт угрожающе крикнул ему
снизу, чтобы он перестал нести чушь и убирался туда, откуда пришел. На пятое
утро еще трое бунтовщиков вырвались на палубу из цепких рук товарищей,
отчаянно пытавшихся удержать их внизу. Остались только трое.
товарищей, уязвленный насмешками, которым он только что подвергся, и
обезумевший от длительного заточения в кубрике, где было темно, как в бездне
отчаяния, - в эту минуту Стилкилт предложил канальцам, которые до сей поры
как будто оставались ему верны, прорваться на палубу, когда гарнизон их
плавучей крепости соберут на шканцах, и, вооружившись острыми ножами для
резки китового сала (длинными, изогнутыми, тяжелыми инструментами с ручкой
на обоих концах), нанося удары направо и налево, пройти от бушприта до
гака-борта и сделать отчаянную попытку захватить корабль. Присоединятся они
к нему или нет, сказал Стилкилт, но сам он решился. Он больше не проведет ни
одной ночи в этой дыре. Однако замысел его не встретил никакого
сопротивления со стороны двух канальцев; они поклялись, что готовы на это
или любое другое безумное предприятие, короче, на все, только бы не
сдаваться. Более того, каждый из них хотел быть первым, когда придет время
пробиваться на палубу. Однако их главарь решительно восстал против этого,
оставив первенство за собой; в частности и потому, что его двое товарищей не
желали уступить друг другу в этом споре, а оба они никак не могли быть
первыми, ибо на трапе может поместиться лишь один человек. Но тут,
джентльмены, я должен раскрыть вам грязную игру этих двух негодяев.
начал лелеять в душе один и тот же план предательства, а именно: первым
прорваться на палубу, с тем чтобы сдаться первым из трех, хотя и последним
из десятерых, тем самым обеспечив себе хотя бы самую малую надежду на
помилование, которое можно было заслужить таким поступком. Однако когда
Стилкилт заявил о своей решимости вести их до конца, они каким-то образом,
путем тончайшей химии подлости, слили воедино свои до той поры тайные планы
предательства; и лишь только их главарь погрузился в дремоту, в двух словах
открыли друг другу души, связали спящего веревками, заткнули ему рот паклей
и, когда настала полночь, кликнули капитана.
вооруженными помощниками и гарпунерами бросился на бак. Через несколько
мгновений люк был открыт и вероломные союзники выбросили на палубу
связанного по рукам и ногам, но все еще сопротивляющегося главаря, выразив
при этом надежду, что им зачтется в заслугу поимка человека, замыслившего
кровопролитие. Однако их схватили, поволокли всех троих по палубе, словно
битые туши, и подвесили на снастях бизань-мачты, где они и висели до самого
утра.
стервятники вас не трогают, негодяи!
принимал участия в мятеже, заявил первым, что он твердо решил подвергнуть их
поголовной порке - в общем, по-видимому, так и сделает, должен так
поступить, того требует справедливость, - но в настоящий момент, учитывая их
своевременную капитуляцию, обойдется одним выговором, который он
соответственно и произнес в весьма сильных выражениях.
вас я искрошу в куски и побросаю в салотопку! - И схватив линек, он со всей
силой обрушился на спины двух предателей и бил их, пока они не перестали
кричать и безжизненно свесили головы на плечи, подобно тому как рисуют двух
распятых разбойников.
тебя, голубчик, еще найдется крепкий линек. А ну-ка, выньте у него изо рта
кляп, послушаем, что он может сказать в свою защиту.
челюсти, а затем, болезненно выгнув шею, произнес свистящим шепотом:
вас уничтожу!
руку с линьком.
который, к удивлению всех матросов, отпрянул, лихорадочно прошелся несколько
раз по палубе и, внезапно бросив линек, сказал:
человек с перевязанной головой, - это был Рэдни, старший помощник капитана.
Все время после столкновения на палубе он пролежал у себя на койке, но в это
утро, услышав шум, он, превозмогая слабость, вышел наверх и видел все, что
произошло. Челюсть его была в таком состоянии, что он почти не мог говорить;
однако, пробормотав, что он с охотой исполнит то, на что не решился капитан,
он схватил линек и направился к своему связанному врагу.
свистящий шепот остановил поднятую для удара руку. Он приостановился, однако
затем не колеблясь исполнил свое намерение, несмотря на угрозу Стилкилта, в
чем бы она ни состояла. Затем трое бунтовщиков были освобождены, все встали
на работу, и молчаливые матросы снова угрюмо сменялись у помп, стук которых,
как и раньше, оглашал корабль.
кубрика послышался шум; двое предателей, трепеща, выбежали на палубу и
осадили капитанскую каюту со словами, что они не осмеливаются оставаться
вместе с остальными членами команды. Ни уговоры, ни пинки и затрещины не
могли заставить их вернуться в кубрик; наконец, по их собственной просьбе,
их поместили для сохранения их жизней в корабельный трюм.
Напротив, они решили, следуя, вероятно, предложению Стилкилта, поддерживать
строжайший порядок, до конца повиноваться всем приказам, а затем, когда
судно придет в порт, всем сразу покинуть его. Для того же чтобы плавание как
можно скорее пришло к концу, они договорились и еще об одном - а именно: не
подавать голос в случае, если будут обнаружены киты. Ибо, несмотря на течь и
другие опасности, на мачтах "Таун-Хо" все еще от зари до зари стояли
дозорные; капитан по-прежнему, как и в тот день, когда они впервые вошли в
промысловые воды, горел желанием пуститься в погоню за добычей, а Рэдни в
любой момент был готов променять свою койку на вельбот и, несмотря на
собственную свернутую челюсть, помериться силами с убийственной челюстью
кита и загнать ему в глотку кляп смерти.
конца плавания никому не говорил о своем собственном плане мести человеку,
который нанес ему удар в самую глубину сердца. Он был в вахте старшего
помощника Рэдни, а этот безумец, точно спеша навстречу своей погибели,
несмотря на откровенное предостережение капитана после происшествия у
бизань-мачты, настоял на том, что будет снова возглавлять по ночам свою
вахту. На этом-то, а также и на некоторых других обстоятельствах и зиждился
тщательно продуманный Стилкилтом план мести.
делать бывалому моряку, и сидел, облокотившись о шлюпку, которая висела за
бортом. В этой позе, как было хорошо известно, он мог иногда и задремать.
Расстояние между шлюпкой и бортом корабля было значительным, а внизу шумело
море. Стилкилт тщательно рассчитал время; его очередь стоять у руля
приходилась с двух часов на третье утро после того дня, когда его предали. А
покуда, всякий раз как во время вахты у него выдавалась свободная минута, он
сразу принимался что-то старательно плести.
собой, - но думаю, подойдет. Знаешь, друг, у меня кончается бечевка, нет ли
у тебя немного?
места.
конце концов это ему же пойдет на пользу, друг! - И, подойдя к первому
помощнику, он спокойно посмотрел на него и попросил бечевки, чтобы починить
свою койку. Просьба его была исполнена, но ни бечевки, ни шнура никто после
этого не видел; а на следующую ночь, когда Стилкилт сворачивал свой бушлат,
чтобы положить его вместо подушки в головах, из кармана выкатилось небольшое
железное ядро в плотно прилегающей сетке. Через двадцать четыре часа он
должен был стать у штурвала - вблизи от человека, который не раз дремал над
могилой, всегда зияющей под боком у моряка, - тогда должно было наступить
Посняков Андрей
Шилова Юлия
Корнев Павел
Шилова Юлия
Муркок Майкл
Никитин Юрий