уязвимым, как в этот момент, наблюдая за другими детьми. В его глазах не
было ни радости, ни страха, лишь одна внимательная пристальность,
какая-то отрешенная заинтересованность, и никогда он так остро не ощущал
своего отцовства, никогда не был так близок к ходу его мыслей. Миссис
Рикер приблизилась, улыбаясь, как барракуда, и сказала: Нам будет так
весело, цыпонька моя! Ему захотелось крикнуть ей в лицо, что его сына
зовут не цыпонька, а Чарли, но он сдержался. И тогда она протянула ему
руку, но Чарли не пошевелился, лишь посмотрел на нее, и тогда она сама
взяла его за руку и повела к другим детям. Он прошел два шага, а потом
остановился и оглянулся назад, а миссис Рикер сказала тихо:
ткнуть его в бок и сказать: Ну идем же, Барт! - потому что он застыл на
месте, глядя в глаза своего сына, говорившие: Неужели ты позволишь им
сделать это со мной, Джордж? А его взгляд отвечал: Похоже, что да,
Фредди, - и они с Мэри стали подниматься по лестнице, показав Чарли свои
спины - самое ужасное зрелище для маленького ребенка, - и тогда Чарли
заплакал. Но Мэри даже не оглянулась, потому что любовь женщины -
странная штука. Она жестока и почти всегда зряча, а любовь, которая все
видит, - это ужасная любовь. Она знала, что в такой ситуации правильнее
поскорее уйти, и так она и поступала, воспринимая этот плач как
очередной необходимый этап развития ребенка, вроде болей в животе от
скопившихся газов или содранных коленок. И тогда он ощутил в груди такую
острую, такую настоящую боль, что на мгновение ему даже показалось, что
у него начался настоящий сердечный приступ, а потом боль куда-то
исчезла. Тогда он не мог понять, что означает эта боль, но теперь ему
показалось, что это было самое обычное прощание со своим ребенком.
Увидеть спины родителей - это еще не самое ужасное. Самое ужасное - это
то, с какой быстротой дети забывают про эти самые спины и начинают
заниматься своими делами - игрой, сбором головоломки, новым другом и в
конце концов смертью. Вот что он почувствовал в ту минуту. Чарли начал
умирать задолго до того, как стал больным, и ничто, ничто в целом свете
не могло спасти его даже тогда.
поедом. Ты превратился в его пленника.
верно, Барт?
развод?
поступила. Господи, как хотел бы я быть таким же уверенным в себе - Что?
осознал, что по привычке произнес последнюю фразу - машинально, безо
всякого чувства. Но это была неплохая концовка. Очень даже ничего.
18 января, 1974
в руке, выстукивая ногой чечетку и созерцая из окна призрачный город
улицы Крестоллин, Запад. День был ясный, но очень холодный. На улице
было около десяти градусов выше нуля, но из-за влажности казалось, что
температура упала по крайней мере до минус десяти. Ветер поднимал в
воздух снежную пыль и нес ее через улицу к опустевшему дому Хобартов,
молчаливо ожидавшему первых ударов чугунного ядра. Хобарты даже ставни с
собой увезли.
выяснить, что корпорация решила по поводу переезда на новое место.
Орднера прозвучала добродушная усмешка.
поиздевался. Ну ладно, забудем об этом. Совет директоров решил свернуть
прачечное производство. Однако у нас по-прежнему останутся прачечные
самообслуживания, они приносят неплохой доход. Правда, мы собираемся
сменить название: теперь они будут называться "Хэнди-Уош". Звучит
неплохо, правда?
Мэйсона?
для нас очень ответственную работу. Стал большим начальником. Честно
говоря, я не понимаю, почему ты...
у него нет никакого будущего. Подыщи ему место, достойное его, или
выстави его за дверь.
знает, что он на крючке. Он до сих пор думает, что это просто вкусный
обед.
это лучше, чем кто бы то ни было, в особенности после всей той лжи,
которую я от тебя услышал.
самом деле мешок с дерьмом, то действительно становится немного не по
себе.
наоборот: тебе становится не по себе, когда ты обнаруживаешь, что вокруг
тебя не мешки с дерьмом, а живые люди.
Винни, вот и все. Он - хороший человек. А ты делаешь все, чтобы
превратить его в ничтожество. Ты сам прекрасно это знаешь.
ничтожество?
забыть о тебе как можно скорее.
за бесплатно свое белье в нашей прачечной, да? Не брал ли я взяток у
владельцев мотелей, верно? Насколько я понимаю, ты даже поднял все
расписки по ссудной кассе за последние пять лет.
не владел собой.
тех, кто рассчитывал, что я сумею продержаться еще немного, как раз до
следующего заседания совета директоров. - Кто?
том, с кем мне разговаривать, а с кем - нет.
Даже Стив Орднер оказался в результате колоссом на глиняных ногах.
Интересно, кого это Стив ему напоминает? Шарикоподшипники. Земляничное
мороженное, украденное из морозильника. Герман Воук. Капитан Квиг, ну
наконец-то! А исполнял эту роль Хэмфри Богарт. Он громко расхохотался и
запел:
квигнуть меня!
захлебываясь новым приступом, теперь я по-настоящему сошел с ума.
сумасшедшего есть свои преимущества. Внезапно он увидел себя со стороны:
одинокий мужчина, громко хохочущий в пустом доме, на пустой улице,
уставленной домами-призраками. Эта картина показалась ему наиболее
полным и характерным воплощением безумия, но в то же время она была
настолько смешной, что его хохот только усилился. Он смеялся все громче,
то захлебываясь визгом, то переходя на глухие, басовые ноты, бессильно
мотая головой и едва удерживаясь на ногах.
19 января, 1974
соответствии с инструкцией он сначала сделал из "Магнума" несколько
холостых выстрелов, а потом аккуратно зарядил его. На проигрывателе
стояла пластинка "Роллинг Стоунз". Мик Джэггер пел "Одинокого бродягу".
Эта музыка нравилась ему все больше и больше. Он вообразил себя Бартом
Афанасьев Роман
Василенко Иван
Володихин Дмитрий
Белогорский Евгений
Курылев Олег
Рыбаков Вячеслав