подмигнул. Перси вскрикнул от боли и стал тереть губы. Он попытался
заговорить, понял, что не сможет с прижатой,, ко рту рукой, и опустил
ее.
раньше, чем успел подумать... Хотя, конечно же, знал, что до этого может
дойти. Уже при первом разговоре о Перси с начальником Мурсом, когда Хэл
посоветовал поставить Перси распорядителем на казнь Делакруа, я знал,
что до этого может дойти. Человеческая рука, как зверь, прирученный
наполовину: он кажется хорошим, но приходит время, зверь вырывается на
волю и кусает первого встречного. Звук пощечины был резкий, как звук
сломанной ветки. Дин охнул. Перси глядел на меня в полнейшем шоке, глаза
стали квадратными и чуть не вылезли из орбит. Рот открывался и
закрывался, как у рыбы в аквариуме.
то, что сделал Дэлу, и мы воздали тебе по заслугам. Это был единственный
способ. Мы все заодно, кроме Дина, но он тоже с нами, потому что иначе
ему пришлось бы сильно пожалеть. Ведь так, Дин?
Мы позаботимся, чтобы люди узнали, как ты саботировал казнь Дэла...
получить никакой работы, даже с помощью своего дядюшки.
Отпечаток моей руки краснел на его бледной щеке, как знак хироманта.
Мы не станем этого делать сами, найдем людей, ведь мы тоже кое-кого
знаем, Перси, неужели ты так глуп, что не понимаешь? Они не в столице
штата, но разбираются в некоторых юридических вопросах. У этих людей
здесь есть друзья, братья и сестры, отцы. Они будут безумно рады
оторвать нос или член у такого дерьма, как ты. И они это сделают только
ради того, чтобы тот, кого они любят, получил три лишних часа в
прогулочном дворике.
застыли слезы. Наверное, это были слезы гнева и усталости. А может, мне
просто хотелось так думать.
конечно, жжет слегка от этой ленты, я представляю, но, кроме этого,
ничего не болит, разве, что твоя гордость... Однако об этом не нужно
знать никому, только тем, кто здесь сейчас. А мы никому не скажем,
правда, ребята?
Всегда так было.
добавил я. - Ну что, Перси, оставляем как есть или хочешь опять
по-плохому? Последовало долгое-долгое молчание - он взвешивал доводы за
и против, и я почти видел, как вертятся в его голове колеса. Наконец,
по-моему, все расчеты перевесила реальность: пленку сняли со рта, а
рубашку еще нет, и, может быть, ему придется мочиться, как скаковой
лошади.
развяжите меня, у меня плечи уже... Вперед вышел Врут, отодвинув меня
плечом, и взял лицо Перси своей огромной ладонью: пальцы на правой щеке,
большой палец глубоко вдавился в левую.
здесь начальник, поэтому ему иногда приходится говорить дипломатично.
Перси и не смог. Но все равно решил, что лучше промолчать; вид у Перси
был здорово испуганный, и мне не хотелось портить эффект.
мягкотелость не одно и то же. Мне плевать на всякую дипломатию. Я скажу
тебе прямо: если ты выполнишь свои угрозы, то нас скорее всего трахнут в
зад и вышвырнут. Но потом мы тебя найдем, даже если придется идти искать
до самой России, мы тебя разыщем, а уж тогда трахнем тебя, и не только в
зад, но и во все твои дырки. Мы будем трахать тебя до тех пор, пока ты
не пожалеешь, что не умер. А потом потрем уксусом кровоточащие места. Ты
меня понял?
лицо жутковатым, как у старого Тут-Тута.
и стал отвязывать и отстегивать.
забудем прошлое.
Но в то же время я чувствовал какое-то охватывающее меня отчаяние. Ну
помолчит он день, ну неделю, взвешивая за и против, но закончится все
тем, что верх возьмут две вещи: его вера в связи и неспособность
признать себя проигравшим. Когда это произойдет, он себя покажет.
Возможно, мы помогли спасти жизнь Мелли Мурс, привезя к ней Джона, и я
бы тут ничего не изменил ("ни за весь чай Китая", как мы говорили
тогда), но в конце концов нам всетаки придется упасть на ринг, а рефери
отсчитает "аут". Исключая убийство, мы не знали способа заставить Перси
соблюдать условия сделки, даже если он будет далеко от нас и начнет
получать то, чего желал.
удивился. Брутуса, сына миссис Ховелл, не проведешь. Он всегда был
таким. Он слегка дернул плечом, одним плечом - поднял на сантиметр и
опустил, но этого было достаточно. "Ну и что? - сказало это движение. -
Что дальше. Пол? Мы сделали, что должны были, и сделали, как могли,
хорошо".
Перси сорвал рубашку, и она упала у его ног. Он не смотрел ни на кого из
нас.
положил пистолет в кобуру и засунул дубинку в петлю.
очень хорошо об всем подумать. И начну прямо сейчас. По дороге домой. А
один из вас отметит меня в конце смены. - Он подошел к двери
смирительной комнаты и обернулся, одарив нас подозрительным взглядом, в
котором сквозили злость и смущение: ужасное сочетание для наших дурацких
надежд на то, что Перси сохранит тайну. - Если, конечно, вы не захотите
объяснять, почему я ушел так рано.
о том, почему этот коридор с зеленым полом такой широкий. Он уже делал
такую ошибку раньше, и тогда ему повезло. Но еще раз вряд ли повезет.
хотелось, чтобы он уходил с блока "Г" в таком состоянии: потный,
непричесанный, с красным отпечатком моей руки на щеке. Мои ребята вышли
следом за мной.
минуты, а может, и того меньше. Но я хорошо помню все до сегодняшнего
дня, вероятно, потому что рассказал Дженис, когда добрался домой и
осознал случившееся. То, что произошло позже: встреча утром с Кэртисом
Андерсоном, расследование, пресс-конференция, которую Хэл Мурс нам
устроил (он уже вернулся тогда), а потом отдел расследований в столице
штата - слегка поблекло в памяти за долгие годы. Но то, что случилось на
Зеленой Миле, я помню отлично.
больше: ни один обычный заключенный не дотянулся бы до него. Но Джон
Коффи не был обычным заключенным. Он был великан, и руки у него тоже
великанские. Я увидел, как эти длинные коричневые руки вытянулись между
прутьев, и крикнул: "Смотри, Перси, смотри!". Перси начал
поворачиваться, левая рука потянулась за дубинкой. Но потом Джон Коффи
схватил его и прижал к решетке камеры.
к Коффи, подняв дубинку. Джон был уязвим для нее, он так сильно
втиснулся лицом между центральными прутьями, что, казалось, хочет
просунуть всю голову. Конечно же, это было невозможно, но выглядело
именно так. Его правая рука нащупала затылок Перси, обвилась вокруг шеи
и потянула голову к себе. Перси ударил дубинкой между прутьев и попал
Джону в висок. Потекла кровь, но Джон не замечал этого. Он прижался
губами ко рту Перси. Я услышал свистящий шум - звук выдоха, словно долго
сдерживаемое дыхание. Перси дергался, как рыба на крючке, пытаясь
освободиться, но не тут-то было. Рука Джона прижимала его затылок очень
крепко. Их лица слились, как лица любовников, страстно целующихся через
решетку.
сделал еще одну попытку освободиться. На секунду их губы разъединились,
и я увидел черный кружащийся поток, перетекающий из Джона Коффи в Перси
Уэтмора. То, что не попадало через искривленный рот, заходило через
ноздри Перси. Потом рука на затылке опять напряглась, и губы Перси снова
прижались к губам Джона Коффи, он был словно приколот к нему.
на зеленый линолеум. Он больше ее не поднял.