Чтение 61–й страницы книги ~Призраки~

Ему хотелось найти кого-нибудь, кто мог бы подробно рассказать обо
всем, что происходило в Хейвене начиная с 10 июля...

Он интервьюировал многих людей, но ничего не добился. Некоторые
уехали из Хейвена до известных событий и мало что могли рассказать. Другие
с удивлением смотрели на него, потому что, хотя и были в Хейвене в начале
интересующего Джона периода, никаких перемен, как и те, кто приезжал на
похороны Руфи Мак-Косленд, не заметили.

В Бангоре Леандро разыскал Рикки Беррингера, младшего брата хорошо
знакомого нам Ньюта Беррингера.

- Мы приезжали в гости к Ньюту, - рассказывал Рикки, - в конце июля.
Но он как раз в это время заболел воспалением легких.

Очевидно, воспаление легких в Хейвене приобрело характер эпидемии.
Этой же болезнью примерно в то же время переболели тетка Дана Блю Сильвия,
брат Билла Спруса Френк и многие другие.

Выясняя все это, Леандро воздержался от комментариев. Он собирал
информацию и не хотел, чтобы кто-то, заподозрив в Хейвене что-то неладное,
опередил его.

Еще одним интервьюируемым оказался Элвин Рутлидж. В июле он приезжал
в Хейвен к друзьям, но почти сразу же заболел и был вынужден вернуться.
После беседы с ним у Леандро стала образовываться и другая цепочка -
звеньями в ней были заболевшие после посещения Хейвена.

Совершенно случайно он встретил в Дерри давнюю подругу своей матери
Элейн Пульсифер, у которой в Хейвене, в свою очередь, тоже была подруга.

Элейн была старше матери Джонни на пятнадцать лет, и ей скоро должно
было исполниться семьдесят. Угощая Джонни чаем с черствыми коржиками, она
рассказала ему историю сходную с теми, которые он уже слышал.

Подругу Элейн в Хейвене звали Мэри Джеклин (а ее внуком, как все,
наверное, догадались, был Томми Джеклин). Они ездили друг к другу в гости
около сорока лет. Но этим летом ей так и не удалось повидаться с Мэри. Ни
разу. Она разговаривала с ней по телефону, и на первый взгляд могло
показаться, что все нормально, но, зная Мэри, она почувствовала: что-то не
в порядке.

- Все, что она говорила мне, было само по себе хорошо и правильно, но
в целом звучало не так, как всегда, если ты понимаешь, что я имею в виду,
- рассказывала она, подвигая к Джону блюдо с коржиками. - Съешь еще
парочку!

- Нет, благодарю вас, - отказался Леандро.

- Ох уж эти мальчишки, - добродушно засмеялась старая леди. - Твоя
мать наверняка рассказывала тебе о правилах хорошего тона, но ты, как,
впрочем, и любой мальчик, так и не усвоил их.

Принужденно улыбаясь, Джон был вынужден взять еще один коржик.

Откинувшись на спинку стула, миссис Пульсифер продолжала:

- Я заподозрила неладное... Сперва мне показалось, что Мэри просто не
хочет мне чего-то рассказывать. Потом я рассудила, что мы знакомы
достаточно давно, и, скорее всего, если бы произошло что-то плохое, она
поделилась бы со мной. Понимаешь, она не то чтобы охладела ко мне...

- Она просто стала другой, верно?

- Именно так. И я подумала, что, наверное, она просто больна, но не
хочет, чтобы друзья нервничали из-за нее. Тогда я позвонила Вере и
сказала: "Вера, мы должны съездить и проведать Мэри. Мы не будем
предупреждать ее о нашем приезде, чтобы она не отговорила нас. Будь
готова, Вера, - сказала я, - потому что завтра в десять утра я заеду за
тобой, и, если ты к этому времени не соберешься, я не стану ждать ни
минуты".

- Вера - это...

- Вера Андерсон из Дерри. Она моя лучшая подруга, не считая, конечно,
твоей матери и Мэри.

- Итак, вы отправились вдвоем...

- Да.

- И вы заболели.

- Заболела! Я думала, что умру! Мое сердце! - Она драматическим
жестом приложила руку к груди. - Оно так колотилось! Моя голова
разболелась, а из носа потекла кровь. Вера так испугалась! Она сказала:
"Поворачивай, Элейн, ты должна сразу же обратиться в больницу". Я
развернула машину, и мы поехали в обратном направлении. Потом вдруг изо
рта у меня вылетели два зуба. Представляешь, сразу два! Слышал ты
когда-нибудь о подобном?

- Нет, - солгал Джон, вспоминая о том, что рассказывали ему другие
интервьюируемые. - А где это произошло?

- Я ведь сказала, мы собирались навестить Мэри Джеклин...

- Да, но вы не сказали, доехали ли вы до Хейвена. Где вам стало
плохо? Уже в городе?

- Нет. Это случилось в миле от черты города, когда мы проехали Трою.

- То есть близко от Хейвена.

- Я почувствовала себя неважно еще раньше, но не хотела пугать Веру,
потому что рассчитывала, что все пройдет.

Вера Андерсон не заболела, и это беспокоило Леандро. У нее не болела
голова, не шла носом кровь, не выпадали зубы.

- Нет-нет, - отвечая на его вопрос, сказала Элейн, - с ней было все в
порядке. Единственное, от чего она могла заболеть, - это страх. Точно, она
была больна от страха. За меня... и за себя, безусловно.

- Что вы имеете в виду?

- Ну, дорога была пустынной. Она подумала, что, если я выйду из
строя, нам никто не сможет оказать помощь.

- А разве она не могла сесть за руль?

- Спаси тебя Бог, Джонни! У Веры уже много лет мускульная дистрофия.
Она носит металлический корсет - это жестокие пытки! Иногда мне просто
жаль на нее смотреть!

15 августа в десять утра Леандро проехал Трою. Его живот урчал от
голода, и он не хотел признаваться в этом даже самому себе от страха. По
коже бежали мурашки.

Я тоже могу заболеть. У меня может пойти носом кровь. И выпадут
зубы...

И все же он не собирался менять принятого решения.

Он проехал Трою, где все казалось обычным, и направился к дороге,
ведущей в Хейвен. Было скучно, и он включил приемник, настроившись на
Бангор. Сперва все было в порядке, но потом вдруг появились какие-то
помехи, постепенно усиливающиеся, и программа бангорской радиостанции
потонула в шуме и свисте. Он покрутил ручку настройки и, раздосадованный,
выключил радио.

Вокруг простирались поля. Странно, обычно в августе они уже бывали
убраны, а тут поля стояли нетронутыми, будто о них просто забыли. Он не
увидел по дороге ни единого человека.

В голове у него что-то шептал тихий голосок. Джонни прислушался.
Голосок напоминал детский, но со взрослыми интонациями.

Лучше тебе было бы вернуться домой.

Да. Домой, к маме. Домой, чтобы успеть к обеду. Она будет рада ему.
Они пообедают и выпьют кофе. Они будут разговаривать. То есть
разговаривать будет мать, а он будет слушать. Так было всегда, и это вовсе
не плохо. Иногда она рассказывает забавные вещи...

Спасайся.

Да, голосок прошептал именно это слово. Спасайся.

Но я совсем не хочу домой!

Он сильно нажал на газ и, будто на крыльях, полетел в Хейвен.

Не проехав и мили, он почувствовал, что ему становится нехорошо. Он
принял это за физическое проявление страха и не обратил внимания. Но ему
становилось все хуже, и он подумал: А не отравился ли я? Вопрос был совсем
в духе его матери, но его это не рассмешило.

Лучше было бы повернуть назад, - говорил голосок, на этот раз более
настойчиво.

Леандро стиснул зубы. Ну уж нет! Он доедет до чертова Хейвена, чего
бы это не стоило.

И все же ему было плохо. Он почти не видел дорогу. В миле от
городской черты он начал терять сознание. Перед глазами проносились
бессвязные картинки... галлюцинации...

ДОМОЙ, ВЕРНИСЬ, ПОЖАЛУЙСТА, ДОМОЙ!

В голову ему вдруг почему-то полезли математические формулы, хотя он
никогда не дружил с математикой, ни в школе, ни в колледже, ни потом, в
университете. Неожиданно сам для себя, он доказал теорему Пифагора. И
тут...

И тут носом у него хлынула кровь.

Так и закончилась первая попытка Леандро попасть в Хейвен. Он
развернул машину и помчался в обратном направлении, словно преследуемый
волком заяц.

Доехав до Трои, он вбежал в первый встреченный по дороге магазинчик
мужской одежды. Ему нужно было купить себе новую футболку. Хотя
кровотечение прекратилось, старая была невероятно испачкана кровью. Его
приятно удивил большой для такого крошечного, захудалого магазинчика
выбор: на прилавке лежали рубашки, футболки, майки практически на любой
вкус.

- У вас есть что выбрать, - похвалил он хозяина магазина.

- Да, есть что выбрать и есть что купить.

- И много покупают?

- Немало, - улыбнулся хозяин. - В основном парни вроде тебя.