- Известно, веселее.
А кошка Муренка свернулась клубочком у печки и звонко мурлычет:
- Пр-равильно говоришь. Пр-равильно.
Козлов в ту зиму много было. Это простых-то. Кокованя каждый день то
одного, то двух к балагану притаскивал. Шкурок у них накопилось, козлиного
мяса насолили - на ручных санках не увезти. Надо бы в завод за лошадью
сходить, да как Даренку с кошкой в лесу оставить! А Даренка попривыкла в
лесу-то. Сама говорит старику:
- Дедо, сходил бы ты в завод за лошадью. Надо ведь солонину домой
перевезти. Кокованя даже удивился:
- Какая ты у меня разумница, Дарья Григорьевна! Как большая рассудила.
Только забоишься, поди, одна-то.
- Чего, - отвечает, - бояться. Балаган у нас крепкий, волкам не добиться. И
Муренка со мной. Не забоюсь. А ты поскорее ворочайся все-таки!
Ушел Кокованя. Осталась Даренка с Муренкой. Днем-то привычно было без
Коковани сидеть, пока он козлов выслеживал... Как темнеть стало,
запобаивалась. Только глядит - Муренка лежит спокойнехонько. Даренка и
повеселела. Села к окошечку, смотрит в сторону покосных ложков и видит - по
лесу какой-то комочек катится. Как ближе подкатился, разглядела - это козел
бежит. Ножки тоненькие, головка легонькая, а на рожках по пяти веточек.
Выбежала Даренка поглядеть, а никого нет. Воротилась да и говорит:
- Видно, задремала я. Мне и показалось. Муренка мурлычет:
- Пр-равильно говоришь. Пр-равильно. Легла Даренка рядом с кошкой да и
уснула до утра. Другой день прошел. Не воротился Кокованя. Скучненько стало
Даренке, а не плачет. Гладит Муренку да приговаривает:
- Не скучай, Муренушка! Завтра дедо непременно придет.
Муренка свою песенку поет:
- Пр-равильно говоришь. Пр-равильно.
Посидела опять Даренушка у окошка, полюбовалась на звезды. Хотела спать
ложиться, вдруг по стенке топоток прошел. Испугалась Даренка, а топоток по
другой стене, потом по той, где окошечко, потом - где дверка, а там и
сверху запостукивало. Не громко, будто кто легонький да быстрый ходит.
Даренка и думает:
"Не козел ли тот вчерашний прибежал?"
И до того ей захотелось поглядеть, что и страх не держит. Отворила дверку,
глядит, а козел - тут, вовсе близко. Правую переднюю ножку поднял - вот
топнет, а на ней серебряное копытце блестит, и рожки у козла о пяти ветках.
Даренка не знает, что ей делать, да и манит его как домашнего:
- Ме-ка! Ме-ка!
Козел на это как рассмеялся. Повернулся и побежал.
Пришла Даренушка в балаган, рассказывает Муренке:
- Поглядела я на Серебряное копытце. И рожки видела, и копытце видела. Не
видела только, как тот козлик ножкой дорогие камни выбивает. Другой раз,
видно, покажет.
Муренка, знай, свою песенку поет:
- Пр-равильно говоришь. Пр-равильно.
Третий день прошел, а все Коковани нет. Вовсе затуманилась Даренка. Слезки
запокапывали. Хотела с Муренкой поговорить, а ее нету. Тут вовсе испугалась
Даренушка, из балагана выбежала кошку искать.
Ночь месячная, светлая, далеко видно. Глядит Даренка - кошка близко на
покосном ложке сидит, а перед ней козел. Стоит, ножку поднял, а на ней
серебряное копытце блестит.
Муренка головой покачивает, и козел тоже. Будто разговаривают. Потом стали
по покосным ложкам бегать. Бежит-бежит козел, остановится и давай копытцем
бить. Муренка подбежит, козел дальше отскочит и опять копытцем бьет. Долго
они так-то по покосным ложкам бегали. Не видно их стало. Потом опять к
самому балагану воротились.
Тут вспрыгнул козел на крышу и давай по ней серебряным копытцем бить. Как
искры, из-под ножки-то камешки посыпались. Красные, голубые, зеленые,
бирюзовые - всякие.
К этой поре как раз Кокованя и вернулся. Узнать своего балагана не может.
Весь он как ворох дорогих камней стал. Так и горит-переливается разными
огнями. Наверху козел стоит - и все бьет да бьет серебряным копытцем, а
камни сыплются да сыплются. Вдруг Муренка скок туда же. Встала рядом с
козлом, громко мяукнула, и ни Муренки, ни Серебряного копытца не стало.
Кокованя сразу полшапки камней нагреб, да Даренка запросила:
- Не тронь, дедо! Завтра днем еще на это поглядим.
Кокованя и послушался. Только к утру-то снег большой выпал. Все камни и
засыпало. Перегребали потом снег-то, да ничего не нашли. Ну, им и того
хватило, сколько Кокованя в шапку нагреб.
Все бы хорошо, да Муренки жалко. Больше ее так и не видали, да и Серебряное
копытце тоже не показался. Потешил раз, - и будет.
А по тем покосным ложкам, где козел скакал, люди камешки находить стали.
Зелененькие больше. Хризолитами называются. Видали?
Было это в давних годах. Наших русских в здешних местах тогда и в помине не
было. Башкиры тоже не близко жили. Им, вишь, для скота приволье требуется,
где еланки да степочки. На Нязях там, по Ураиму, а тут где же? Теперь лес -
в небо дыра, а в ту пору и вовсе ни пройти, ни проехать. В лес только те и
ходили, кто зверя промышлял.
И был, сказывают, в башкирах охотник один, Айлыпом прозывался. Удалее его
не было. Медведя с одной стрелы бил, сохатого за рога схватит да через себя
бросит - тут зверю и конец. Про волков и протча говорить не осталось. Ни
один не уйдет - лишь бы Айлып его увидал.
Вот раз едет этот Айлып на своем коне по открытому месту и видит - лисичка
бежит. Для такого охотника лиса - добыча малая. Ну, все же таки думает:
"Дай позабавлюсь, плеткой пришибу". Пустил Айлып коня, а лисичку догнать не
может. Приловчился стрелу пустить, а лисичка - быть бывало. Ну, что? Ушла
так ушла - ее счастье. Только подумал, а лисичка вон она, за пенечком
стоит, да еще потявкивает, будто смеется: "Где тебе!"
Приловчился Айлып стрелу пустить - опять не стало лисички. Опустил стрелу -
лисичка на глазах да потявкивает: "Где тебе!"
Вошел в задор Айлып: "Погоди, рыжая!"
Еланки кончились, пошел густой-прегустой лес. Только это Айлыпа не
остановило. Слез он с коня да за лисичкой пешком, а удачи все нет. Тут она,
близко, а стрелу пустить не может. Отступиться тоже неохота. Ну, как -
этакий охотник, а лису забить не сумел! Так-то и зашел Айлып вовсе в
неведомое место. И лисички не стало. Искал, искал - нет.
"Дай, - думает, - огляжусь, где хоть я".
Выбрал листвянку повыше да и залез на самый шатер. Глядит, недалечко от той
листвянки речка с горы бежит. Небольшая речка, веселая, с камешками
разговаривает и в одном месте так блестит, что глаза не терпят. "Что, -
думает, - такое?" Глядит, а за кустом на белом камешке девица сидит красоты
невиданной, неслыханной, косу через плечо перекинула и по воде конец
пустила. А коса-то у ней золотая и длиной десять сажен. Речка от этой косы
Русанов Владислав
Корнев Павел
Круз Андрей
Трубников Александр
Володихин Дмитрий
Афанасьев Роман