Чтение 61–й страницы книги ~Журавленок и молнии~

Журка впервые увидел, как у Валерика упрямо и пренебрежительно
сжался рот.

- Ну и пусть вломят. Я этого не боюсь.

- Какой храбрый!- усмехнулся Горька.- А зуб сверлить боялся, аж
весь побелел.

Валерик не обратил внимания на насмешку. Он сказал с непонятной
нарастающей доверчивостью:

- Это потому, что там нельзя зубы сжимать. Сидишь, а рот откры-
тый... А если зубы сжать, я тогда терпеливый. Мамка вчера вон как
отлупила... за это... Я и то молчал.

Горька возразил:

- Мать сильно лупить не будет. Она всегда жалеет.

- Да? - тихо сказал Валерик. Он остановился, быстро оглянулся и
неловко поднял подол своей твердой рубашки. На боку у него, пересе-
кая тонкие проступившие ребра, синели припухшие длинные следы уда-
ров. Журку будто хлестнули по глазам. И затошнило.

- Она жалеет, конечно. Потом,- хмуро объяснил Валерик.- "Сыно-
чек, сыночек..." А сперва, если разозлится, то себя не помнит. У нее
нервы...

Горька грубовато сказал:

- А чего молчал-то? Наоборот, надо было орать. Кто-нибудь зас-
тупился бы.

- Не,- серьезно возразил Валерик.- Тогда бы соседи услыхали. А
они на мамку и так сердятся. Они на нее письмо писали, что пьет и
меня обижает... Чтобы меня у нее отобрали в интернат. А если отбе-
рут, она куда без меня?.. Да она теперь совсем редко пьет, а они пи-
сали, чтобы нашу комнату себе забрать...

Дальше пошли молча. Как раньше: по сторонам Журка и Горька, а
между ними мальчишка в синей рубашке с латунными пуговками и цветны-
ми колечками на кармашке. Только это был уже не "волчонок", не "ди-
версант" и не "пленник", а Валерка...

На старинном здании банка висели большие часы. Горька увидал их
и будто споткнулся:

- Ой-ей! Братцы! Мне же к маме на работу забежать надо!..- Он
поспешно зашагал вперед и вдруг оглянулся на Журку. Сказал скованно:

- Я, может, вечером зайду. Можно?

- Да ты что спрашиваешь!- обрадовался Журка.

- Может, ночевать останусь. Ладно?

- Да, конечно! Ты обязательно приходи!

- Ладно. Пока!- И он, стуча полуботинками, побежал к остановке,
где как раз шипел и дергал дверцами автобус...

Автобус увез Горьку, а Журка подумал, что Горькина мать сегодня
не на работе. Суббота. И уехал Горька потому, что с ним что-то не
так. А может быть, просто не захотел больше обижать Валерика? Или
подумал, что Журку с Валериком надо оставить одних? Зачем? Чтобы он,
Журка, мог принять какое-то решение?

Троллейбусная остановка была рядом с автобусной. Журка спросил
у Валерика:

- Деньги у тебя есть?

- Зачем?

- На дорогу.

- У меня талоны есть...- Валерик потянулся к синему кармашку с
колечками.

- Ну и хорошо. Садись на "шестерку" и кати домой.

Валерик широко открыл глаза - не черные, а темно-темно-коричне-
вые. Шепотом спросил:

- А как... твой папа?

- Ну зачем ты моему папе?- со вздохом сказал Журка.- Ты что,
всерьез думаешь, что он будет на тебя в суд подавать?

Валерик низко опустил голову и проговорил:

- Правда не будет?.. Мама за стекло уже деньги заплатила... И
за лечение может, если надо...

- Вон идет "шестерка", садись,- сказал Журка. Троллейбус рас-
пахнул двери, но оттуда сердито донеслось:

- Дрынка!

Валерик будто обрадовался:

- Мне на этом нельзя.

- Подождем.

Валерик переступил тонкими ногами и опять спросил нерешительно:

- А он правда... он мне... ничего?

Журка подумал.

- Ты где живешь?

- Я? На "Сельмаше".

- Адрес какой?

- Я... Механизаторов, четыре. Квартира два.

- Ну и ладно. Если чего, я тебя найду... Да не бойся... Только
не вздумай связываться опять с этим Репой и с другими дураками. А то
снова вляпаешься.

- Не... я не буду,- сказал Валерик.

Потом он уехал в тяжелом пузатом троллейбусе, а Журка пошел до-
мой. С облегчением, но в то же время с досадливым чувством, будто
недоделал что-то важное. А что - не знал.

Опыт разговора с открытым ртом

- Это ты, Журавель?- спросил отец из кухни, когда Журка вернул-
ся. Журка заулыбался: чуть ли не впервые в жизни он услыхал от папы
свое журавлиное прозвище. Не слишком точное, правда, но разве в этом
дело?

- Угу,- откликнулся он и остановился в дверях кухни. Отец, наг-
нувшись над раковиной, мыл тарелки: видимо, он только что пообедал.

Журка несколько секунд смотрел на отцовскую спину. Потом весело
сказал:

- Ты удобно стоишь...

- Чего?

- Ничего-ничего. Так и стой,- засмеялся Журка. И с разбега
прыгнул отцу на спину. Тот крякнул, тряхнул плечами, но Журка вце-
пился прочно.

- Ты что, обалдуй! Чуть тарелку не грохнул.- запоздало закричал
отец.- Вот мама бы дала нам... Ну-ка слазь!

- Не-а...- отозвался Журка.- Ты меня лучше прокати.

- Ю-рий...

- Ну что "Юрий"? Почти двенадцать лет Юрий. А ты прокати, ты
меня давно не катал. Все равно не слезу.

- Орясина,- проворчал отец, и Журка понял, что он старается не
улыбаться.- Тебя уже на прицепе возить надо...

Потом отец покорно вздохнул, подкинул Журку на спине и ухватил
под коленки. Журка взвизгнул - пальцы были мокрые и холодные. Отец
тяжелыми шагами грузчика понес его через квартиру. Посреди большой
комнаты Журка вдруг сказал:

- Постой, папа...- И прямо в ухо отцу прошептал:- Помнишь маль-
чика, который сегодня с нами был?.. Папа, это он бросил камень в ма-
шину.

Широкая спина затвердела. Журка медленно съехал с нее, встал
перед отцом и, глядя ему в грудь, перебирая пуговки на его рубашке,
рассказал все, что было. Потом поднял глаза.

- Я, папа, сказал ему, чтобы ехал домой, не дрожал больше. Он и
так намучился.

Отец хмыкнул, потирая украшенный заплаткой подбородок. Сказал
растерянно:

- Вот ведь, надо же... А с виду такой цыпленок.

- А он такой и есть,- отозвался Журка.- Просто все у него полу-
чилось как-то... будто все против него.

- Ну и ладно, что уехал,- задумчиво сказал отец.- Я с ним как
бы стал говорить? Это дело тонкое... педагогическое. Только у меня
вот какая мысль...

- Какая?- встревожился Журка.

- Может, ему лучше было бы, если бы его от матери забрали? Если
она с ним... так вот обращается.

- Не знаю, папа...- нерешительно проговорил Журка. В самом де-
ле, откуда он мог знать?- Папа, он же ее любит. Если его заберут,
она совсем... А он будет думать: как она там без него? Что у него
будет за жизнь - каждый день в тоске...

- А сейчас у него хорошая жизнь?

- Ну, нет, конечно... Но все-таки не один.-Журка опустил глаза
и, подавив смущение, признался :- Я бы без мамы не смог...

Отец моргнул, неловко улыбнулся, шевельнул губами, словно хотел
спросить: "А без меня?"

Журка молча ткнулся лбом ему в грудь.

Маленький Максимка боком сидел на трехколесном велосипеде и на-
супленно поглядывал на подходившего Журку.

- Почему Федота не пхинес?

- В дхугой хаз...

- А ты не дхазнись...

- Не буду,- согласился Журка.- А ты чего сердитый?

- Жизнь такая,- меланхолично откликнулся Максим.- Одни непхият-
ности... В велосипеде тохмозов нет. На дом наехал, колготину похвал.