Чтение 61–й страницы книги ~И проиграли бой~

- Бороться.

- Да, они навезут этих гранат, борись тогда, как бычок на бойне.

- Врет он все, - так неистово воскликнул Мак, что стрельнул
жеваной фасолью изо рта. - Будь у него эти гранаты, не стал бы нам
говорить! Он думает, мы разбежимся, не станем биться. Снимемся с лагеря
ночью, они нас тут же сцапают. Разве им можно верить!

Лондон посмотрел Маку прямо в глаза.

- Не хитришь? Ведь ты сам говорил, я на вашей стороне. Не дай бог,
вокруг пальца обвести меня хочешь.

Мак перевел взгляд.

- Мы должны драться! Уйдем, не хлопнув дверью, считай, напрасно
столько терпели.

- Ну, а если ввяжемся в драку, много ни в чем не по винных ребят
получат пулю в лоб.

Мак поставил котелок с остатками фасоли на ящик.

- Знаешь, на войне генерал понимает, что без потерь не обойтись.
Так вот, у нас тоже война. Уйдем без боя, значит, с позором проиграли.
- Он прикрыл глаза рукой. - Лондон, ответственность, конечно, адская. Я
знаю, что нам делать, но ты вожак, тебе и решать. Не
хочу всю вину на себя взваливать.

Лондон понуро бросил:

- Да, но ведь ты в этом деле собаку съел. Ты уверен, что нам лучше
всего биться?

- Да, лучше всего.

- А, пропади все пропадом, драться так драться, лишь бы ребят
настроить!

- Я думал об этом, - сказал Мак, - ведь они и против нас могут
повернуть. Те, кто слушал шерифа, расскажут остальным, и все скопом -
на нас: дескать, вы эту кашу заварили.

- Я все-таки думаю, они деру дадут. Эх, бедняги, ничего-то не
знают, не ведают. Ты, значит, говоришь, если и смываться, так надо
прямо сейчас? А как быть с ранеными? С Бэрком, стариком и тем, что ногу
вывихнул?

- Оставим здесь, - решил Мак. - Другого выхода нет. Окружным
властям придется их в больницу класть.

- Схожу, посмотрю, что в лагере делается. Что-то на душе кошки
скребут, - сказал Лондон.

- Не только у тебя, - подхватил Мак.

Лондон вышел. Джим взглянул на Мака и принялся за холодную фасоль
с редкими волоконцами говядины.

- Будут ли и впрямь нас бить? Неужто не пропустят, если ребята
решат уйти?

- Шериф-то пропустит. Только обрадуется, если мы уйдем, а вот от
"бдительных" жди пакостей.

- Ужинать ребятам нечем, Мак. А если они еще и напуганы, так
никакой ужин сил не прибавит.

Мак выскреб все из котелка и поставил его на ящик.

- Джим, ты выполнишь одну просьбу?

- Смотря какую.

- Солнце скоро сядет, быстро стемнеет. Ты, надеюсь, прекрасно
понимаешь, что за нами будут охотиться? И еще как! Так вот, я хочу,
чтоб ты, как только стемнеет, смылся отсюда и вернулся в город.

- С какой это стати?

Мак скользнул взглядом по лицу Джима и потупился.

- Я приехал сюда, сил и желания работать хоть отбавляй. А ты,
Джим, стоишь десяти таких, как я. Сейчас я в этом уверен. Случись что
со мной, найдется много ребят не хуже, а у тебя редкостный талант. Нам
нельзя тебя терять. Если за грошовую забастовку придется расплачиваться
такими людьми, как ты, - это расточительство.

- Не согласен. Нас надо в работе использовать, а не беречь. Я не
дезертир. Ты сам говорил, что любое маленькое дело - частичка большого,
пусть крохотная, но важная.

- Джим, тебе необходимо уйти. С больной рукой много не навоюешь.
Толку от тебя в драке все равно нет. И оставаться тебе здесь незачем.
Помочь ничем не сможешь.

Лицо у Джима посуровело.

- Я останусь. Может, еще и здесь чем пригожусь. Ты, Мак, меня все
время оберегаешь. И порой мне кажется, что оберегаешь не из интересов
партийных, а из своих собственных.

Мак побагровел от досады.

- Ну что ж. Пристрелят - пеняй на себя. Я предложил, по-моему,
лучший выход. Хочешь поупрямиться валяй! Делай, что твоей душеньке
угодно, а я пошел. Здесь сидеть без толку, - и, вконец рассердившись,
вышел.

Джим засмотрелся на брезентовую стену. На ней красным пятном
запечатлелось заходящее солнце. Рукой он осторожно потянулся к плечу,
тихонько нажал, потыкал вокруг раны. Чуть поморщился. И долго сидел
неподвижно.

Заслышав шаги, обернулся. У входа стояла Лиза с ребенком на руках;
за ее спиной виднелась вереница машин при дороге, на верхушках деревьев
играли закатные блики, а под кронами уже собирались сумерки. Лиза,
по-птичьи вытянув шею, с любопытством огляделась. Мокрые волосы
старательно приглажены, кое-где, неумело накрученные, вились. Короткое
одеяло кокетливо прикрывало лишь одно плечо.

- Ты один, я вижу, - она подошла к матрацу, уселась, прикрыла
колени подолом льняного платья. - Ребята говорят, легавые нас бомбами
забросают и убьют, - беспечно сказала она.

Джим оторопел.

- Ты, похоже, не очень-то боишься.

- Не боюсь. Я вообще не боюсь такого.

- Тебя легавые не тронут. Не верю я, что они нас перебьют. Вранье
все это. Ты пришлато по делу?

- Нет, просто так. Решила немного здесь посидеть.

- Я ведь нравлюсь тебе, Лиза? - Джим улыбнулся.

- Да.

- И ты мне нравишься.

- Ты мне так помог с малышом.

- А как старый Дан? Ты за ним присматриваешь?

- А чего с ним будет? Лежит себе, бормочет.

- Мак тебе помог куда больше, чем я.

- Да, но он никогда на меня так не смотрел. Мне нравится тебя
слушать. Ты хоть еще и мальчишка совсем, а говоришь складно.

- И слишком много, Лиза. Слов много, а дела мало. Посмотри:
вечереет. Скоро фонарь зажжем. Не станешь же ты со мной в темноте
сидеть.

- А мне все равно, - быстро проговорила она.

Он еще раз взглянул ей в глаза, лицо у него засветилось радостью.

- А заметила ли ты, Лиза, что по вечерам вспоминается давно-давно
прошедшее, причем какие-то мелочи? Однажды - я был тогда мальцом - я
смотрел, как заходит солнце. Смотрю, забралась на дощатый забор серая
кошка, пушистая такая. И вдруг солнце будто поз олотило ее. На какое-то
мгновение она сделалась золотой.

- Я люблю кошек, - тихонько поддакнула Лиза. У меня как-то целых
две кошки было.

- Смотри. Солнце почти зашло. Завтра мы будем уже далеко. Знать бы
где? Ты будешь скорее всего в дороге. Я, очевидно, - в тюрьме. Мне не
привыкать.

Неслышно в палатку вошли Лондон и Мак.

Лондон посмотрел на невестку.

- Что ты здесь забыла? Иди-ка отсюда, у нас дела.

Лиза поднялась, прижала к груди край одеяла. Выходя, покосилась на
Джима. Лондон сказал:

- Ничего не понимаю. Здесь кучка, там кучка, о чем то говорят,
меня отовсюду гонят.

- Ясно, в чем дело, - ответил Мак. - Ребята просто испугались. Не
знаю, что они решат, только ночью, похоже, слиняют.

Разговор затух. Лондон и Мак сидели на ящиках, повернувшись к
Джиму. Зашло солнце, в палатку наползли сумеречные тени.

Наконец Джим тихо сказал:

- Даже если ребята сбегут, все равно не напрасно бастовали. Хоть
какое-то время боролись все вместе.

Мак встрепенулся.

- И все ж последний бой нужно дать!

- Попробуй поведи их на бой, если их ноги в другую сторону несут!
- воскликнул Лондон.

- Не знаю. Может, удалось бы убедить. Поговорим с ребятами,
глядишь, что и выйдет.

- Словами из них страх не вышибешь.

- Знаю.

Снова воцарилось молчание. Снаружи тихо журчала многоголосая
человеческая река, голоса порой сталкивались, бурлили.

- Спичка найдется, Лондон? - спросил Мак. - Пора фонарь зажигать.

- Еще светло.

- Ничего не видно. Зажигай. В сумерках мне что-то не по себе.

Лондон со скрипом поднял колпак, со скрипом же и опустил.

Мак насторожился.

- Похоже, что-то случилось! Что-то не так!

- Почему-то разом притихли все, - удивился Джим.

Все трое тревожно вслушивались. Послышались шаги. Все ближе и
ближе. В палатку вошли близнецы-итальянцы. Они смущенно улыбались, в