Чтение 61–й страницы книги ~Военные действия~

с генералом Ванзалдом и Стивом Берковым. Они все знают, и они на нашей стороне.
Особенно Стив, чему я, честно говоря, чертовски удивлен.

- Каковы наши шансы?

- Главное, чтобы информация не попала в прессу. Я попросил Энн
проконтролировать ситуацию. Если журналисты пронюхают про инцидент, президент
не станет ничего предпринимать, пока не получит официального юридического
заключения. Американский генерал хладнокровно расстрелял раненого, безоружного
курда... Это все-таки крупный политический скандал - как дома, так и на
международном уровне.

- Конечно, - саркастически заметил Худ. - Никто и не вспомнит, что перед
этим курд чуть не сжег его паяльной лампой.

- Генерал, кстати, был шпионом, - напомнил Херберт. - Мировое
общественное мнение будет против нас, Пол.

- Пожалуй, да, - согласился Худ. - Кого еще мы можем привлечь для
разговора с президентом?

- Министр обороны на нашей стороне. Через десять минут он встречается с
вице-президентом. Посмотрим, что это даст. Пока что репортеры не очень
интересуются судьбой семерых курдов, которые пострадали в долине Бекаа. Они
удовлетворились версией пресс-центра сирийской армии.

- Добивайтесь прощения, Роберт, - сказал Худ. - И звоните мне по каждому
вопросу, который будет возникать. Вы и Марта.

- Обязательно, - пообещал Херберт.

- Дьявол, - простонал Худ, - я чувствую себя здесь совершенно
бесполезным. Что я могу сделать?

- Только одно, - произнес Херберт. - У меня на это действительно нет
времени.

- Что же? - спросил Худ.

- Молитесь. Усердно молитесь.

Глава 59

Вторник, двенадцать часов тридцать восемь минут дня Вашингтон, округ
Колумбия

Боб Херберт сидел в инвалидном кресле и читал исполненную на бланке Белого
дома копию письма генеральному прокурору.

Президент расположился за столом напротив и читал свой экземпляр. Здесь
же, в Овальном кабинете, присутствовали советник по национальной безопасности
Бер-ков, председатель Объединенного комитета начальников штабов генерал
Ванзалд, советник Белого дома по юридическим вопросам Роналд Рицци и Марта
Маколл. Все изучали один и тот же документ. Херберт, Рицци, Берков и Ванзалд
знали его наизусть. Они проработали над ним добрых полтора часа после того, как
Рицци сообщил, что президент согласен рассмотреть прошение о помиловании
генерала Майка Роджерса.

Президент откашлялся. Дочитав бумагу до конца, он вернулся к заголовку и
перечитал письмо вслух. Он всегда делал так на случай, если придется публично
отчитываться за свое решение.

"Настоящим постановлением я предоставляю полное и безоговорочное прощение
генералу армии Соединенных Штатов Майку Роджерсу. Данное прощение
распространяется на деяния, которые он совершил или мог совершить, выполняя
совместное разведывательное задание с представителями Республики Турция.

Своей долгой и безупречной службой, мужеством и отвагой генерал Роджерс
принес огромную пользу народу и правительству Соединенных Штатов Америки.
Дальнейшая проверка его исполненных героизма и мужества поступков не принесет
чести нации и государству".

Президент кивнул и рассеянно постучал пальцами по бумаге. Затем взглянул
на стоящего слева от стола лысеющего Роналда Рицци.

- Хорошо, Ролло.

- Спасибо, мистер президент.

- Более того, - улыбнулся он, - я в это верю. Не часто приходится
говорить такое о бумагах, которые мне приносят на подпись.

Марта и Ванзалд засмеялись.

- Убитый был гражданином Сирии, - сказал президент. - И погиб в Ливане.

- Совершенно верно, сэр.

- Если все-таки они начнут на нас давить, какие юридические соглашения
действуют на этот счет между Дамаском и Бейрутом?

- Теоретически, - произнес Рицци, - они могут потребовать выдачи генерала
Роджерса.

- Мы, разумеется, на это никогда не пойдем.

- Сирия укрывает больше террористов, чем любая страна в мире, - проворчал
Берков. - Я бы даже хотел, чтобы они потребовали его выдачи, а мы смогли им
отказать. В грубой форме.

- Смогут ли они навредить нам через прессу? - спросил президент.

- Для этого им потребуются доказательства, сэр - сказал Рицци. - Равно
как и для выдачи генерала Роджерса.

- Кстати о доказательствах, - сказал президент. - Где тело убитого курда?

- В пещере, которая служила им штаб-квартирой, - сказал Боб Херберт. -
Прежде чем покинуть район, десантники подорвали в ней боеголовку "томагавка".

- Наша пресс-служба сообщила, что он погиб при взрыве, - сказала Марта. -
Ни у кого не возникло никаких сомнений, в том числе и у курдов.

- Это хорошо, - произнес президент и вытащил черную шариковую ручку.

В самый последний момент он задумался и произнес:

- Есть ли уверенность в том, что генерал Роджерс поддержит нашу игру? Не
хотелось бы, чтобы он сел за мемуары или обратился в прессу.

- Я за него ручаюсь, - сказал Ванзалд. - Это человек команды.

- Ловлю вас на слове, - кивнул президент и подписал бумагу.

Рицци взял подписанное помилование. Президент поднялся, все двинулись к
выходу. Рицци подошел к Херберту и вручил ему ручку. Начальник разведки стиснул
ее между пальцами, потом торжественно засунул в карман.

- Напомните генералу Роджерсу, что все, что он теперь сделает, повлияет
не только на его судьбу, но и на карьеру поверивших в него людей.

- Майку не надо об этом напоминать, - сказал Херберт.

- Он прошел через настоящий ад, - добавил Рицци, - Обеспечьте ему
полноценный отдых.

- Мы позаботимся об этом, - сказала Марта. - Спасибо вам, Роналд.

В коридоре Херберт еще раз подумал о том, что Майк Роджерс никогда не
подведет людей, выступивших в его защиту. Но и Рицци прав: Майк прошел через
ужасные испытания. И речь идет не просто о пытке. Генерала угнетала мысль, что
РОЦ был захвачен во время его дежурства. Виноват он или нет, но дорогостоящее
оборудование едва не досталось врагу, а люди претерпели ужасные мучения. Теперь
ему предстоит жить, сознавая, что из-за его просчета отряд десантников едва не
попал под удар своей же ракеты. Как объяснила психолог Оп-центра Лиз Гордон,
это в конечном итоге может оказаться самым тяжелым испытанием.

- Хуже всего, - сказала она, - что не существует способа избавить его от
чувства вины. Есть люди, которых можно убедить в том, что они физически ничего
не могли сделать в данной ситуации. Есть люди, которых можно успокоить тем, что
они достойно выполнили свой долг. Для Майка существует только черное и белое.
Либо он виноват, либо нет. Сюда же надо добавить жестокое ущемление
человеческого достоинства, которое перенесли Роджерс и команда РОЦа. В
результате возникают все основания говорить о серьезном психозе.

Херберт понимал это очень хорошо. Он служил агентом ЦРУ в Бейруте в 1983
году, когда было взорвано американское посольство. Среди убитых оказалась и его
жена. Ни один день не проходил без того, чтобы он не задавал себе вопрос, что
было бы, если...

Херберт и Марта вышли из Белого дома и сели в специально экипированный
автомобиль, на котором Херберт ездил по Вашингтону. Закатывая кресло в машину,
Херберт с надеждой подумал о том, что время, расстояние и дружба помогут Майку
преодолеть этот кризис. Он так и сказал Лиз: "Самое сложное в школе жизни то,
что с каждым классом учиться становится все труднее". "Зато как легко потом
поступать", - отшутилась тогда психолог.

И это было правдой, думал Херберт, в то время как водитель Марты
пробивался через плотный транспортный поток. В течение последующих нескольких
дней, недель, а может, и лет его задачей будет убедить в этом Майка Роджерса.

Глава 60

Среда, одиннадцать часов тридцать четыре минуты вечера Дамаск, Сирия

Ибрагим-аль-Рашид открыл глаза и увидел перед собой грязное окно тюремной
больничной палаты. В ноздри ударил запах лекарств.

Ибрагим знал, что находится в Дамаске под охраной сирийской службы
безопасности. Он знал также, что получил серьезные ранения, хотя и не мог
оценить их тяжести. Он знал все это, потому что подслушал разговор медбратьев и
охраны, которые думали, что он все еще без сознания. Через намотанные на голову
бинты звуки казались далекими и приглушенными.

В короткие минуты просветления Ибрагим видел разные вещи. Видел какого-то
человека в форме, слышал вопросы, на которые не имел сил ответить. Ему
казалось, что губы его застыли, а язык не шевелится. Он помнил, как его
относили в ванную, где размотали бинты и помыли отдельные части тела. Кожа
отваливалась похожими на застывший свечной воск кусками. Потом его снова
забинтовали и принесли обратно.

Во сне молодой курд видел все гораздо четче. Он снова видел себя рядом с
командиром Сиринером. Он слышал слова командира: "Они не сделают по нашей
штаб-квартире ни единого выстрела". Он помнил, как стоял рядом с ним плечом к
плечу и стрелял по врагам, не давая им войти в бункер. Помнил, как выкрикивал
боевой клич, ожидая атаки... после чего был огонь. Пылающее море пролилось на
их головы. Тогда Ибрагим и полевой командир Аркын своими телами закрыли
командира Сиринера от огня. Ибрагим помнил, как его вытащили из бункера,
засыпали землей, потом куда-то тащили, помнил небо над головой, тишину и
неожиданный выстрел...