человека в одинаковых белых костюмах, и лица этих парней показались Тоглару
знакомыми. Вглядевшись внимательнее, он понял, так оно и есть -- братья
Цуцаевы из Грозного, он хорошо их знал. Того, что лежал на снимке слева,
ближе к окну, звали Алиханом, он был старшим, а второго, более спокойного и
рассудительного, -- Асланом. Оба из знаменитого чеченского рода, люди,
близкие к генералу Дудаеву, его особо доверенные и даже любимые лица. Братья
Цуцаевы лично контролировали подпольный монетный двор Чечни. Тоглар невольно
глянул на свои "Юлисс Нардан", их из Цюриха привез ему в подарок Алихан. За
три дня до побега Тоглара из чеченского плена братья отправились в Крым
посмотреть знаменитый Коктебель, а заодно, если удастся, прикупить на
фальшивые доллары тамошнее казино и парочку приходящих в упадок санаториев.
Цуцаевым -- молодые, красивые, хорошо образованные, любили жизнь, -- кто же
их достал? И это в Лондоне! Ну, в Москве было бы понятно. Тоглар осознавал,
что ему от этой неожиданной и важной вести следует радоваться, может, даже
заплясать, распить бутылку хорошего шампанского -- ведь только братья
Цуцаевы имели с ним контакт, от всех других чеченцев он был надежно
засекречен, охрана тут не в счет. Только Цуцаевы доподлинно знали весь
процесс его работы, они доставляли сложнейшую аппаратуру из Англии, и только
они могли организовать настоящую охоту за ним. Выходит, по большому счету,
они унесли с собой тайну фальшивых долларов из Ичкерии -- не станет же он
сам давать широковещательные интервью по этому поводу.
Свободен!", как когда-то в Ростове, в гостинице "Редиссон-Ростов". Но
радости Тоглар не чувствовал, наоборот, ощутил нарастающую в душе тревогу.
возникшей вдруг пылкой страсти к русской столице была простой -- деньги из
саквояжа чеченцев, убитых в лондонском отеле "Лейнсборо", резко изменили
жизнь репортера светской хроники, а заодно и агента ЦРУ под кличкой Норман.
На другой день после возвращения Вагана и Армена из Англии и застолья по
этому случаю Карлен откликнулся на предложение соседей посетить новомодный
салон "Ягуар-стиль" в гостинице "Софитель-Ирис", где впервые за свою
самостоятельную жизнь хорошо оделся: со вкусом у него всегда было все в
порядке, не располагал он до сих пор лишь возможностями. Карлен был вполне
согласен с высказываниями Абрека, что американцы плохо и безвкусно
одеваются, но опять же это происходит у большинства из-за обычной нехватки
денег. Модная одежда, особенно европейская, в Америке стоит дорого, возможно
потому практичные американцы изобрели и подарили миру пресловутые джинсы. Да
и все эти гамбургеры, хот-доги, сандвичи придуманы не от хорошей жизни, а
оттого, что ритм существования в этой стране такой, что там и пообедать, по
российским понятиям, некогда, где уж тут до супов, рассольников или борщей.
предлагаемой салоном, и, будь он один, наверняка купил бы себе лишь кое-что
по мелочи, цены все-таки поражали воображение. Но Абрек и Крис, словно
соревнуясь друг с другом, экипировались с ног до головы, и Карлен вынужден
был последовать их примеру, тем более что одеваться ему пришлось, как
говорят в России, на халяву. В противном случае ереванские знакомцы,
родственники легендарного Сво, не поняли бы его, заподозрили в жадности, а
жадным мало кто доверяет, жадных сторонятся, Карлен же не хотел терять
дружбы с щедрыми и бесшабашными соседями. Наверное, они заметили, с какой
неохотой расставался Карлен с деньгами в "Софитель-Ирис", поэтому,
возвращаясь домой в машине, Абрек сказал ободряюще:
А кончатся -- опять можешь нырнуть в саквояж... Гуляй на здоровье, ты у нас
как талисман...
"Золотого петушка", Карлен понял своих друзей, для которых еда занимала не
последнее место в жизни. Абрек как-то заметил, что биг-мак, гамбургер или
хот-дог он может съесть, только если попадет на тюремные нары, впрочем, он и
там рассчитывал на приличную еду за счет передач. И шутя размышлял, не
оплатить ли заранее Хавтану, владельцу "Золотого петушка", своеобразную
страховку тысяч в двадцать долларов, чтобы тот позаботился о его питании в
местах не столь отдаленных, если уж загремит он туда случайно. Кстати, его
легкомысленная на первый взгляд идея пришлась Хавтану по душе -- он-то
хорошо знал, что нынче в России достаточно богатых людей, готовых
подстраховать себя на подобный случай, -- рентабельный получился бы бизнес.
Хавтан, загоревшись этой идеей, на следующий вечер в "Пекине" даже
провозгласил за столом тост-лозунг: "Каждой тюрьме в зоне прикрепить по
"Золотому петушку"!"
петушок". Когда он приезжал с Абреком и Крисом, у их стола, выказывая гостям
особое уважение, на минутку появлялся сам Петрович, мало похожий на
привычного шеф-повара. Кудесник русской кухни в "Золотом петушке" скорее
походил на бывшего спортсмена, чтившего режим, или на отставного служаку --
среднего роста, крепко сбитый, подтянутый, с четкими, уверенными движениями
и жестами, немногословный и со странностями. Например, Хавтан уже несколько
раз мог отправить Петровича на конкурс поваров или на месячник национальной
кухни в Париж или Лондон, в Афины или Стокгольм -- известные европейские
отели часто проводят подобные мероприятия, и обычно желающих попасть туда --
тьма, но Петрович обескураживающе говорил: "А зачем? Я и так знаю, что
хорошо готовлю, мне самоутверждаться ни к чему, и реклама мне не нужна. А
кто хочет отведать русской кухни, тот пусть пожалует к нам в Россию, на
месте откушает нашу исконную еду с русским хлебом, с русской водочкой..."
Так или примерно так заканчивались все разговоры о конкурсах, о месячниках
русской кухни в западных столицах мира. Говорят, была у Петровича в молодые
годы и ходка в зону, вроде он там и пригрел бакланистого земляка Хавтана,
дал ему подняться. В общем, непростой мужик был Петрович, и чувствовалось,
что хозяин "Золотого петушка" не только гордится своим широко известным в
московских кругах поваром, но и доверяет ему. Говорят, на заре своего
становления Хавтан брал Петровича даже на серьезные разборки, а на такое не
всякого возьмут. Но биография Петровича мало волновала Карлена, главное,
готовил тот действительно замечательно -- пальчики оближешь, и потому бывать
в "Золотом петушке" хотелось как можно чаще. Сбылась и американская мечта
Карлена -- он купил автомобиль, не в рассрочку, как принято в Штатах, а за
наличные, и не какой-то задрипанный серийный "форд" или японскую
малолитражку, а машину высшего европейского класса -- белый "мерседес"
последней модели, со всеми индивидуальными наворотами и прибамбасами. Купи
он что-нибудь попроще, владельцы бездонного саквояжа на четвертом этаже его
бы не поняли. Впрочем, когда он выехал из торгового представительства
"Мерседес" в Москве, то вспомнил, как еще недавно позавидовал некоему
Картье, когда тот, после своего дня рождения в "Пекине", отъехал от
гостиницы на такой же белой красавице. Тогда он и представить не мог, что
станет владельцем шестисотого "мерседеса", да еще так скоро.
отсутствием внимания со стороны прекрасных дам он не страдал, тем более
бывая постоянно на тусовках, премьерах и презентациях. Некоторые девушки
льнули к нему по иным причинам, им казалось: иностранец, американец,
работает в солидной газете, значит, богатый человек, может жениться, увезти
в вожделенную Америку, но таких Карлен вычислял не раз и быстро отваживал.
Не заводил он пассию опять же по финансовым соображениям -- жизнь в Москве
дорогая: пойти куда вечером вдвоем посидеть, погулять -- не одну сотню
долларов нужно выкинуть. Теперь же необходимость в жесточайшей экономии
отпала, и он мог позволить себе жизнь вполне процветающего плейбоя. Времени
и средств у Татляна было в достатке, культурная программа русской столицы к
его услугам -- везде желанен, кругом приглашен, мог даже выбирать, куда
пойти, а куда и отказаться.
особенно бросаться в глаза, а самому иметь возможность наблюдать за залом,
особенно за входом, -- архитектура ресторана позволяла это. Обустроившись,
оглядевшись в Москве, Карлен понял, какое у него непростое задание --
конкретного результата можно и не дождаться и долгие годы проработать
вхолостую. Поэтому он поставил себе несколько иную задачу, чем его хозяева в
ЦРУ, и на это его натолкнула встреча с колумбийским наркокурьером в
ресторане гостиницы "Метрополь". Выявить центр или найти хотя бы локальный
район, где печатаются фальшивые доллары в России, ему казалось делом почти
нереальным, но не признаешься же в этом руководству! Москву ему покидать не
хотелось ни в коем случае, он буквально врастал в нее не по дням, а по
часам, а для того, чтобы надолго застолбить себе место в русской столице,
нужен был успех или хоть какие-то результаты -- даром деньги нигде не
платят, тем более в Америке. Безрезультатные, но деловитые отчеты могли
устраивать начальство лишь на первых порах -- там наверху тоже не лохи
сидят, сами прошли низовую работу, чувствуют, когда порошу гонят, туфтой
кормят. Татлян не хотел попасть в категорию "бумажных" агентов, так называют
как раз тех, кто преуспевает не на деле, а в отчетах и предположениях и от
которых стараются избавиться из-за их профессиональной непригодности.
Поэтому его новая тактика ориентировалась на результат, любой, пусть даже не
связанный напрямую с изготовлением фальшивых долларов. Задержание по его
наколке представителя наркобаронов из Колумбии, приехавшего навести мосты с
российской мафией, высоко оценили в ЦРУ. И теперь Карлен-Норман все чаще и
чаще запрашивал материалы на наркодельцов и на известных мастеров по
изготовлению фальши-вой валюты со всех континентов. Татлян чувствовал, что в
России может быть востребовано их мастерство, тут криминальный мир живет в
тесных объятиях с властью, имеет силу и может позволить себе напечатать
миллиард-другой -- страна большая, богатая, рассосется.
здесь бывали криминальные авторитеты, а также много иностранцев, так же, как
Лукьяненко Сергей
Зыков Виталий
Орлов Алекс
Мурич Виктор
Гюго Виктор
Лукин Евгений