Чтение 61–й страницы книги ~Обретение мудрости~

дождя, и они больше не могли говорить.

-----

Время, казалось, остановилось. Проходивший мимо таможенник
поинтересовался, почему они еще не отчалили, если закончили торговлю.
Требовалось свободное место у причала. Брота сочинила что-то о неожиданных
спазмах в желудке и необходимости побывать у лекарей.

Дождь опять усилился.

Раздражение Уолли стало почти невыносимым.

Сколько потребуется времени для того, чтобы колдуны вытянули правду из
мальчишки?

И что потом? Корабль подвергался опасности ради ничтожных шансов на
спасение одного неопытного рекрута. Холодный расчет требовал, чтобы "Сапфир"
отчаливал, пока это возможно. Хороший генерал произвел бы подобный расчет и
поступил в соответствии с ним. Уолли мог произвести расчет, но поступить в
соответствии с ним не мог.

-----

Прибежала маленькая Фиа, крича от радости - по дороге шли Лаэ и
Катанджи.

Уолли издал глубокий вздох облегчения и мысленно помолился Богине и
Коротышке.

- Я шкуру с него спущу! - пробормотал Ннанджи. Однако глаза его сияли.

Несколько минут спустя бледный Катанджи с трудом поднялся по трапу,
словно побитая собака, и двинулся следом за Лаэ. Моряки поспешно заняли свои
места, и воинов наконец оставили в покое - двоих воинов и одного старого
одетого в лохмотья жреца, который сидел на сундуке и самодовольно ухмылялся.

Теперь вину можно было распределить между несколькими людьми.

Уолли направил обвиняющий перст на Хонакуру.

- Ты знал, что он собирается делать!

Старик самодовольно кивнул.

- Ты позволил мальчику подвергнуться опасности...

- Опасности? - воскликнул Ннанджи. - Это его ремесло! Но никто не дал
ему права нарушать законы!

- В самом деле? - Хонакура поднял брови. - Законы весьма мудрены,
адепт. В отличие от сутр, их нельзя четко выразить словами. Какой в точности
закон Сена нарушил твой подопечный?

- Я... в точности?

- А! Ты не знаешь? - издевательски усмехнулся Хонакура. Ннанджи
покраснел от ярости.

- Все законы запрещают менять метки!

- Он не менял свою. Она там, где и была. Он нарисовал поверх нее
полосу, но ее можно смыть.

- Значит, он нарушил запрет менять гильдию!

- Рабы не принадлежат ни к какой гильдии.

Уолли постепенно начал оценивать весь юмор создавшегося положения.
Старый жрец, похоже, заманил Ннанджи в ловушку. Сам же он не видел ничего
особенного в переодетом воине; это и был ответ, которого он искал. Катанджи
мог помочь ему обрести знание, "дать ум", как предполагала загадка, так что
все это было частью божественного плана. Он вновь ощутил надежду.

- Всегда считалось незаконным менять свой ранг! - настаивал Ннанджи.

- Позволь не согласиться. Все законы, которые я слышал, запрещают
повышать свой ранг. Твой брат понизил свой.

Ннанджи что-то неразборчиво пробормотал в ответ.

- Катанджи понял это, старик? - спросил Уолли.

- Возможно, не сразу, - признал Хонакура. - Но я все ему объяснил.

- Ты испортил моего подопечного, ты...

- Спокойно, Ннанджи! - сказал Уолли. - Он прав. Похоже, никакой закон
не был нарушен. Кто может запретить воину носить полосу раба? Однако одно
меня все-таки беспокоит...

- Честь!

Дверь распахнулась, и вбежал юный Матарро, с большими, словно шпигаты
"Сапфира", глазами.

- Он ходил в башню, милорд!

- Он... что?

Мальчишка отчаянно кивнул.

- Он был в башне у колдунов! Лаэ говорит, он столько всего там видел!

И новичок Матарро снова исчез, вернувшись к своим обязанностям.
"Сапфир" отходил от причала.

"От другого - ум возьмешь". Уолли повернулся к Ннанджи - и даже Ннанджи
был ошеломлен.

- Адепт, поздравляю: твой подопечный продемонстрировал достойную
подражания отвагу!

Не было высшей похвалы, которую мог воздать один воин другому,
поскольку среди воинов считалось, что отваге и чести можно научиться лишь на
примере других.

Ннанджи несколько раз молча открыл и закрыл рот. Затем его
принципиальность и гнев взяли верх.

- Оправдывает ли отвага сама по себе бесчестие, милорд брат?

- Я не вижу никакого бесчестия! Он еще не может служить Богине своим
мечом. Он пытается служить Ей всеми средствами, на какие способен. Я
восхищен его самоотверженностью. Я аплодирую его героизму.

Ннанджи несколько раз глубоко вздохнул, с видимым усилием успокаиваясь.
Он неуверенно улыбнулся.

- Что ж, я полагаю, он храбрый маленький дьяволенок...

- Он хочет стать достойным своего наставника.

Лицо Ннанджи снова покраснело. Он что-то пробормотал и отвернулся.
Уолли и Хонакура улыбнулись друг другу.

Но теперь пора было подумать о восстановительных работах. Отношения
внутри команды понесли существенный ущерб.

- Скажи мне, подопечный! - сказал Уолли. - Не велел ли ты ему держаться
подальше от девушек?

Ннанджи снова повернулся к нему с удивленным видом.

- Ну да! Но, конечно... - он пожал плечами.

- Конечно - что?

Ннанджи ухмыльнулся.

- Конечно, он знал, что я вовсе не имею этого в виду. Ни один воин не
воспримет подобный приказ всерьез, милорд брат!

- Зато я имел в виду! Я воспринял это всерьез!

Ннанджи, казалось, был озадачен.

- Почему? Воин? Это же честь...

- Моряки могут так не считать!

- Что ж, придется!

"Боги, дайте мне силы!" - подумал Уолли. Каким-то образом Ннанджи
удавалось сочетать пуританскую этику с моралью уличного кота.

- Я говорил тебе, мы не свободные меченосцы. Даже если бы мы ими
были...

Дверь снова распахнулась, на этот раз пропустив Томияно. Он подошел
прямо к Ннанджи и протянул руку. Томияно улыбался?

- Ты должен гордиться своим братом, адепт! - сказал он. - Он побывал в
башне!

Ннанджи нерешительно пожал ему руку, а затем изобразил саму скромность.

- Это был его долг, моряк.

- Может быть, но это потребовало немалой смелости...

"Сапфир" выходил на середину Реки. Новости о подвиге Катанджи
разлетелись по кораблю, словно стая чаек. В его отсутствие мужчины, женщины
и дети толпой ввалились в рубку, поздравляя вместо него Ннанджи. Он начал
надуваться, словно индюк. Уолли и Хонакура снова обменялись улыбками.

Затем появился Малоли, и внезапно наступила напряженная тишина.

- Адепт, - пробормотал он, - прошу прощения за все, что я говорил
раньше... Мы все гордимся твоим братом. Мы рады, что Дива... смогла ему
помочь. Он отважный парень - и человек чести!

- Конечно! - Ннанджи бросил самодовольный взгляд на Уолли - мол, а я
что говорил?

- Он оказал хорошее влияние на Диву, мы уверены, - сказала Фала. -
Теперь мы понимаем, почему он оказался в ее каюте, и мы рады, что она смогла
оказать ему услугу.

Ннанджи с трудом сохранял беспристрастное выражение.

- Естественно, он знает, что истинный воин должен оказывать честь
женщине.

- Естественно, - неуверенно сказала Фала и покраснела.

Уолли сдался. Не все из них говорили об одном и том же виде чести, но
он подозревал, что все они знают, что имеют в виду - а он был здесь чужим.
Кто сможет теперь хоть в чем-то проявить недовольство Катанджи?

-----

К вечеру дождь прекратился, и Катанджи к ужину появился на палубе. Он
все еще нетвердо держался на ногах, и с трудом мог идти, но являл собой
совершенный образец Юного Героя. Уолли и Ннанджи, получив разрешение Томияно
обнажить мечи на борту, отдали ему Салют Герою. Он широко улыбнулся и крепко
обнял Диву за талию.

Однако их отношения с командой все же понесли определенный ущерб. Брота
многозначительно заявила, что Тау - это предел их путешествию. "Сапфир"
продолжит свой путь до Ча, чтобы выгрузить мрамор, но не дальше. Если лорд
Шонсу не сможет набрать себе воинов в Тау, ему придется вернуться обратно в
Каср. Затем семья вернется к своей обычной торговле, вероятно, между Дри и
Касром. Они утверждали, что их обязательства перед Богиней выполнены.
Согласна ли с этим богиня, конечно, могло показать лишь время.

-----

Вернулась хорошая погода, и Река текла теперь с востока. Горы Реги-Вул
лежали на юге. В течение нескольких дней Уолли и Хонакура извлекали
информацию из Катанджи, слой за слоем, словно очищая луковицу. Ннанджи сидел
рядом в качестве секретаря и регистрировал все это в своей памяти.