Чтение 606–й страницы книги ~Тысяча и одна ночь~

Девятьсот шестьдесят вторая ночь

Когда же настала девятьсот шестьдесят вторая ночь, она сказала: "Дош-
ло до меня, о счастливый царь, что невольник говорил Абу-ль-Хасану: "И
когда ты будешь проходить мимо них, клади у каждой двери один боб - у
халифа обычай делать это, - пока не дойдешь до второго прохода, что бу-
дет от тебя с правой руки. Ты увидишь там комнату, дверь которой с мра-
морным порогом, и когда ты дойдешь до нее, пощупай порог рукой, а если
хочешь - считай двери, их будет столько-то, и войди в дверь, у которой
такие-то и такие-то приметы, - твоя подруга увидит тебя и возьмет к се-
бе. А что касается твоего выхода, то Аллах облегчит его для меня, хотя
бы мне пришлось вынести тебя в сундуке". И затем он оставил меня и вер-
нулся, а я пошел, считая двери, и клал у каждой двери боб, и когда я до-
шел до средних комнат, я услышал великий шум и увидел блеск свечей, и
этот свет двигался в мою сторону, пока не приблизился ко мне. И я пос-
мотрел, что это, и вдруг вижу - халиф, и вокруг него невольницы, а у не-
вольниц свечи. И я услышал, как одна из них говорила своей подруге: "О
сестрица, разве у нас два халифа? Ведь халиф уже проходил мимо моей ком-
наты, и я почувствовала запах его духов и благовоний, и он положил боб у
моей комнаты, по обычаю, а сейчас я вижу свет свечей халифа, и вон он
сам идет". - "Поистине, это удивительное дело, - сказала другая не-
вольница, - так как перерядиться в одежду халифа не осмелится никто".

И потом свет приблизился ко мне, и у меня задрожали все члены, и
вдруг евнух закричал невольницам: "Сюда!" И они свернули к одной из ком-
нат и вошли, а потом вышли и шли до тех пор, пока не дошли до комнаты
моей подруги. И я услышал, как халиф спросил: "Эта комната чья?" И ему
сказали: "Эта комната Шеджерет-аддурр".

И халиф молвил: "Позовите ее!" И девушку позвали, и она вышла и поце-
ловала ноги халифа, и тот спросил ее: "Будешь ты пить сегодня вечером?"
- "Не будь это ради твоего присутствия и взгляда на твое лицо, я бы не
стала пить, потому что не склонна пить сегодня вечером", - ответила де-
вушка. И халиф сказал евнуху: "Скажи казначею, чтобы он дал ей такое-то
ожерелье".

И затем он велел всем входить в ее комнату, и перед ним внесли свечи,
и халиф вошел в комнату моей подруги, и вдруг я увидел, впереди других,
невольницу, сияние лица которой затмевало свет свечи, бывшей у нее в ру-
ке. И она подошла ко мне и сказала: "Кто это?" И схватила меня, и увела
в одну из комнат, и спросила: "Кто ты?" И я поцеловал перед ней землю и
сказал: "Заклинаю тебя Аллахом, о госпожа, сохрани мою кровь от проли-
тия, пожалей меня и приблизься к Аллаху спасением моей души!" И я запла-
кал, боясь смерти, и невольница сказала: "Нет сомненья, что ты вор!" И я
воскликнул: "Нет, клянусь Аллахом, я не вор. Разве ты видишь на мне
признаки воров?" - "Расскажи мне правду, - сказала она, - и я оставлю
тебя в безопасности". - "Я влюбленный, глупый дурак, - сказал я. - Лю-
бовь и моя глупость побудили меня к тому, что ты видишь, и я попал в эту
западню". - "Стой здесь, пока я не приду к тебе", - сказала она и, вый-
дя, принесла мне одежду невольницы из своих невольниц, и надела на меня
эту одежду в той же комнате, и сказала: "Выходи за мной!"

И я вышел за ней и дошел до ее комнаты, и она сказала: "Входи сюда".

И когда я вошел в комнату, она подвела меня к ложу, где были велико-
лепные ковры, и сказала: "Садись, с тобой не будет беды. Ты не
Абу-ль-Хасан хорасанец, меняла?" - "Да", - сказал я. И девушка восклик-
нула: "Аллах да сохранит твою кровь от пролития, если ты говоришь правду
и не вор! А иначе ты погибнешь, тем более что ты в облике халифа и в его
одежде и пропитан его благовониями. Если же ты Абу-ль-Хасан Али хораса-
нец, меняла, то ты в безопасности и с тобой не будет беды, так как ты
друг Шеджерет-ад-Дурр, а она - моя сестра. Она никогда не перестает го-
ворить о тебе и рассказывать нам, как она взяла у тебя деньги, а ты к
ней не переменился, и как ты пришел следом за нею на берег и указал ру-
кой на землю из уважения к ней, и в ее сердце из-за тебя огонь больше,
чем в твоем сердце из-за нее. Но как ты пробрался сюда, - по приказанию
ее или без ее приказания, подвергая опасности свою душу, и чего ты хо-
чешь от встречи с нею?" - "Клянусь Аллахом, госпожа, - сказал я, - я сам
подверг свою душу опасности, а моя цель при встрече с нею - только смот-
реть на нее и слышать ее речь". - "Ты отлично сказал", - воскликнула не-
вольница. И я молвил: "О госпожа, Аллах свидетель в том, что я говорю.
Моя душа не подсказала мне о ней ничего греховного". - "За такое намере-
ние пусть спасет тебя Аллах! Жалость к тебе запала в мое сердце!" -
воскликнула невольница. И затем она сказала своей рабыне: "О такая-то,
пойди к Шеджерет-ад-Дурр и скажи ей: "Твоя сестра желает тебе мира и зо-
вет тебя. Пожалуй же к ней сегодня ночью, как обычно, - у нее стеснена
грудь".

И невольница пошла, и вернулась, и сказала: "Она говорит: "Да позво-
лит Аллах насладиться твоей долгой жизнью и да сделает меня твоим выку-
пом! Клянусь Аллахом, если бы ты позвала меня не для этого, я бы не за-
держалась, но у халифа головная боль и это меня удерживает, - а ты ведь
знаешь, каково мое место у него". И девушка сказала невольнице: "Возвра-
щайся к ней и скажи: "Ты обязательно должна прийти к ней сегодня из-за
тайны, которая есть между вами". И невольница пошла и через некоторое
время пришла с девушкой, лицо которой сияло как луна. И ее сестра встре-
тила ее, и обняла, и сказала: "О Абу-ль-Хасан, выходи к ней и поцелуй ей
руки!" А я был в чуланчике, внутри комнаты, и вышел к ней, о повелитель
правоверных, и, увидев меня, она бросилась ко мне, и прижала меня к гру-
ди, и сказала: "Как ты оказался в одежде халифа с его украшениями и бла-
говониями?"

И затем она молвила: "Расскажи мне, что с тобой случилось". И я расс-
казал ей, что со мной случилось и что мне пришлось вынести, - и страх, и
другое, и девушка молвила: "Тяжело для меня то, что ты из-за меня пере-
нес, и хвала Аллаху, который сделал исходом всего этого благополучие, и
в завершение благополучия ты вошел в мое жилище и в жилище моей сестры".
И потом она увела меня в свою комнату и сказала сестре: "Я обещала ему,
что не буду с ним сближаться запретно, и так же, как он подверг свою ду-
шу опасности и прошел через все эти ужасы, я буду ему землею, чтобы он
попирал меня ногами, и прахом для его сандалий..."

И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.

Девятьсот шестьдесят третья ночь

Когда же настала девятьсот шестьдесят третья ночь, она сказала: "Дош-
ло до меня, о счастливый царь, что девушка сказала своей сестре: "Я обе-
щала ему, что не буду сближаться с ним запретно, и так же, как он под-
верг свою душу опасности и прошел через все эти ужасы, я буду ему зем-
лею, чтобы он попирал меня ногами, и прахом для его сандалий". И ее
сестра сказала ей: "Ради этого намерения да спасет его великий Аллах". И
Шеджерет-ад-Дурр молвила: "Ты увидишь, что я сделаю, чтобы соединиться с
ним законно. Я обязательно пожертвую своей душой, чтобы ухитриться для
этого".

И когда мы разговаривали, вдруг раздался великий шум, и мы обернулись
и увидели, что пришел халиф и направляется к ее комнате, - так сильно он
ее любил. И девушка взяла меня, о повелитель правоверных, и посадила в
погреб, и закрыла его надо мной, а потом она вышла навстречу халифу и
встретила его. И когда халиф сед, она встала перед ним и начала ему
прислуживать и велела принести вино. А халиф любил невольницу по имени
Банджа (а это мать аль-Мутазза биллаха) [665], и эта невольница порвала с
ним, и он порвал с ней, и она гордая своей прелестью и красотой, не ми-
рилась с ним, а аль-Мутаваккиль, гордый властью халифа и царя, не мирил-
ся с нею и не сломил себя перед нею, хотя в его сердце горело из-за нее
огненное пламя, и старался отвлечься от нее подобными ей из невольниц, и
заходил в их комнаты. А он любил пение Шеджерет-адДурр и велел ей петь,
и девушка взяла лютню и, натянув струны, пропала такие стихи:

"Дивлюсь, как старался рок нас прежде поссорить с ней, -

Когда же все кончилось меж нами, - спокоен рок,

Я бросил тебя - сказали: "Страсти не знает ое!"

Тебя посетил - сказали: "Нету в нем стойкости!"

Любовь к ней, усиль же с каждой ночью ты страсть мою.

Забвение дня - с тобою встречусь в день сбора я.

Ведь кожа ее - как шелк, а речи из уст ее

Так мягки - не вздор они и не назидание,

И очи ее - сказал Аллах: "Пусть будут!" И созданы

Они, и с сердцами то, что вина, творят они".

И, услышав ее, халиф пришел в великий восторг, и я тоже возликовал в
погребе, о повелитель правоверных, и если бы не милость Аллаха великого,
я бы вскрикнул, и мы бы опозорились.

И затем девушка произнесла еще такие стихи:

"Его обнимаю я, и все же душа по нем

Тоскует, а есть ли что, что ближе объятий?

Целую его уста я, чтобы прошел мой жар,

Но только сильнее от любви я страдаю.

И, кажется, сердца боль тогда исцелится лишь,

Когда ты увидишь, что слились наши души".

И халиф пришел в восторг и воскликнул: "Пожелай от меня, о Шедже-
рет-ад-Дурр". И девушка сказала: "Я желаю от тебя освобождения, о пове-
литель правоверных, так как за него будет небесная награда". - "Ты сво-
бодна, ради великого Аллаха", - сказал халиф. И девушка поцеловала землю
меж его рук, и халиф молвил: "Возьми лютню и скажи нам что-нибудь о моей
невольнице, любовь к которой привязалась ко мне. Все люди ищут моей ми-
лости, а я ищу ее милости".

И девушка взяла лютню и произнесла такие два стиха: