Чтение 62–й страницы книги ~Пылающий остров~

Однако среди космонавтов у этой гипотезы нашлось и ныне немало
сторонников, и Матросов получил свободу действий.

И он появился в институте, где руководил работой Марины Садовской
профессор Кленов.

Когда министр Сергеев попросил профессора Кленова принять Дмитрия
Матросова, профессор тотчас согласился.

- Рад, голубчик, искренне рад вас видеть, - говорил Кленов, вводя
Матросова в свой кабинет. - Просьба министра Сергеева Василия
Климентьевича весьма авторитетна для меня. Присаживайтесь в кресло,
рассказывайте... м-да... что привело вас ко мне?

- Я хочу просить вашей помощи в разгадке тайны Тунгусского
метеорита.

- Простите. Не расслышал или не понял?

- Сейчас очень важно выяснить характер тунгусского взрыва, чтобы
сделать предполагаемый полет на Марс целенаправленным.

- Не знаю, не знаю! - раздраженно ответил Кленов. - Насколько мне
известно, этой проблемы в науке давно нет. После пустяковых споров
пришли к заключению о тепловом взрыве над тунгусской тайгой ледяного
ядра кометы или чего-то в этом роде.

- Вот именно. Чего-то в этом роде. Согласитесь, что это не
однозначный научный вывод.

- М-да... Простите. Ничего не могу добавить, ибо работаю совсем в
иной области. Вот ежели для вашего полета понадобится радирование
обратной волной...

- Я не слышал об этом, профессор. Это, несомненно, может
заинтересовать нас.

- Извольте, извольте. Последние десятилетия я посвятил себя
радиофизике. Мне давно хотелось снабдить летчиков (или космолетчиков)
таким радиоаппаратом, который не требовал бы никаких батарей питания.

- Вот теперь я не понял, прошу простить, Иван Алексеевич.

- А вы слушайте, тогда поймете. М-да... Так вот, пока мои коллеги
занимались атомными бомбами, мне удалось создать аппарат для
радирования отраженной волной. Радиоволна, направленная радиоволна
излучается из пункта управления полетом, а удаляющийся объект лишь
отражает ее с перерывами, кодируя сообщение, скажем, по азбуке Морзе.

- Это очень интересно, Иван Алексеевич. Позже мы, несомненно,
привлечем вас к оборудованию нашего корабля таким устройством.

- М-да!.. Всегда, всегда готов... Позже так позже... Рад служить
вашему делу...

- Вы поможете этим установить, есть ли разумная жизнь на Марсе.

- Ну, знаете ли, батенька!.. Оставьте это фантастам.. Я
предпочитаю более реалистические идея, потому и предложил вам
радирование на обратной волне.

- Почему же оставить это фантастам? По Энгельсу, жизнь появится
всюду, где условия будут благоприятствовать этому, а раз появившись,
будет развиваться, пока природа не познает самое себя через
развившийся разум.

- О каких же благоприятных условиях можно говорить применительно
к Марсу? Признаться, я не осмеливаюсь отнимать больше у вас время,
поскольку я человек науки, а не издатель фантастических опусов.

- Нет, почему же фантастических? На Марсе когда-то, в прошлом,
несомненно, существовали подходящие для развития жизни условия. Но в
силу какого-то катаклизма Марс перешел на другую орбиту и потерял
более легкую часть атмосферы: кислород, азот и пары воды, - которая
существовала на нем прежде, оставив на его поверхности следы эрозии.
Все это надо изучить. Может быть, развившийся на Марсе разум укрылся в
его глубинах, покинув обезвоженную и лишенную нужной атмосферы
поверхность.

- М-да! Простите. Ничего не могу сказать вам о марсианах, ибо не
изучал этого предмета, не имеющего никакого отношения ни к физике, ни
к радиофизике... М-да... Я не утомил вас, осмелюсь спросить?

- Нет, нисколько, уважаемый Иван Алексеевич. Но мне кажется, что
именно вы могли бы пролить свет на существование марсианского разума.

- Не представляю, не представляю... М-да!..

- В пользу гипотезы о взрыве межпланетного корабля в тунгусской
тайге есть много аргументов. Решающий из них, быть может, могли бы
дать вы.

- Я? Нет уж... м-да... увольте... Умоляю, увольте!

- В одном японском журнале мне недавно попалась заметка
профессора Кадасимы...

Кленов насторожился:

- М-да... Недослышал или не понял?

- Профессор Кадасима ссылается без указания источника на
любопытный факт посещения еще до первой мировой войны двумя русскими
учеными неведомой чернокожей женщины, якобы найденной в тайге вскоре
после тунгусской катастрофы.

Кленов болезненно поморщился, встал и, держась за сердце,
прошелся по кабинету:

- Неужели сейчас кто-то может всерьез рассуждать о старом таежном
ветровале и связанных с ним легендах?

- Кадасима упоминает, - с прежним спокойствием продолжал
Матросов, - что одним из ученых, видевших чернокожую шаманшу, был ныне
здравствующий, высокопочтенный, как он выразился, профессор Кленов.

Кленов вздрогнул, посмотрел на Матросова мутным взглядом, снова
схватился за сердце.

Матросов упорно ждал.

- Пощадите! - застонал Кленов. - Пощадите, милейший! Не могу
расходовать остатки сил на опровержение нелепых и спекулятивных
вымыслов.

- Вы никогда не видели чернокожую шаманшу в тайге?

- Боже мой! Ну конечно же, никогда не видел ни чернокожих
шаманок, ни русалок, ни рогатых чертей. Осмелюсь напомнить вам,
молодой человек, что вы явились к ученому, а не... - Кленов не
договорил.

Его внимание было отвлечено письменным столом, на котором
творились чудеса. Старомодные ручки с перьями ожили и покатились по
столу. Тяжелое пресс-папье нетерпеливо притопывало на месте. Чугунная
лошадь вздрогнула всем телом...

Профессор вскочил. И, словно по команде, сорвались с места все
железные предметы. Перочинный ножик впился в шкаф. Чернильный прибор
грохнулся на пол, лошадь тихо двинулась по столу...

Матросов вскочил на ноги, встревоженный не столько всем
происходящим, сколько видом старого профессора.

Широко открыв выцветшие глаза, прямой, несгибающийся, шел
профессор Кленов к двери. Толкнув плечом книжный шкаф, он глухим
голосом извинился и выбежал в коридор. Матросову не осталось ничего
другого, как уйти.

Словно притягиваемый магнитным ураганом, влетел профессор Кленов
в лабораторию Марины Садовской. Борода его развевалась, волосы торчали
дыбом. Удивленная Марина обернулась.

- Я позволю себе... я осмелюсь, - кричал профессор, - потребовать
объяснений! Как могли вы решиться на проведение этого опыта, не имея
моего разрешения? Как удалось вам достигнуть такой величины магнитного
поля?

Марина смотрела на профессора, слегка нагнув голову. Ее фигура
стала угловатой, поза настороженной. Голос прозвучал жестко:

- Я покрыла сверхпроводник, Иван Алексеевич, защитным слоем из
трансурановых, предохраняющим его от действия магнитного поля.

- Какой такой защитный слой! - затопал ногами Кленов. - Да как вы
смели нарушить мои предписания? Разве этим путем я предлагал вам идти,
осмелюсь вас спросить?

Марина на секунду остановила на профессоре удивленный взгляд,
потом ее зеленоватые глаза, сделались почти злыми.

Профессор попытался взять себя в руки.

- Я вынужден со всей прямотой и решительностью поставить перед
вами вопрос: отказываетесь ли вы выполнять требования вашего
руководителя, существует ли для вас его научный авторитет?

- О да, профессор! Я признаю ваш авторитет, но на этот раз я
избираю свой собственный путь.

- Великолепно!.. М-да! Великолепно! Какая самостоятельность
научного мышления! Какое удивительное ученое предвидение! Да знаете ли
вы, моя дорогая барышня, что ваши опыты - игра ребенка с порохом, путь
лунатика по карнизу, возмутительнейшее легкомыслие! - Профессор быстро
зажевал челюстями. - Знайте, что избранный вами без моего согласия
путь неверен! Если уж вы намерены искать истину, так извольте искать
ее в указанном мною направлении!

- Это ложное направление! Это тормозящий путь! Это вредный увод в
сторону!

- Как-с? Позвольте, недослышал или не понял? - Кленов приложил
ладонь к уху и склонил набок голову.

Марина повторила, отчеканивая слова:

- Я уважаю ваш научный авторитет, Иван Алексеевич, но то, что вы
предлагаете, неправильно, вредно и бессмысленно.

- Ах так! М-да... М-да... Ах так! - закричал профессор. - Тогда -
совет! Я требую немедленного созыва чрезвычайного заседания Ученого
совета...

Профессор трясся от негодования. Угловато размахивая правой
рукой, он направился к выходу.

В дверях к замку прилипли его старые карманные часы да так и
остались висеть.