Чтение 62–й страницы книги ~Тривселенная~

мог себе и представить. Виктор умирал мучительно, и я мог лишь наблюдать -
не глазами, какие глаза у нематериальной сути? - как на лице Хрусталева
появляется чернеющий отпечаток моей ладони, как с шипением лопается кожа, и
сердце не в силах вынести кошмара, оно раздувается от ужаса и застывает, и
все кончено, тело Виктора падает головой вниз в колючий кустарник, сверху
кажется, что человек потерял сознание, а может и умер, значит, он не опасен,
и можно взяться за второго, этого религиозного еврея, который стоит на
коленях и грозит небу немощным кулаком.

- Это не больно, - сказал я раввину, солгав, чтобы он раньше времени не
потерял сознания от страха. Я знал, что он меня не услышит, но надеялся на
подсознательный отклик, всегда гораздо более естественный, чем любая мысль
или действие, вызванные внешним раздражителем.

Чухновский услышал, и я замер, пораженный силой его сознания, его веры
и его блаженства в этот последний для него миг на земле.

- Это не больно, - повторил раввин и протянул руку туда, где, как ему
казалось, находилась в воздухе моя невидимая глазу суть. - Творец
наказывает, и Творец прощает. И прощение, и наказание - суть одна. Одна суть
- спасение.

Чухновский - я ощущал это - действительно находился сейчас в таком
состоянии, когда боль становилась символом, не имея над организмом никакой
власти. Экстаз? Я бы назвал это иначе. Вера. Этот человек действительно
верил. В Него. В Его силу. В Его власть, в Его право карать и миловать, и
оставлять на долю человека право отделять милость от кары.

Когда черный след ладони проступил на лице раввина, выталкивая душу из
ее оболочки, на тлевших губах проступила улыбка, а потом кожа лопнула, и
улыбка превратилась в оскал, но Чухновский этого уже не видел. Удар огнем.
Пульса денура. Благословен будь, Господь наш... Барух ата адонай...

Полицейский катер опустился метрах в десяти от трупов, и патрульные
высыпали из машины, держа шокаторы наизготовку.

Чухновский лежал в кустах, подставив лицо солнцу, и зрелище сгоревшей
кожи поразило патрульного сержанта настолько, что он прижал ко рту ладонь,
сдерживая рвоту. Он слышал краем уха сплетни, ходившие во всех структурах
МУРа - о странных смертях последних дней, о том, как маньяк убивает свои
жертвы, поражая их раскаленной ладонью. Он не верил, мало ли что плетут
дознаватели, когда не могут добраться до преступника и ищут себе
оправдания...

Значит, это правда?

Я не мог ничего сказать по этому поводу - меня уже не было здесь, мир
расплылся в сознании, стал картиной в памяти, мгновенно переместившись из
реальности настоящего в отражение прошлого.

В возникшую пустоту ворвался голос.

- Вернись! - сказала Даэна. - Не оставляй меня так надолго! Я не могу
без тебя...

Я вернулся - в тот миг, из которого ушел.

Глава тринадцатая

Шар выстрелил, и щупальце прошло сквозь непроницаемую для меня
преграду. Я вновь ощущал свое тело, и это ощущение стало сродни оргазму -
жаркая волна поднялась от пяток к голове, мне показалось, что клетки
воспламенились, начали лопаться сосуды, и кровь разлилась внутри.
Одновременно я ощущал холод в кончиках пальцев, и разница температур создала
никогда не испытанное ощущение - я был и меня не было, я был материален, и я
весь был - дух, идея.

Я не стал сопротивляться - напротив, я расслабился, как делал это в
прошлой жизни после тяжелого и бесплодного рабочего дня, когда носишься по
всей Москве, говоришь со свидетелями и в результате возвращаешься домой, не
имея в активе ничего, кроме головной боли. Валишься на диван в гостиной, в
руке банка пива с охладителем, в мыслях вакуум...

Не знаю, о чем думал Фай, но в тот момент, когда, освободив свое тело и
мысли, я впустил щупальце, закрылся и начал расправу с не ожидавшим этого
противником, мне послышался вскрик и слова, отчетливо произнесенные
бесплотным голосом: "Не убий!"

Вот уж действительно своевременное пожелание! Каждая клетка моего тела
впитала часть энергии щупальца, и я понял, что со мной произошло бы, если бы
инстинкт не подсказал мне правильную реакцию на опасность. Ментальная
энергия созданного Фаем монстра черпалась из движения одной из планет в
системе, названия которой я не успел разобрать. Планета начала падать по
спирали на светило и, должно быть, в конце концов, сгорела в его пламени. А
механическая энергия движения превратилась в энергию мысли, способную
взаимодействовать с ментальной энергией любого другого мозга и, в свою
очередь, превращать ее в тепло. Я бы стал факелом и испарился на глазах
Даэны...

Если бы в тот миг я мог что-то с чем-то сравнивать, то больше всего
случившееся напомнило бы мне дуэль, когда один из противников поднимает
пистолет и производит выстрел, а второй, мгновенно уловив, по какой
траектории полетит пуля, делает шаг в сторону и спокойно стреляет сам.

Я выстрелил.

Энергии щупальца, ставшей моим трофеем, было более чем достаточно для
того, чтобы сделать несколько шагов вперед, не обращая больше внимания на
поставленный передо мной барьер. Энергии оказалось даже слишком много, я
боялся, что спалю холм, и все, что на нем росло, моей Даэне я тоже мог
доставить неприятности - и я вернул часть энергии той планете, ей больше не
грозило падение на светило, хотя орбита и не вернулась к прежней форме.

Шар подпрыгнул и повис в воздухе. Второе щупальце возникло и метнулось
вперед, но сейчас я чувствовал свою силу и готов был сокрушить любого
противника. Я даже не стал укрывать свое сознание от чужого влияния. В тот
момент, когда кончик щупальца коснулся моего лба, я отразил его энергию, как
отражает свет хорошее зеркало, и щупальце сжалось, метнулось в сторону и
сгинуло - материя обратилась в мысль, а мысль рассеялась в пространстве, я
успел уловить лишь ее тень, раскинувшуюся над холмом подобно крыльям
гигантской бабочки: "Не убий!"

Похоже, что это была единственная мысль, которую хотел навязать мне
шар. Мне казалось странным, что противник пытался так энергично внушить мне
идею, которая и без того была очевидна.

Не убий - закон природы, такой же всеобщий, как закон сохранения
энергии. Энергия может переходить из материальных форм в духовные и обратно,
как и жизнь, что-то теряющая в материальном мире и обретающая в мире идей.
Убить невозможно, можно только изменить.

Я сделал шаг навстречу третьему щупальцу, почерпнувшему энергию
большого шарового звездного скопления. Ни впитать, ни отразить столько
энергии я не мог - не стал и пытаться. Отчаяния я тоже не испытывал.
Чувства? Их не осталось. Мысли? Я не знал, что это такое. Ощущения? Во всей
Вселенной остался только жар. Атомная топка.

Я так не хотел умирать - здесь...

И неожиданно все исчезло. Я стоял на склоне холма, покачиваясь, потому
что ноги казались ватными, в двух шагах от меня стояла на коленях Даэна, она
была обнажена, наряд из мыслей рассыпался трухой и впитался почвой, а дом у
подножия - наш дом! - выглядел грудой щебня, а может, и это были чьи-то
разрушенные мысли, не дом, а идея дома, вернувшаяся в свою нематериальную
форму...

Я сделал шаг, ноги подогнулись, я уткнулся носом в плечо Даэны, взял ее
руки в свои и сказал единственное, что сейчас составляло мою суть,
наполненную частью той энергии, которую мне удалось отразить:

- Не убий...

- Да, - сказала Даэна, она плакала, и это действительно были слезы, а
не мысли о слезах, и ей действительно было очень плохо, потому что она
сейчас убила, и ей было страшно.

- Не понимаю, - прошептал я и припал губами к губам Даэны, и тогда
только понял, что произошло на этом холме несколько секунд назад.

Ученый полагал, что действует наверняка. Он не хотел меня убивать - да
и не мог этого сделать. Но считая меня опасным для мира, он полагал, что
сможет рассеять мою личность, как рассеивается утренний туман - атомы влаги
ведь не перестают существовать, и атомы воздуха не исчезают, если рассеять
атмосферу в вакууме космоса. Но рассеянный туман не опасен для пешехода,
идущего по горной тропе. И воздухом, рассеянным в космосе, уже невозможно
дышать.

А то, что я исчезну как личность и стану частью природы - не убийство?

Нет, поскольку я смогу думать, наблюдать, делать выводы - жить, не умея
влиять...

Возможно, Фай или Минозис не считали такое существование смертью - я
думал иначе.

И Даэна думала так же. Этого оказалось достаточно.

Сам я не справился бы с третьим щупальцем - я еще слишком мало знал об
этом мире, а Даэна знала, она стояла между мной и шаром - ниже по склону, и
энергия текла в ее сторону, нужно было только ускорить это течение, а для
этого - обратить в энергию притяжения всю ментальную энергию собственной
личности, всю свою любовь...

- Всю свою любовь... - прошептал я, оторвавшись от губ Даэны и поняв
наконец, что поцелуй ее был холоден, взгляд пуст, а щеки сухи.

Я поднял Даэну с колен и поднялся сам. Женщина стояла подобно кукле и
не понимала, что с ней происходит. Она знала меня. Она знала, что ждала
меня. Знала, что спасла меня от какой-то опасности. Но не знала - зачем. Не
знала - как это сделала. И что означает слово "любовь", она не знала тоже.

Не убий.

Даэна убила свою любовь, чтобы спасти мне жизнь.

Я поднял руки и погрозил кулаками невидимому противнику - мне все
равно, кто это был: Фай или Минозис, или оба, или весь мир. Я готов был
убить любого, даже если в этом мире отрицание убийства было законом природы.