вычищенный и отлаженный Мартином, а к ремню прицепил кобуру с армейским
"кольтом", и он теперь немного мешал.
лбом в подкованные ботинки Бабуина.
очередь. Бабуин рванулся вперед, я - за ним и метра через два выпал на
усыпанный штукатуркой линолеум.
Наши попрятались кто куда. Вроде все целы.
хоронясь за кадушками, садит автоматчик. Увидел меня, взял пониже, по косяку
хлестнули пули. Слышно было, как звенят гильзы, раскатываясь по линолеуму.
прикинул приблизительное местонахождение противника, выкатился из-за угла и,
не отрывая пальца от спускового крючка, выпустил в холл три гранаты.
наших заорал: - Чисто!
автоматчик с оторванными ногами, которого тут же добил Эйб. Второй пытался
уползти в коридор, и его пристрелил Богдан.
превратился в ходячее военное министерство.(tm) Богдан, Славик, Том,
прикрываем тыл!
кишели, отражая фальшивое нападение. Не ровен час, решат посмотреть, что там
у них происходит на верхних этажах...
доверять. Впереди неслись два негра и японцы, которым не терпелось сделать
собратьям чики-чики или как там у них это по-японски называется. За мной
поспевал Тройка.
всякий случай пустил туда гранату - это занятие затягивает, знаете ли, - и,
когда пыль осела, крикнул остальным: - Вроде чисто!
в трех метрах передо мной - низенький, плотный, с голым татуированным
торсом. На уровне узких глаза японец держал два больших автоматических
пистолета.
момент отлетел в сторону, подшибленный под колени сзади. Уже на полу,
переворачиваясь, я увидел, как японец пятится под ударами автоматных пуль,
как его разворачивает и протаскивает по стене...
Тройка.
тяжело, с трудом. И с губ при выдохе срываются красные капли. А так словно
бы и в полном порядке он.
размазывается, плывет... Или нет? Или это просто слезы?
"Ничем, ничем, ничем..." - Ранение смертельное. Пули одиннадцатого с
половиной калибра, прямое попадание. Серьезные переломы грудной клетки,
большая потеря крови. Организм поддерживается только за счет искусственного
резервирования...
преграду, замолкает на половине фразы, а я смотрю, как в глазах Тройки
медленно тает жизнь.
Но не может. Только смотрит на меня пристально, похоже, хочет запомнить
навсегда. Поднимает руку и смахивает слезы у меня со щеки. И я вижу, как он
уходит...
дальше. Я это вижу... Или нет?
говорит: - Вперед... - Кажется, этот голос мой.
детального изображения. Однако даже через нее видно, как кеглями разлетелись
в разные стороны маленькие человеческие фигурки. Вскоре по их телам прошел
небольшой отряд, безжалостно добивая выживших.
человечек, что идет последним, поднимает голову и смотрит в потолок.
Пристально осматривая каждую панель. Цепкий взгляд. И камера словно бы
усыхает, вжимается в гнездо, в котором расположена.
цветок, который внезапно расцветает в черно-белом мире. Красота этого
огненного цветка заставляет камеру закрыть глаза навсегда... Ее уже не
вернуть в черно-белый и скучный мир.
от одной безопасной точки к другой. За ним - один из его людей, кажется,
Граф, тоже незаметный, но по-другому. Взгляд не задерживается на нем, словно
нет человека. Или кибера... За Графом шел японец, шел уверенно, не утруждая
себя перебежками.
оружием под завязку. Поскольку я шел за ним след в след, то видел, как он
сжимал рукоять пистолета. Так сжимают инжектор наркоманы, так сжимают
женщину в момент подступающего оргазма... Японец наслаждался тем, что делал.
вспомнить. Просто стрелял, когда нужно было стрелять, проходил через
коридоры, через комнаты, поднимаясь по лестницам, приближаясь все ближе и
ближе... Но при этом я как будто не присутствовал... Не было меня. Как тогда
в комнате, на военном совете, когда Матрица вдруг прервала контакт и вместо
нее на связь вышел кто-то другой. Через мой рот вылетали его мысли. Но на
самом деле меня там не было.
вырезанным небольшой кусочек времени.
работающий на Минобороны.
решетчатой седзи, перегородкой из бумаги и деревянных реек. Раздались
выстрелы. Японец снова идет впереди меня, ничуть не изменившись. Спокоен,
холоден и суров... Только мне под ноги упала, бренча, использованная
обойма...
люди в темно-синих пиджаках клерков строили баррикады в узких коридорах.
Как из-под красивых кимоно на нас уставились стволы небольших дамских
пистолетиков, обладающих жуткой убойной силой.
искаженным лицом... Как кричал и этот крик вплетался в грохот выстрелов. Как
почти мертвый японец вцепляется мертвой хваткой в Графа, у которого в этот
момент заклинило пистолет. Шептун стреляет ему в затылок, но Графа уже не
поднять.
времени куда-то пропала. Затерялась в наступившем мраке. И лишь когда
темнота спала и обнаружилось, что мы лежим за каким-то прикрытием, а вдоль
по коридору лупит пулемет, я понял, что принадлежу только себе. Матрица
прервала контакт, если это, конечно, возможно.
Рядом со мной с раскроенным черепом лежал тот самый японец, что шел впереди.
Даже в смерти он рвался в бой, упав посередине броска вперед. Я поймал себя
на том, что не знаю его имени... И чуть дальше лежал Богдан. Лежал на спине,
закинув руки за голову. Словно бы просто заснул... Только из-под пальцев
сочится и растекается по полу красная жидкость.
выбрасывая руки вперед. Я вижу, как вдоль по коридору летит черный
квадратик, а Славино плечо взрывается красным. Он падает, а я зажимаю уши
что есть силы, но даже через ладони грохот взрыва меня просто оглушает. Но
бездействовать нельзя... Когда я поспеваю к пулеметной точке, уже все
кончено. Вперед всех успел Бабуин.
приваливается забинтованным плечом к стенке. - Если за нами кто-нибудь
идет... Я тут...
пулеметную очередь?
Каргалов Вадим
Шилова Юлия
Корнев Павел
Марко Джон
Глуховский Дмитрий
Ильин Андрей