Чтение 62–й страницы книги ~Ты победил~

-- Он просто говорил с ним, минуя уши. Он заставлял его действовать
так, как требуется, не присутствуя с ним рядом, -- взял на себя труд давать
объяснения гнорр. -- Тогда он отправил его прочь, внушив ему путь, а теперь
позвал его сюда "стальным словом Урайна".

-- Ну, -- протянул Эгин, -- теперь действительно все понятно.

В тот момент он чувствовал себя безнадежно, непроходимо невежественным.
К счастью, за дверью послышались голоса, среди которых выделялось чистое
сопрано Лормы и гортанный говор Снаха.

x 5 x

-- Здравствуйте, милостивые гиазиры, гиазир Авелир, и господин Йен
тоже, -- Лорма была бойкой и, главное, вежливой девочкой.

-- Почтение вам, о доблестные мужи, -- Сорго был все тем же, каким его
успел узнать Эгин за три недели мира на Медовом Берегу -- напыщенным,
рассеянным и мрачноватым.

-- Надеюсь, у вас достанет сил на то, чтобы развлечь нас разговором
перед тем, как отправиться ко сну? -- благосклонно начал Авелир, не то
передразнивающий выспренного Сорго, не то невольно подсевший на
обстоятельный тон древней поэзии.

-- О да, хотя, признаюсь, их, то есть сил, немного, -- откликнулся
Сорго, имевший крайне поношенный или даже потасканный вид. Кстати, Лорма
выглядела куда как более жизнерадостно. Румяные, пышные щеки, белозубая
улыбочка, сладкие, алые губы. "Небось, любились там "в укрытии" с утра до
вечера и с вечера до утра", -- незлобиво и в общем-то без ревности подумал
Эгин.

-- Можете звать меня Эгином, -- вставил он, ибо ему отчего-то
показалось, что если Лорма еще раз назовет его гиазиром тайным советником,
то его нефигурально вытошнит.

-- Угу, -- хором ответили Лорма и Сорго.

-- А меня -- Квадратной Шкуркой, -- отозвался из своего плохо
освещенного угла Лагха с серьезнейшим выражением лица.

Лорма и Сорго перепуганно закивали.

Эгин не сдержался и прыснул со смеху.

x 6 x

-- Вы ведь любитель изящных искусств, не так ли, Сорго? -- спросил
Авелир.

-- О да... Я -- да, любитель, -- задрав глаза в небо, отвечал Сорго. --
Правда, пока мы были в этой, в этой унизительной землянке, я, простите, не
сочинил ни одной оды.

-- Не страшно, -- продолжал Авелир. -- Значит, вы умеете играть на
каниойфамме?

-- Ну разумеется, -- с обиженным видом отвечал Сорго. Будто его
спросили что-то вроде "А вы умеете играть в "три пальца" на щелбаны?"

-- А хорошо ли вы помните вашу прежнюю подругу Люспену?

Ничуть не сконфузившись, Сорго отвечал:

-- Помню. Но мою нынешнюю подругу, обворожительную Лорму, я помню
лучше.

"Ах вот оно как? Новую подругу?" -- встрепенулся Эгин, но, разумеется,
смолчал. Не то чтобы он надеялся вновь воспламениться страстью и припасть к
розовым щечкам бедной сиротки и погорелицы Лормы Гутулан (хотя и такой
возможности не исключал). А так -- скорее из собственнического инстинкта
самца.

В отличие от Эгина, Авелир полностью проигнорировал последний пассаж
Сорго и продолжал расспросы. Пока ни Эгин, ни Лагха не догадывались к чему
клонит эверонот, но так как спать им ничуть не хотелось, они слушали с
неугасимым вниманием.

-- Сейчас мне интересна Люспена, -- отрезал эверонот, любезно улыбаясь
Лорме. -- Вы когда-нибудь слышали, как она играет на каниойфамме?

-- О да, почитай каждый вечер. Но только играла она посредственно... --
с видом знатока сообщил Сорго. -- Все какие-то убогие, примитивные песенки.
Где уж там ей было до серьезной музыки!

-- А что за примитивные песенки? Вы помните, какие? -- продолжал
наседать Авелир.

-- Да... Ну там "Трень-трень-трень... комаров писчанье, светляков
порханье..." и еще вот эту, ну... "Перепелка-птица эх, спинка крапленая!" --
прогнусил "поэтическим" козлетоном Сорго.

-- А вы можете наиграть эти песенки по памяти?

-- Нет ничего проще! -- заверил Сорго Авелира. -- А что, здесь есть
каниойфамма? -- тут же с надеждой спросил он, радуясь гипотетической
возможности блеснуть своими талантами перед просвещенной публикой.

-- Целой каниойфаммы нет...

Сорго сник или, как любил говаривать покойный Мидан окс Саггор,
"скапустился". Лорма рассерженно шморгнула носиком. Она ведь всегда мечтала
послушать!

-- ...но есть одна струна, -- отозвался Лагха из угла. Гнорр, в отличие
от Эгина, уже давно догадался к чему клонит Авелир.

-- Как это мило с вашей стороны, гиазир Квадратная Шкурка! -- взорвался
признательностью Сорго. И, просияв, подскочил к Лагхе, заключил его в
объятия и облобызал, как милого племянника.

У высокомерного гнорра волосы встали дыбом.

-- Ну-ну, дядя, -- в полной растерянности пробормотал он и похлопал
Сорго по спине с тем видом, с каким обычно утешают тревожных детей и
душевнобольных.

Тут даже Авелир не смог сдержать смущенной улыбки.

x 7 x

-- ...Люспена играла у высохшего колодца, соединенного с лазами
шардевкатранов, благодаря чему твари могли превосходно слышать ее. Но мы --
мы будем смелее, потому что у нас нет другого выхода. Мы будем играть в
самом лазе, -- пояснил Авелир. -- Струна у нас одна, а это значит, что мы
можем помыкать лишь одним шардевкатраном. Но, думаю, нам хватит и одного.

"С лихвой", -- промолчал Эгин.

Через проделанный при штурме Серого Холма пролом в полу казармы
костеруких они по очереди протиснулись в лаз, где Сорго предстояло дать свой
второй за эту ночь концерт. (Первый уже состоялся часом раньше, когда они
натянули принесенную Лагхой из Пиннарина струну на длинную палку из серого
бука и Сорго, окруженный всеобщим вниманием, исполнил весь репертуар
Люспены, правда, сделал это очень-очень тихо. Мало ли -- может, слух у
шардевкатранов сильно обострился от пережитых ими в последнее время
треволнений.)

Когда они оказались внутри, Эгин и Лагха оголили свои клинки, а Сорго
взял наизготовку свою каниойфамму, точнее, ее жалкое однострунное подобие.
Авелир же, безоружный и очень бледный, уселся на землю и стал сверлить
взглядом непроницаемую, предвечную темень лаза.

-- Начинай! -- Лагха двинул Сорго локтем в бок и тот, набрав в легкие
воздуха, начал.

x 8 x

-- Комаров писчанье, светляков порханье! Трем-трем-трем! -- тихо запел
Сорго и забренчал на одинокой струне, из-под которой полилась примитивная
мелодия. Одна из тысяч таких, какие играют на каждой ярмарке Круга Земель.
Простая, запоминающаяся и, пожалуй, не лишенная приятности.

Авелир напряг слух и зрение так, что глаза его, казалось, стали
светиться в темноте (светильников они, ясное дело, с собой не взяли, а
понадеялись на тусклые отсветы из отверстия в верхней стене лаза). Эгин и
Лагха, стоящие по обе стороны от него, затаили дыхание.

Как мы с милой Как мы с милой во кленовом да во лесу! Комаров
писча-а-нье! Светляков порха-а-нье!

Сорго гнусил очень старательно. Эгин поймал себя на том, что дабы
как-то умерить свое волнение, заслушался пением Сорго и даже прозевал
момент, когда в далеком далеке раздался рокот, который нельзя было спутать
ни с чем. Похоже, шардевкатран заглотил наживку и теперь полз к ним что было
сил.

Целовались-обнимались На лугу среди цветов! Комаров писча-а-нье!
Светляков порха-а-нье!

Грохот стал невыносим. Несмотря на то, что слов и треньканья
каниойфаммы было уже почти не слышно, Сорго продолжал надрываться. Авелир
встрепенулся и, приблизившись к самому уху Сорго, заорал:

-- Давай что-нибудь другое, он уже здесь!

А шардевкатран и в самом деле был уже здесь. "Облачный" клинок Эгина и
меч Лагхи бесновались, переливаясь всеми оттенками малинового и зеленого. Из
глубины туннеля подул ветер, пахнущий гнилью. Волосы Эгина развевались на
этом ветру, а его губы шептали бессвязную чушь, общий смысл которой сводился
приблизительно к такому: "Во что бы то ни стало выжить, вернуться в Пиннарин
и еще раз увидеть Овель".

x 9 x

Но Сорго, казалось, все было нипочем. Ибо он и впрямь был одержим
изящными искусствами. Он принял к сведению рекомендацию Авелира и, даже не
скосив глаз туда, откуда ломился сквозь земную толщу шардевкатран, затянул
другой мотив. В ту ночь он был единственным, в чьей душе не было ни страха,
ни опасений.

Ой маманя говорили, Не развязывай бурдюк! Девки ушлые вскружили Бедну
голову мою!