Чтение 62–й страницы книги ~Культура~

трети и показать свое истинное обличье он не позволял ни для кого на
корабле. Оно было предназначено для рыжеволосой женщины-Оборотня по имени
Кирачелл, и он надеялся, она узнает его по этой части внешности, когда они
встретятся на Мире Шара.

- Почему ты решил, что мы разозлимся? - спросила его однажды Йелсон.

Они установили с одной стороны ангара "ВЧВ" экран-мишень и тренировались
в стрельбе из лазера. Встроенный в экран проектор показывал изображения, по
которым они должны были стрелять.

Хорза посмотрел на женщину.

- Он был вашим вожаком.

Йелсон засмеялась.

- Он был менеджером; а многие ли менеджеры любимы их штабом? Это работа,
Хорза, и даже не особенно прибыльная. Крайклин сделал так, что большинство
из нас выбыло раньше срока. Дерьмо! Единственная персона здесь, которую тебе
нужно было обманывать, это корабль.

- Разумеется, мне пришлось обмануть и корабль.

Хорза прицелился в бегущую по экрану человеческую фигуру. Лазерное
попадание было невидимым, но экран зарегистрировал его и выдал в том месте
вспышку белого света. Человеческая фигура была поражена в ногу. Она
запнулась, но не упала: пол-очка.

- Я просто не хотел рисковать, если вдруг кто-то был лоялен по отношению
к Крайклину.

Настала очередь Йелсон, но она смотрела на Хорзу, а не на экран.

Схемы безопасности были обойдены, и теперь, чтобы командовать кораблем,
не требовалось ничего, кроме известного только Хорзе цифрового кода и
принадлежавшего Крайклину маленького кольца. Хорза пообещал, что после
прибытия на Мир Шара, если не будет другой возможности покинуть планету, он
запрограммирует компьютер "ВЧВ" так, чтобы через определенное время
освободить его от всех ограничений на преданность. И если он сам не сможет
вернуться из туннелей Командной Системы, Отряд Вольных Наемников не
останется на берегу.

- Ты пообещал нам это, Хорза, не правда ли? - спросила Йелсон. - Я имею в
виду, нальешь ли ты нам когда-нибудь чистого вина?

Хорза знал, что она хотела узнать на самом деле: скажет ли он правду ей.
Он отложил оружие и посмотрел ей в глаза.

- Как только буду уверен во всем, что касается людей и корабля, - сказал
он.

Это был честный ответ, но он точно не знал, был ли этот ответ лучшим. Он
хотел Йелсон, хотел не только ее тепла в красной ночи корабля, но и ее
доверия, ее участия. Но она по-прежнему держалась отчужденно.

Бальведа была жива; возможно, только из его боязни потерять уважение
Йелсон. Он прекрасно понимал это и от такой мысли становилось горько, потому
что он казался себе продажным и жестоким. Самым плохим была его
неуверенность. Он никак не мог решить, что диктовала холодная логика этой
игры: чтобы женщина Культуры умерла или чтобы она оставалась в живых; и
сумеет ли он, если осознает ее смерть как необходимость, хладнокровно убить
ее. Он много раз думал над этим и ни к чему не приходил. Хоть бы ни одна из
этих двух женщин не почувствовала, что в его голове кружат такие мысли.

Еще одной проблемой была Кирачелл. Какой абсурд в такое время
беспокоиться о своих личных делах, говорил он себе, но никак не мог
перестать думать об этой женщине-Оборотне. Чем ближе они подлетали к Миру
Шара, чем больше в нем поднималось воспоминаний о ней и тем реальнее они
становились. Он пытался не слишком в них погружаться, вызывал в памяти скуку
одинокого форпоста Оборотней на планете, то беспокойство, что мучило его
тогда даже в обществе Кирачелл. И все же он с сердечной болью первой
юношеской любви мечтал о ее робкой улыбке и слышал тихий голос во всей его
прелести. Иногда он боялся, что Йелсон чувствует это, и что-то внутри у него
ворочалось от стыда.

Йелсон пожала плечами, прижала ружье к плечу и выстрелила в четвероногую
тень на тренировочном экране. Та рывком остановилась и будто растворилась в
тенистом полу у нижнего края экрана.

Хорза устраивал лекции.

Он казался сам себе приглашенным в колледж доцентом, но чувствовал
необходимость объяснить остальным, почему он делает то, что делает, почему
Оборотни поддерживают идиран и почему он верит в то, за что воюет. Он
называл это вводными совещаниями, и речь на них шла о Мире Шара и Командной
Системе, их истории, географии и так далее, но он всегда заканчивал тем (и
вполне намеренно), что говорил о войне в целом или о тех ее аспектах,
которые никак не были связаны с планетой, к которой они приближались.

Маскировка под вводные совещания давала ему повод оставлять Бальведу в ее
каюте, пока он, вышагивая по столовой, говорил с членами Отряда Вольных
Наемников. Он не хотел, чтобы эти совещания превращались в дискуссии.

С Перостек Бальведой никаких затруднений не возникало. Ее скафандр,
несколько безобидных на вид украшений и прочие мелочи они выбросили в
вакуум-трубу. Бальведа была проверена всеми приборами, которыми располагал
скромный медпункт "ВЧВ", и вышла оттуда чистой. Она казалась вполне
довольной своей жизнью хорошо содержащегося пленника, ограниченная, как и
все остальные, кораблем, и только на ночь да изредка ненадолго днем
запираемая в каюте. Хорза не подпускал ее к рубке, просто на всякий случай,
но Бальведа, казалось, особенно и не стремилась познакомиться с кораблем -
как делал и он сам, когда попал сюда. Она даже не пыталась внушить кому-либо
из наемников свои взгляды на войну и Культуру.

Хорзе очень хотелось знать, насколько уверенно она себя чувствовала.
Бальведа выглядела дружелюбной и совершенно беззаботной, но иногда, когда он
смотрел на нее, ему казалось, что он замечает внутреннее напряжение и даже
проблескивающее отчаяние. С одной стороны, это успокаивало его, но с другой
- он снова чувствовал себя отвратительно жестоким, как при рассуждениях о
том, почему агент Культуры все еще жива. Иногда он просто боялся добраться
до Мира Шара, но чем дольше тянулось путешествие, тем больше его радовала
перспектива начать операцию и покончить с сомнениями.

Однажды, когда они только что поели в столовой, он позвал Бальведу в свою
каюту. Женщина вошла и села на тот же самый стульчик, на котором сидел и он,
когда его вскоре после вступления в отряд пригласил Крайклин.

Лицо Бальведы было спокойным. Она сидела элегантно, поза ее стройного
тела была одновременно расслабленной и уверенной. С узкого, с тонкими
чертами лица на него смотрели глубокие темные глаза, а рыжие волосы - теперь
они были черными - блестели в свете каюты.

- Капитан Хорза? - сказала она с улыбкой и сцепила на коленях длинные
пальцы. На ней было длинное голубое одеяние - самая простая одежда, которую
удалось найти на корабле. Когда-то оно принадлежало Гоу.

- Привет, Бальведа, - ответил Хорза, сидя на кровати в расстегнутом
утреннем халате.

Первые несколько дней он оставался в костюме Крайклина, и хотя тот был
замечательно удобным, в тесных помещениях "Вихря чистого воздуха" он все
равно мешал и утомлял, а потому Хорза отложил его на время путешествия.

Он уже было собрался предложить Бальведе чего-нибудь выпить, но это
почему-то вдруг показалось ему не правильным, потому что то же самое с ним
здесь когда-то сделал Крайклин.

- Что, Хорза? - снова спросила Бальведа.

- Я хотел... узнать, как ваши дела, - ответил он. Он пытался заранее
заучить то, что собирался сказать: она в безопасности, он ей симпатизирует и
уверен, что на этот раз с ней ничего плохого не случится, разве что ее
куда-нибудь интернируют и, возможно, обменяют. Но слова никак не приходили
ему в голову.

- Хорошо. - Она пригладила ладонью волосы и быстро оглядела каюту. - Я
постараюсь быть образцовым пленником, чтобы не давать вам повода выбросить
меня за борт. - Она улыбнулась, но ему опять показалось, что он заметил
какую-то нервозность. И все равно ему стало легче.

- Нет, - сказал он и откинул голову в усмешке. - В моих планах этого нет.
Вы в безопасности.

- Пока не доберемся до Мира Шара? - спокойно спросила она.

- И потом тоже, - заверил он. Бальведа задумчиво прищурилась.

- Хм-м, хорошо. - Она посмотрела ему в глаза. Он пожал плечами.

- Я уверен, что вы сделали бы для меня то же.

- Вероятно, - ответила она и кивнула, и он не понял, правду ли она
сказала. - Только, по-моему, очень жаль, что мы по разные стороны.

- Очень жаль, что мы все по разные стороны, Бальведа.

- Ну... - Она снова сложила руки на коленях. - Есть теория, что все мы
считаем, будто стороны, на которых мы стоим, те самые, которые в любом
случае будут праздновать самый последний конец.

- И что это за стороны? - Он ухмыльнулся. - Правда и справедливость?

- В принципе, ни то, ни другое. - Она улыбнулась, не глядя на него. -
Просто... просто жизнь. Эволюция, о которой вы говорили. Вы говорили, что
Культура в стоячей воде, в тупике. Если это и так... у нас еще есть, что
терять.

- Проклятие, а я еще перетягиваю вас на сторону правого дела, Перостек, -
сказал он с чуть-чуть излишней сердечностью. Бальведа едва заметно
улыбнулась.

Она открыла рот, чтобы ответить, но передумала и снова начала
разглядывать свои руки. Хорза спросил себя, что ему сейчас сказать.

Однажды ночью, за шесть суток до цели - звезда системы была уже довольно
яркой в небе перед кораблем даже при нормальном обзоре, - в его каюту пришла
Йелсон.

Неожиданный стук в дверь так резко вырвал его из полудремы, что он на
несколько мгновений растерялся. Потом он посмотрел на дверной экран и
впустил ее. Она быстро вошла, заперла за собой дверь, молча обняла его и
крепко прижалась. Хорза пытался проснуться и сообразить, что случилось.
Кажется, для этого не было никаких причин, никакого постепенного
исчезновения барьера между ними, никаких признаков и намеков: ничего.

Этот день Йелсон, опутанная крошечными сенсорами, провела в ангаре и