обе стороны двери. Из глубины Длинного Дома доносился гул
возбужденных голосов, металлический лязг и скрип торопливо
натягиваемых кольчуг. Конан, однако, сомневался, что хоть один
воин Эйрима успеет сегодня омочить клинок в крови врагов.
у двери людей колдуна и повернулся к хозяину усадьбы.
то я возьмусь за того разговорчивого недоумка, который со шрамом.
Поганая кровь Нергала! Я же обещал разукрасить ему другую щеку!
начали неспешно приближаться к Фингасту и Торколу.
выдохнул щуплый водитель и свернул на Невский. - Теперь бы на
Фонтанке выкрутиться...
потом в Графский переулок и на углу с Фонтанкой тормознешь.
оказалось, пес губернаторский.
- За такое дело и прав не жалко!
остановился. Ким сунул ему две купюры с изображением Линкольна
суматоха. Славик тоже был здесь и бросился к Киму, точно
утопающий в поисках спасения.
остался, сотрудниц загса опрашивает... Но пока ничего! Никаких
новостей.
отдыха. - Перехватили Дашу где-то, у загса или по дороге
перехватили, впихнули в машину и в Комарове отвезли. Такие вот,
Славик, дела. Ты, часом, комаровский адрес не знаешь?
наезда... А вы уверены, Ким Николаевич? Ну, что все так и было?
Ехали на север. - Ким сдвинул стеллажи и начал подниматься по
лестнице.
ты тут хозяйничай, а я за ней отправлюсь. Адресок узнаю поточнее
и поеду.
Еще говорят...
кабинет, покосился на розы, еще не успевшие увянуть, вздохнул и
отправился на кухню. Там, в шкафчике под раковиной, стояла
кувалда и лежали диски в брезентовой сумочке. Прихватив то и
другое, Ким вышел через черный ход, спустился во двор и бегом
помчался к "Тойоте". Пудовый молот он нес на плече, почти его не
ощущая; казалось странным, что не так давно он еле ноги волочил
под тяжестью кувалды.
Таким не гвозди забивать, а сваи!
Пальмовые.
Загородному проспекту.
Танумафили Второй, и нынче пожелалось Его Величеству иметь
резиденцию в Санкт-Петербурге. Вот и строим... на Зине Портновой
строим, в южной части города, где климат для самоанцев более
подходящий.
дворец. Забивают молотом, ручная работа, ювелирная, никакой тебе
техники... Что поделать, такой у них национальный обычай! Вот и
корячимся.
Если на баксы пересчитать, выйдет тридцатка в день.
бригаду пристроиться?
усмехнулся.
высадился у дома двадцать пять по улице Зины Портновой. Был
полдень, по бирюзовому небу гусиным пухом плыли облака, солнце
сияло, отражаясь в витринах и окнах, и даже серые унылые строения
казались праздничными и нарядными. Редкий для Питера зной,
цветное белье, развешанное не балконах, полуголые смуглые парни и
девицы в топиках, бананы и ананасы на лотках придавали скромной
улице экзотику, будто Ким попал в Гавану или даже в
Рио-де-Жанейро. "Только пальм и не хватает", - пробормотал он,
огибая длинный девятиэтажный дом.
грузились. Ящики, коробки, упаковки, дюжина работников, нежный
перезвон бутылок, бочонки с пивом, резкий запах спирта... Добро
таскали в три приземистых микроавтобуса, два "Москвича"-"каблука"
и маленький грузовичок с надписью по борту: "АООО П.П.Чернова.
Развозка продукции".
команду Трикси. На этот раз он не заметил ощутимых перемен - тех,
от которых распирало мышцы и тело казалось переполненным энергией
сосудом. Но перемены все же были, не столько физические, сколько
психические; он чувствовал ярость, холодное бешенство матерого
убийцы, несокрушимую уверенность в своем законном праве ломать и
разносить. Эти древние инстинкты странным образом сливались с
понятиями человека современного, знавшего, что достижение цели не
обязательно требует убийства и насилия, что лучшее оружие - страх
и что угроза, веская и зримая, пугает больше, чем изощренные
пытки.
смрадных псов!" "Псы-то они псы, да только разные, - возразил
Ким. - Эти, что у входа мельтешат, дворняги-работяги - за что их
бить? Женщину мою не крали и в ресторане не буянили... А терьеры
и бульдоги - те за воротами, и с ними другой разговор. Однако и
тут желательна умеренность. Если они не возникнут..." "Когда
возникнут, поздно будет, - гнул свою линию Конан. - Ты,
интеллигентское отродье, слишком уж мягкосердечен! Первым бей! В
лобешник! Ферштейн?" "Яволь!" - ответил Ким, направляясь к складу
и слушая, как недовольно бурчит Конан: "Всех в расход, и шавок, и
бульдогов, всех! Коленом в яйца, локтем в почки и кулаком в
висок... Чтоб пасть разинуть не успели, Нергалья моча..."
кувалдой и заревел:
ревизию! Пожарной инспекцией и службой медицинской страховки!
Разбегайтесь, братва, ОМОН на подходе!
перешагнул порог, закрыл ворота, лязгнул засовом и огляделся.
Все, как прежде: тут - стеллажи с горячительным, там - с
безалкогольной продукцией, вверху - гирлянды лампочек, внизу -
бетонный пол, слева - складские пространства, справа, за
штабелями коробок и ящиков, - стойка, изогнутая буквой "П", а за
нею - дверь в подвал. От стойки к Кононову уже спешил мордоворот
в пятнистом комбинезоне.
живот рукоятью кувалды. Затем, посматривая туда-сюда, лавируя
между штабелями готового к отправке груза, двинулся к закутку
кладовщика. Знакомых личностей не попадалось, ни Петрухи, ни
Коблова, ни рыбаков, поймавших его у больницы; под дальней стеной
возились двое работяг, что-то сортировали и перекладывали, а в
глубине помещения девушка в длинном халате протирала бутылки.
Визит инспектора их, видимо, не взволновал.
с золотыми надписями: "Cognac. Camus Napoleon". "Штучный дорогой
товар", - понял Кононов и, размахнувшись молотом, сшиб первый
ящик на пол. Дерево треснуло, жалобно звякнуло стекло, горлышки
бутылок взмыли вверх вместе с фонтаном осколков, и в воздухе стал
разливаться аромат драгоценного французского коньяка.
физиономия Мурада. - Ты сронил, дубина пьяная? Ты, дэшевка? Год
Акунин Борис
Прозоров Александр
Ильин Андрей
Лондон Джек
Вронский Константин
Плотников Александр