Чтение 62–й страницы книги ~Щит времен~

18244 ГОД ДО РОЖДЕСТВА ХРИСТОВА

Позже Мэнс Эверард пришел к выводу, что выбор, павший на него, и
особенно место и характер случившегося были бы прозаичными, не окажись
стечение обстоятельств столь абсурдным. Еще позже, припомнив свои
разговоры с Гийоном, он усомнился даже в этом.

Но когда его вызвали, все это было для него дальше, чем звезды на
небесах. Они с Вандой Тамберли проводили отпуск в пансионате, который
Патруль содержал в плейстоценовых Пиренеях. В последний день они
отказались от катания на лыжах и лазания по горам, не отправились на север
в поисках завораживающих картин дикой природы ледникового периода и не
заглянули в одно из соседних поселений кроманьонцев, чтобы насладиться
гостеприимством его обитателей. Они просто отправились в долгую прогулку
по легким тропам любоваться горными пейзажами. Говорили мало, но молчание
значило гораздо больше слов.

Закат позолотил белоснежные вершины и горную гряду. Пансионат
располагался не очень высоко над уровнем моря, но линия снегов лежала
ниже, чем ко времени появления на свет Эверарда и Ванды. Граница лесов
тоже простиралась гораздо ниже, чем в XX веке. К дому подступала сочная
зелень альпийских лугов, расцвеченная мелкими летними цветочками. Чуть
выше, на склоне, застыли несколько козлов; они с любопытством, совсем без
страха разглядывали Ванду и Эверарда. Небо, зеленоватое на западе,
сгущалось до бирюзового оттенка и переливалось в пурпур на востоке. Только
трепет крыльев и голоса возвращающихся в родные края птиц пронзали время
от времени тишину. Охотники человеческого рода почти не оставляли следов
своего пребывания здесь, они жили в гармонии с природой, подобно волкам и
пещерным львам. Чистота воздуха буквально чувствовалась на вкус.

Уже возник силуэт здания, в темноте светились окна.

- Потрясающе, - сказал Эверард с американским акцентом. - Во всяком
случае, для меня.

- Воистину, - отозвалась Ванда. - Вы были так любезны, когда взяли
меня сюда и сделали все, чтобы я вновь обрела покой.

- Ерунда, для меня это удовольствие. Помимо всего прочего, вы -
натуралист. Ввели меня, так сказать, в жизнь дикой природы. Никогда не
видел ничего подобного и, тем более, не мечтал увидеть.

Они охотились на мамонта, северного оленя и дикую лошадь, только не с
ружьем, а с камерой. Рожденная в Калифорнии во второй половине XX века,
Ванда очень неодобрительно относилась к настоящей охоте. Он, правда, вырос
в другой среде и в иное время.

Не то чтобы это имело значение. Хотя...

"Со дня нашей первой встречи - ей тогда было двадцать один - она
стала старше лет на пять, не больше. А на сколько постарел я?"

Лечебное омоложение, конечно, помогало, но Эверарду совсем не
хотелось сейчас подсчитывать свои годы.

- Мне почему-то... - Она проглотила подступивший к горлу комок и
отвернулась в сторону. Потом выпалила скороговоркой: - Мне совсем не
хочется уезжать.

Пульс у Эверарда забился неровно.

- В этом нет нужды. Вы сами знаете.

- Но я должна. Не так много времени мне отпущено, чтобы забыть о
семье.

Родители и сестра никогда не узнают, что Ванда путешествует сквозь
века, тогда как их собственные годы на земле не составят и сотни лет. Для
них жизнь от начала до конца проходит по прямой.

- А еще я должна, вернее, я хочу, прежде чем вернусь к работе,
повидаться с дядей Стивом. - Ее дядя, тоже агент Патруля, работал в
викторианской Англии.

Она могла провести в отпуске годы своей жизни, а затем вернуться в
базовый лагерь спустя минуту после отбытия, но агенты никогда этим не
злоупотребляли. Каждый из них считал себя в какой-то мере обязанным
Патрулю и платил годами собственной жизни. Кроме того, продолжительный
отрыв от работы выбивает сотрудника Патруля из привычной колеи, а это
смертельный риск для жизни агента или, того хуже, коллеги.

- Ладно, я понял, - вздохнул Эверард. - Он решился задать вопрос,
которого они избегали на протяжении всего отдыха: - Можем ли мы
договориться о новой встрече?

Ванда рассмеялась и взяла Эверарда за руку. Какой теплой была ее
ладонь!

- Конечно.

Она посмотрела в глаза Эверарда. В угасающем свете он не мог
рассмотреть синеву ее глаз. Четкий овал лица, коротко стриженные волосы
цвета янтаря - она была всего на ладонь ниже Эверарда, а он отличался
высоким ростом.

- По правде говоря, я надеялась... Но не хотела навязываться. Только
не говорите, что вы смущены.

- М-м, ладно...

Он никогда не отличался красноречием. Как теперь объясниться? Эверард
и сам себя не понимал.

"Разница между ее и моим положением... Наверно, я боюсь показаться
снисходительным или, еще хуже, властным. Ведь ее поколение женщин так
гордится своей независимостью".

- Я - типичный старый холостяк. А перед вами огромное поле для игры,
если захотите.

Ванда откровенно наслаждалась вниманием, которое уделяли ей другие
мужчины, отдыхавшие здесь - интересные, жизнерадостные, привлекательные
люди из самых разных эпох. А Эверард - просто американец двадцатого века с
неторопливой речью, невзыскательными вкусами и лицом много повидавшего
воина.

Ванда фыркнула:

- Подозреваю, что у вас поле не меньше - ведь вам открыта вся
история. И не отрицайте. Было бы ненормально, если бы вы не пользовались
время от времени ситуацией.

"А ты?.. Впрочем, это не мое дело", - подумал Эверард.

- Я ни в коем случае не обвиняю вас в злоупотреблениях или еще в
чем-то, - торопливо добавила Ванда. - Я знаю, вы этого не сделаете. И меня
удивило и взволновало, когда после Берингии вы не порвали отношений со
мной. Неужели вы думали, что мне тоже не хочется новой встречи?

Он едва не заключил ее в объятия.

"Но ждет ли она этого? Боже, наверно, да".

Но нет. Это будет ошибочный шаг. Она слишком открыта душой. Пусть
сама разберется в своих мыслях и чувствах. Да и ему нужно понять, чего он
все-таки хочет.

"Будь признателен за эти две недели, подаренные тебе здесь, парень".

Он сжал свободную руку в кулак и пробормотал:

- Отлично. Куда бы вам захотелось поехать в следующий раз?

"Чтобы поближе познакомиться", - добавил он про себя.

Ванда, похоже, тоже сочла обмен банальностями спасением.

- Надо подумать. Какие будут предложения?

Они вошли в дом, поднялись на веранду и оказались в гостиной. В
огромном камине потрескивало пламя. Над ним причудливо извивались рога
ирландского лося. На противоположной стороне висел отлитый из меди
геральдический щит с символическими песочными часами - эмблемой Патруля.
Ее миниатюрная копия украшала и служебную форму, которую сотрудники носили
крайне редко. В комнате, в ожидании ужина, сидели их коллеги - пили,
разговаривали, играли в шахматы или го, несколько человек собрались в углу
у рояля, над которым порхали звуки шопеновского скерцо.

Агенты старались попасть сюда на отдых с теми, с кем они сблизились
за время работы. Сегодняшняя пианистка, однако, родилась в XXXII веке на
орбите Сатурна. Служащие Патруля всегда питали любопытство к незнакомым
эпохам и порой слушали рассказы о каких-то сторонах неведомой им жизни,
как завороженные.

Эверард и Тамберли перекинули плащи через руку. Ванда обошла комнату,
прощаясь со всеми. Эверард подошел к пианистке.

- Вы остаетесь? - спросил он на темпоральном.

- Еще на несколько дней, - ответила пианистка.

- Прекрасно, я тоже.

Пианистка подняла на Эверарда голубые глаза. Затем белая как алебастр
голова, совершенно лысая - нет, не альбинос, нормальный продукт генной
технологии - снова склонилась над клавишами.

- Если желаете облегчить сердце, у меня есть дар успокоения.

- Знаю. Спасибо.

Вряд ли ему хотелось чего-то большего, чем обычная беседа, но
предложение прозвучало великодушно.

Тамберли вернулась к Эверарду. Он проводил Ванду до ее комнаты. Пока
он ждал в коридоре, она переоделась в привезенное с собой платье,
подходящее для Сан-Франциско 1989 года, и упаковала вещи. Они спустились в
подземный гараж. Залитые холодным белым светом, роллеры стояли рядами
наподобие бесколесных футуристических мотоциклов. На один из них,
закрепленный за нею, Ванда погрузила свой багаж и повернулась к Эверарду:

- Ну что же, au revoir, Мэнс, - произнесла она. - Штаб-квартира в
Нью-Йорке, полдень, четверг, десятое апреля 1987 года. Договорились?

Испытывая некоторую неловкость, они условились о встрече.

- Договорились. Я, видимо, возьму билеты на "Призрак оперы". Берегите
себя.

- И вы, Мэнс.

Она приблизилась к нему. Поцелуй получился долгим и страстным.

Эверард отступил, тяжело дыша. Слегка взъерошенная Ванда уселась на
роллер, улыбнулась, махнула рукой, коснулась пульта управления и мгновенно
исчезла из виду. Эверард не обратил внимания на привычный хлопок воздуха в
гараже. Минуты две он постоял в одиночестве. Она говорила о трехмесячном