наплывающее и мчащееся к нему по черной зеркальности из
бесконечности серой бездны.
есть город.
песка, обхватив руками колени, и дрожал.
представлялось - даже после того, как дрожь улеглась. Город, если
это был город, был невысоким и серым. Время от времени город исчезал
за клубами тумана, стелющегося над тихими мерными волнами прибоя.
Один раз Кейс решил что это вовсе не город, а одно большое здание,
возможно, разрушенное; но он никак не мог определить расстояние до
него.
Пляж был песчаный, очень длинный, песок влажный, низ джинсов Кейса
совсем промок от песка... Кейс обнимал себя руками, баюкал и
успокаивал, напевая колыбельную без слов и мелодии.
Тибы. Токийский залив? Кейс повернул голову и посмотрел вдаль,
ожидая увидеть голографическую рекламу "Фудзи электрик", авиетку или
вертолет, хоть что-нибудь.
в колени и заплакал, но звуки его рыданий были такими же далекими и
чужими, как и крик высматривающей добычу чайки. Теплая моча
пропитала его джинсы, вышла на песок, но очень быстро остыла под
порывами ветра со стороны моря. Наконец он уже не мог рыдать, потому
что слезы у него иссякли и заболело горло.
Безмолвие...
холода, и именно холод заставил его встать.
куртки, после чего обшарил один за другим ее пустые карманы.
мышками в поисках тепла. - Господи.
значительно более искусные и ровные, чем исполненные любым токийским
роботом-садовником. Сделав несколько десятков шагов по направлению к
городу, Кейс оглянулся и посмотрел назад, в сгущающуюся тьму. Следы
его шагов цепочкой змеились от места прибытия. До него и вокруг
песок был гладким и ровным.
прошел чуть больше километра. Он разговаривал с Рацем, и именно Рац
обратил его внимание на свет, на далекое оранжево-красное свечение
справа, в стороне от моря. Кейс знал, что Раца здесь нет, что
бармен - плод его воображения, а не часть спектакля, который перед
ним сейчас разыгрывали, но по большому счету это не имело значения.
Кейс вызвал сюда Раца, чтобы хоть как-то собраться с мыслями и
немного прийти в себя, но у Раца имелись собственные соображения
относительно Кейса и того затруднительного положения, в котором он
оказался.
длинный путь ты способен проделать, чтобы добиться наконец
саморазрушения! А какие усилия ты к этому прилагаешь! В Ночном
Городе все это у тебя уже было, под самым носом, протяни руку и
бери! Темп жизни, чтобы заткнуть глотку голосу рассудка; выпивка,
чтобы дело не сбавляло оборотов; Линда для сладкой печали и улица,
чтобы не забывать, как крепко надо держать топор. Как же далеко ты
сейчас забрался, чтобы оказаться в точно таком же положении! А какие
нелепые декорации... Почти игрушечный домик, висящий в космосе,
герметически закрытые двери, антикварное барахло из Европы, мертвец,
заключенный в маленькую шкатулку, колдовская утварь из Китая... -
Рац усмехнулся, с трудом вытаскивая ноги из песка и едва поспевая за
Кейсом - розовый манипулятор бармена самодовольно жужжал при каждом
его шаге. Несмотря на темноту, Кейс почему-то видел зубы бармена из
старой, почерневшей стали.
Тебе до зарезу было необходимо, чтобы тебе выстроили этот мир, этот
пляж, это место. Для того, чтобы умереть здесь.
свиста поющего под ветром песка.
там, свет. Туда. Туда иди...
нескольких сантиметрах от ледяной воды.
шум прибоя. Кейс поднялся на ноги и попытался вернуться назад по
собственным следам.
каждым его шагом. Свет. Прямоугольник. Дверь.
с его губ.
текучим песком. Вход в бункер, в мощной, почти в метр толщиной
стене, был низким и очень узким, без двери.
костер, тени метались на песке перед входом.
шага.
плавник, сидела девушка; ветер вытягивал дым наружу через мятую
трубу. Единственным источником света в помещении был костер, но едва
встретившись с испуганными глазами, Кейс мгновенно узнал повязку из
пестрого шелка на ее голове, повязку с узором, напоминающим
электронную микросхему.
место рядом с ней в гнезде из старых одеял на потрепанной
пластиковой подстилке. В конце концов он скорчился на песке у входа
в бункер и смотрел, как она спит, и слушал ветер, свистящий над
крышей. Каждый час или около того он поднимался, шел к очагу и мешал
угли, подбрасывал в костер плавник из груды около стены. Все это
было ложью, но холод оставался холодом.
была ложью, обманом. Кейс рассматривал ее рот, ее слегка раскрытые
губы. Это была та самая девушка, вместе с которой он впервые побывал
на другой стороне залива. И это было жестоко.
дверью. - Не упускаешь шанс, да? Не распыляешься по мелочам? Я знаю,
к чему ты клонишь...
говорила Молли о нем. Неопалимая купина. Это не Зимнее Безмолвие,
это ты. Зимнее Безмолвие пытался предупредить меня через Брауна. Но
ты все же приплюснул мне мозги и перетащил сюда. Вот сюда. К
призраку. К такой, какой я ее запомнил...
на себя одеяло, укрываясь по подбородок.
черта для меня не значишь. Слышишь, приятель? Я знаю, что сейчас
происходит. Ты приплюснул мне мозги. И все это займет не более
двадцати секунд, так? Я сейчас сижу на собственной заднице в
библиотеке, и мой мозг мертв. И очень скоро все это тоже _будет
мертво_, если у тебя не найдется хоть капля разума. Ты не желаешь,
чтобы Зимнее Безмолвие довел свое чертово дело до конца, и потому
перетащил меня сюда. Котелок сейчас управляет "Куанем", но он уже
давно мертв, а значит, ты можешь просчитать его поведение на два
шага вперед, так или нет? Вся эта чертовщина с Линдой - ведь за всем
этим стоишь ты, верно? Зимнее Безмолвие тоже пытался использовать
ее, когда закинул меня в конструкт Тибы, но у него ничего не вышло.
Он сказал, это оказалось для него слишком сложно. Это ты двигал
звезды на небе Вольной Стороны, да? И это ты наложил лицо Линды на
марионетку в комнате Ашпула. Молли ничего такого не видела. Ты
просто подправил сигнал симстима. Потому что полагал, что этим
делаешь мне больно. Потому что тебе казалось, что это имеет для меня
какое-то значение, черт побери. Ну так и иди со всем этим знаешь
куда... Ты преуспел с этим тогда. Тебе удалось захватить меня
сейчас. Но мне все это до лампочки, понял? Думаешь, меня это
задевает? Убери от меня все это дерьмо.