жаром. Эсториан, рванувшись в сторону, вложил все свои силы в мощный
бросок, но добился только того, что они оба рухнули в бассейн.
мужчины. Эсториан забился, как рысь, попавшая в сети. Утоплен... он
будет утоплен...
благословенный простор, отфыркиваясь, хватая ртом воздух, пытаясь
разжать клещи, стискивающие его чресла, но хватка Корусана была мертвой.
Скверный мальчишка, маленький негодяй... Ему показалось, что он плачет.
Как-то очень уж подозрительно вздрагивала мокрая желтоволосая голова,
уткнувшись в его плечо, и желтые руки, охватившие шею, и бронзовые
скошенные лопатки. Он был легким как перышко в этой ласковой,
обволакивающей их воде.
поблескивала, кожа мальчика натянулась, под ней прощупывались ребра и
позвонки. Он переместился к стенке бассейна и выпрямился, стараясь не
потревожить свою драгоценную ношу. Сердце его опять пронзила щемящая
боль.
встал на плоское дно купальни. Но он не отстранился от своего господина,
и Эсториан расценил это как жест безграничного доверия. Мальчишка сейчас
был в полной его власти.
сторону, как у капризного ребенка, но ребенком этот маленький негодяй не
был. Одна рука оленейца продолжала охватывать шею императора, другая
принялась осторожно и вкрадчиво исследовать выпуклости плеча. Твердые
пальцы мальчишки сбежали вниз - до локтя, переместились на брюшной
пресс, помяли, словно массируя, бедра мужчины, потом поднялись выше - на
грудь, и еще выше - к самому горлу. Помедлили - деликатно, как пальчики
опытной соблазнительницы, - и зарылись в мокрый шелк бороды. Эсториан
опустил взгляд. Золотые пылающие глаза метнулись ему навстречу.
его щеки, приобрели багрово-красный оттенок. Эсториан кончиком пальцев
провел по ним.
Один след - в знак посвящения, другой - за мою вспыльчивость. Я вел себя
плохо, когда меня принимали в братство.
спрашивать. Все ясно и понятно без слов. - Скажи, ты с самого детства
такой красавчик?
зрелище. Эсториан позволил себе улыбнуться. Мальчишка нахмурил брови.
надо? Чтобы люди не говорили, вон пошел хорошенький дурачок?
сильный мужчина, ты отвергающий свою собственную красоту, ты вздумал
судить меня?!
плечо.
С ужасающим спокойствием Эсториан наблюдал за ним, ощущая холодок в
позвоночнике. И вновь между ними пролетела искра и принесла мгновенную
боль, словно тысячи крохотных раскаленных шпаг разом вонзились в его
тело. Он не знал, чего теперь ждать от маленького безумца. Лунатик опять
оскалил ровные белые зубы, как будто собирался откусить собственный язык
или сожрать заживо стоящего рядом с ним человека. Он начал с губ, потом
перешел к подбородку, потом стал вгрызаться в горло, потом укусил сосок.
Однако яростные укусы его были бескровны. Хищно урча, как голодный пес,
он глодал его руки и кисти, потом вцепился зубами в бедро, потом...
тащился за ним, подобно огромному морскому крабу, оставляя на полу
блестящие лужи. Он явно не желал стоять на своих собственных ногах. Он
обхватил руками колени Эсториана, обжигая горячим дыханием его бедра.
Эсториан ощутил тяжелый толчок в паху.
перед ним, не было ничего женского. Его обнимал полумальчик-полумужчина,
безумец, маленький негодяй, наглец. Он заслуживал примерного наказания.
бритвы. Зубы их стукнулись друг о друга, дыхания пресеклись. Они
зашатались и опрокинулись на груду одежд.
Корусан встал. В нем не было ни сомнений, ни колебаний. Он протянул
императору руку и потянул за собой.
больше и больше. Он мог сейчас, сию же минуту прекратить весь этот бред
- одним жестом, одним словом, но воля его словно уснула. Мальчишка, таща
его за руку, вышагивал впереди, в нем не было ничего жеманного или
порочного. И все же его с неодолимой силой влекло к нему.
понимал их. Он всегда считал себя мужчиной, рожденным для женщин, с тех
пор как начал себе кое-что позволять.
и от мужчин и женщин, и даже, если говорить честно, от мужчин и мужчин.
Тут намечался роман между императором и гвардейцем. Глупый, дурацкий,
неосмотрительный, смертельно опасный роман.
плавились и блуждали, но он точно знал, чего хочет, он умел добиваться
своего. Эсториан, Солнцерожденный, сильный мужчина, щенок степного кота,
вынужден был признать, что у него появился достойный противник.
Вэньи, вкрадчивость Зианы, пламенность Галии - все было отброшено и
забыто. Так или иначе, тем или иным способом они отдавали ему себя. Этот
мальчишка нападал. Он любил сражаться и брать и сам подчинялся только
насилию.
в постели и закончилась на полу среди скомканных подушек и одеял.
Эсториан, как подрубленный дуб, опрокинулся на спину, широко разбросав
руки. Корусан, часто и тяжело дыша, вытянулся рядом.
истерику, если бы в нем не звучали нотки искреннего веселья. Он
приподнялся на локте, продолжая смеяться. Эсториан отшвырнул его руку и,
вскочив на одно колено, придавил другим узкую полудетскую грудь.
недавней оргии с целомудренными нотками подступающей дремы. Битва
закончилась, пришел приказ отдыхать. Щека Корусана была мокрой. И не
только от покрывавшей усталое тело испарины. Кажется, мальчик беззвучно
плакал, но Эсториан счел за лучшее промолчать. Любое его слово сейчас
привело бы подростка в ярость. Он просто тихо лежал рядом, пока дурачок
не уснул. Даже во сне его мускулы подергивались и содрогались от
напряжения, словно он все еще продолжал воевать. Но лицо было спокойно и
безмятежно. Лицо юноши, лицо слуги, который на миг показался своему
господину прекраснее всех женщин на свете.
что-то пробормотал во сне. Темные тонкие брови были недвижны, лихорадка
прошла.
бегом добрался он до купальни и омылся в остывшей воде. Его туника была
порвана, но в шкафу на распялках висели другие, он схватил первую
попавшуюся и набросил на себя. Он перетянул волосы широкой лентой,
надвинув ее на лоб.
душе. Он - порочен и был изначально порочен, прежде чем его вовлекли в
грех.
развевалась, ему хотелось бежать. Только глаза гвардейцев удерживали его
в рамках минимальной пристойности.
грубо сколоченный коричневорожий житель равнин, - узнав императора,
отвел древко в сторону и широко улыбнулся. Эсториан даже не повернул
головы.
холодный ветер забирался под тонкую ткань, начиналась асанианская зима.
Однако жизненно важные точки его тела пылали, реагируя на восход солнца,
оно уже поднималось над горизонтом, где-то там в заоблачной мгле.
отвергала молитву.