Чтение 62–й страницы книги ~Личный враг Бога~

ноги и стал озираться - острые уши его тревожно задергались.

- Что... - хотел спросить Глеб, но гоблин приложил палец к губам.

Глеб перехватил копье и тоже поднялся. Так они и стояли в отблесках
пламени, когда из темноты, растопырив мохнатые суставчатые лапы, прыгнуло на
них первое существо. Уот вскрикнул - от омерзения, и тотчас из леса поползли
остальные - жирные пауки, размером с человеческую голову, круглые, раздутые, со
жвалами, истекающими ядом, с горящими точками глаз.

Глеб пронзил копьем одного, второго, третьего - по древку потекла белая
жидкость, руки скользили на ней. Он с отвращением отшвырнул копье, выхватил из
костра пылающую корягу и стал бить шевелящиеся мохнатые шары, рассыпая по земле
быстро гаснущие искры. Пауки лопались, шипели, с хрустом проламывался хитин, но
они все ползли, пожирая друг друга и стараясь достать жвалами отбивающихся
путников.

Фехтующий Уот напоминал мельницу. Копье в его руках летало, рассекая
жирные тела и расшвыривая их в стороны. Словно танцор, гоблин перебирал ногами,
стараясь не наступить на омерзительных тварей.

Пауки гибли десятками, но все ползли живой мохнатой лавиной, громоздясь
на уже погибших сородичей, образуя из своих тел баррикады, и непонятно было,
где в этой шевелящейся массе живые, а где мертвые, и Глеб колотил потухшей
массивной корягой по ужасному живому ковру, бил не целясь, в панике, целиком
отдавшись атавистическому страху. "Сублимация! Сублимация!", - метался ритм в
голове. И Глеб поднимал и опускал свою дубину, разбрызгивая мутную жидкость,
разметывая части мохнатых тел. Бил, потеряв представление о времени, слыша
только стук крови в висках. Бил, когда Уот уже опустил копье, когда живых
пауков больше не осталось. Бил, неистовыми ударами перемалывая свой страх и
отвращение...

- ...Все! Они уползли! Все!... -внезапно донеслось до него, и,
остановившись, он стал растерянно озираться.

Костер почти погас, но уже начинало светать. В сером утреннем свете
Глеб увидел сотни мохнатых шаров, размозженных и раздавленных, лопнувших и
истекающих густой белесой жидкостью. Некоторые пауки еще шевелили перебитыми
лапами и пытались уползти прочь от наступающего рассвета, забраться наверх, в
коконы на кронах деревьев. Глеб посмотрел на свои руки и его стошнило. Он
почувствовал головокружение, ноги его подкосились. Уот опустился на землю рядом
с товарищем.

- Какая мерзость, - невыразительно сказал гоблин. - Зачем вы их
создали?

И Глеб захохотал. Он смеялся долго, хлопая рукой по бедру и задирая
голову к розовеющему небу, а гоблин, недоумевая, смотрел на него и ждал, пока
пройдет этот странный приступ.

Внезапно они поняли, что находятся здесь не одни. Уот вскочил на ноги,
выставив перед собой копье, а Глеб перестал смеяться и потянулся к обугленной
дубине.

Из полосы холодного утреннего тумана к ним шагнула тень.

Гоблин опустил копье и улыбнулся. У Глеба отвисла челюсть. Навстречу им
вышла обнаженная девушка. Она шла, протянув к ним руки, и, казалось, даже не
подозревала о собственной чарующей наготе.

- Дриада, - прошептал гоблин, и только после его слов Глеб заметил, что
густые волосы девушки цветом походят на раннюю весеннюю траву.

- Здравствуй, молодой друг, - обратилась дриада к гоблину. -
Приветствую и тебя, незнакомец. - Голос ее был мягким, певучим, и Глебу
захотелось закрыть глаза, чтобы ничто не мешало вслушиваться в эти ласковые
интонации и наслаждаться бархатистым тембром. - Что привело вас в мертвый лес?

- Добра и тебе, дочь леса, - напевно сказал гоблин, и Глеб удивленно
покосился на своего товарища. Он и не подозревал, что Уот может так говорить. -
Дорога привела нас, не спрашивая наших желаний.

- Вы идете на голые земли, туда, где гуляют ветры и раздетую землю
сушит солнце?

- Да, дочь леса. Я должен вывести этого человека из тени деревьев.

- Это недалеко. Идите туда, - показала рукой дриада, - и когда следы
света станут короткими, вы выйдете на голые земли.

- Спасибо, дочь леса, - поблагодарил Уот.

- Прощайте, - сказала дриада, склонив голову, и пошла прямо по черным
скрюченным телам пауков, грациозно покачивая обнаженными бедрами и ласково
касаясь руками черных уродливых стволов. Там, где ее нога ступала на землю,
появлялись широкие листья подорожника, а стволы, которые она тронула, мгновенно
выпускали новые зеленые побеги и сбрасывали куски омертвевшей шершавой коры
вместе с обрывками мерзкой паутины.

Девушка уходила, и, глядя на нее, Глеб тихо сказал:

- Она как человек.

И Уот так же тихо ответил:

- Да. Только намного лучше.

Человек и гоблин долго смотрели вслед дриаде, до тех пор, пока она не
исчезла за темными столбами стволов, оставив на память о себе зеленую живую
тропинку на черной мертвой земле.

- Что такое следы света? - спросил Глеб.

- Тень. Она сказала, что к полудню мы выйдем из леса.

Черный лес кончился.

Путники ступали по мягкой зеленой траве, и над их головами
шелестели листьями светлые березы.

Когда солнце миновало зенит, они вышли из леса.

Уот остановился и восхищенно протянул:

-О-о!

Передними раскинулся безбрежный зеленый океан разнотравья, волнующийся
под порывами теплого ветра. Желтое слепящее пятно солнца, белые валы облаков и
прозрачно-голубое небо над невысокими изумрудными холмами дополняли
величественную картину равнинных земель, и Глеб, проживший долгие недели под
давящим пологом леса, ощутил дикий восторг, опьянение открытым пространством,
неуемное желание что-то сотворить.

И он закричал:

- Йо-хо! - и побежал в высокую, до пояса, траву, вращая над головой
копье и высоко задирая колени. Гоблин устремился за ним, и, уже вместе
дурачась, они повалились на землю и стали шутливо бороться, вдыхая прелый
аромат горячего чернозема, зарываясь лицами в прохладу свежей зелени и порами
кожи осязая свободу вольного ветра...

- Знаешь, когда я выхожу на равнины, я начинаю жалеть, что мы ушли в
лес. - Уот перекатился на спину и стал смотреть на неторопливые трансформации
облаков.

Глеб промолчал. Он был занят. Закрыв глаза, он слушал шелест травы,
щебетание пичужек, монотонный треск цикад и кузнечиков - объемные, выпуклые
звуки бескрайнего живого луга. Гоблина ничуть не смутило молчание собеседника.

- Я был совсем маленьким, когда наше племя попросило защиты у эльфов.
Помню только широкую реку около наших хижин и запах свежего мяса... Вот и все
мое детство - блестящая полоса воды и аромат крови... А еще помню, как я
впервые увидел человека. Мой отец и трое охотников из нашей деревни оглушили
его в прибрежных камышах, где он прятался от других людей. Не знаю, почему те
преследовали его, но их он боялся больше, чем нас... Мой отец снял с пленного
железную одежду и вывел на площадь. Голый человек напоминал улитку, вытащенную
из раковины, - такой же бледный, растерянный и беззащитный. Дети кидали в него
камни, женщины что-то кричали, но я видел в их глазах страх, и мне тоже было
страшно... А потом мой отец стал танцевать. Его копье прочерчивало длинные
полосы на коже человека, и капли крови падали в пыль... Тогда было сухое лето,
очень сухое... И была плохая охота... Человек был слишком медлителен, он не
видел танца копья и не мог уклониться, он лишь закрывался руками, а потом и
вовсе упал на землю... Вечером его череп принес отец. Он повесил его над моей
кроватью, и я был еще слишком мал, чтобы протестовать против этого пугающего
подарка. Я расплакался... А через четыре дня пришли люди и убили моего отца. И
многих других. Моя мать спрятала меня в камышах, там, где скрывался человек,
череп которого качался над моей кроватью. Но этого я уже не помню... Вот и все
мое детство...

Глеб открыл глаза и сел.

- Люди разные, Уот, - сказал он. - Они очень разные.

- Я знаю, - согласился гоблин. - Но лучше от них всех держаться
подальше. Чем дальше, тем лучше.

Глеб не знал, что ответить, и поэтому промолчал. А через мгновение
что-то глухо щелкнуло, и гоблин удивленно привстал и стал медленно, словно
нехотя, заваливаться прямо на Глеба. Из груди его торчала толстая короткая
стрела, и вязкая тонкая струйка сползала по зеленой коже вниз, к жирной почве
равнин. "Красная, как у человека", - тупо удивился Глеб и подхватил падающее
тело. Он еще не понимал, что произошло, и растерянно заглядывал в мутнеющие
глаза гоблина. Уот хотел что-то сказать, но лишь неразборчиво булькнул горлом,
и его ключицы залила кровь, хлынувшая изо рта. Лысая шишковатая голова
бессильно запрокинулась, и Глеб понял, что его друг умер. Он прижал холодеющий
труп к себе и через его плечо увидел на ближайшем холме четырех человек. Не
скрываясь, они стояли в полный рост и в упор смотрели на него. Один человек
неторопливо перезаряжал арбалет, и Глеба вдруг взбесила эта самоуверенная
неспешность - он почувствовал, как волна холодной ярости подступает к горлу,
мешает дышать, застилает собой все остальные чувства. Он аккуратно опустил тело
гоблина на траву, подхватил копье и пошел вперед, наслаждаясь своим слепящим
гневом, чувствуя переполняющее его могущество и видя перед собой врага -
ничтожное единство из четырех человек, облаченных в блестящие кирасы.

".. .я отрезал себе мизинец и накормил птенца..."

"...береги его..."

"...хочу, чтобы он вернулся..." .

Бессмысленные звуки из прошлого.

Убийца поднял арбалет и прицелился..

Глеб шел вперед, уверенный в своей неуязвимости.

"...не касается никого из Одноживущих..."

"...для вас это игра?,."