ненависть и страх. Его губы дергались. Он поднял левую руку и ткнул ею в
сторону Алессана жестом яростного отрицания.
действительно отрублены. Древняя отметка единства чародея с магией и с
Ладонью.
воли.
происходило с совершенно другим человеком. Только тут Дэвин понял, что
жест чародея был попыткой прибегнуть к колдовству. Магия. Он никогда не
думал, что так близко соприкоснется с ней в жизни. Волосы встали дыбом у
него на затылке, и ночной ветерок был тут ни при чем.
да будут прокляты кости твоих предков, и да погибнут твои дети и дети
твоих детей за то, что ты со мной сделал.
дети, которые могут родиться в моем народе. Я положил жизнь на то, чтобы
снять это проклятие, пока еще позволяет время. И лишь по этой причине
привязал тебя к себе.
самого начала, насколько ужасен дар, которым одарил его бог. Как
беспощадна власть над свободной, живой душой. Ты хотя бы знаешь?.. - Он
сильно побледнел и стиснул руки в кулаки, голос его прервался, но потом он
снова овладел собой. - Ты хотя бы знаешь, как редко пользовались этим
даром?
Так записано в древних книгах, хотя я опасаюсь, что теперь они сожжены.
жизни скольких поколений, уходящих в прошлое к началу письменности на
полуострове? А ты, жалкий, ничтожный принц, у которого даже нет
собственной земли, только что походя, жестоко, взял в свои руки мою жизнь!
умирает и исчезнет, если я этому не помешаю.
и смертью?
должен использовать те орудия, которые мне попадаются.
свободная живая душа с собственной судьбой!
сердце. Долгое мгновение у ручья царило молчание. Дэвин увидел, как принц
осторожно набрал в грудь побольше воздуха, словно восстанавливая
равновесие под еще одним свалившимся на него бременем, под новым грузом
вдобавок к тому, который он уже нес. Еще одно добавление к цене его крови.
ответил Алессан, тщательно выбирая слова. - Я слишком много лет мечтал
найти чародея. Я скажу - и это правда, - что понимаю то, что ты сказал и
почему ты меня ненавидишь, и могу тебе признаться: я горько сожалею о том,
что необходимость требует совершить этот поступок.
голосом, неумолимый в своей праведности. - Мы свободные люди. Всегда есть
выбор.
произнес Сандре. Он вышел вперед и встал немного впереди Дэвина. - И
некоторые должны делать выбор вместо тех, кто не может по причине
отсутствия воли или сил. - Он подошел ближе к двоим собеседникам, стоящим
у темного, тихо бегущего потока. - Так же как мы можем сделать выбор и не
убить человека, который пытается погубить нашего ребенка, так и Алессан
мог сделать выбор и не привязывать к себе чародея, в котором, возможно,
нуждается его народ. Его дети. Обе эти возможности не являются подлинной
альтернативой для человека с честью, Эрлейн ди Сенцио.
жителя Сенцио к судьбе Тиганы? Что за принц обрекает свободного человека
на верную смерть вместе с собой, а затем рассуждает о чести? - Он покачал
головой. - Назови это чистым проявлением власти, и покончим с этим.
спиной он слышал только возню Баэрда, который стал разжигать костер. Над
головой первые звезды начинали загораться на черно-синем покрывале неба.
Далеко на западе, по ту сторону ручья, последний алый отблеск отметил
линию горизонта.
том, чтобы заботиться о его земле и его народе. Это единственная истинная
мера. А платить за это - и это лишь часть цены - приходится тогда, когда
он обязан идти против веления своего сердца и совершать поступки, которые
глубоко печалят его. Поступать так, - тихо прибавил он, - как принц Тиганы
только что поступил с тобой.
наглость употреблять слово "честь" и рассуждать о бремени принцев?
голоса выдавали растерянность и страх.
сияние разлилось вокруг, осветив напряженное, яростное лицо Эрлейна и
худое, черное лицо Сандре с высокими, обтянутыми кожей скулами. Стоящий
рядом с ними Алессан, как заметил Дэвин, ни разу не шелохнулся.
честь. Но я не могу претендовать на принадлежность к ним. Не заблуждайся:
я не карду. Меня зовут Сандре д'Астибар, я был герцогом этой провинции. И
немного разбираюсь в вопросах власти.
тебя и раскрыли: по тем слабым чарам, которые ты использовал для
маскировки своей руки.
проникнуть под его маскировку или найти подтверждение в глубоко запавших
глазах. Потом бросил взгляд вниз, почти что против своей воли.
двенадцать лет, когда магия нашла меня. Я был сыном и наследником Телани,
герцога Астибарского. И сделал свой выбор. Повернулся спиной к магии и
стал править людьми. Я воспользовался своей силой не более пяти раз в
жизни. Или шести, - поправился он. - Один раз совсем недавно.
пробормотал Эрлейн, временно забыв свой гнев. - А потом... Что вы сделали?
Убили своего сына в темнице?
этими тихими словами еще одна боль пришла на поляну, почти что зримая на
границе светового круга костра.
лишился власти, и семьи тоже, и стал рабом-чародеем у самонадеянного
принца Тиганы. Как ты, должно быть, счастлив!
дело Тиганы - это дело и Астибара, и Сенцио, и Кьяры, - один и тот же
выбор для всех нас. Погибнем ли мы, как жертвы, добровольно идущие на
смерть, или при попытке стать свободными? Будем ли прятаться за чужие
спины, как делал ты все эти годы, скрываясь от чародеев? Не можем ли мы
объединиться плечом к плечу хотя бы один раз на этом охваченном безумием
полуострове враждующих провинций, замкнувшихся в собственной гордыне, и
прогнать обоих прочь?
костра темноте, словно вызов в ночи. Но когда он закончил, они услышали
насмешливые аплодисменты Эрлейна ди Сенцио.
до того времени, когда найдешь армию простаков, которую надо будет
сплотить. Простите меня, если сегодня меня не растрогают речи насчет
свободы. До захода солнца я был свободным человеком на открытой дороге.
Теперь я стал рабом.
- Возможно, существуют законы, которые меня ограничивают, и правительство,
которое меня не устраивает. Но дороги теперь стали безопаснее, чем тогда,
когда этот человек правил в Астибаре, а отец того - в Тигане, и я жил так,
как хотел, и шел, куда хотел. Вам придется простить мою бесчувственность,
но я вам признаюсь, что заклятие, наложенное Брандином Игратским на имя
Тиганы, не лишало меня сна по ночам.
простим тебя за это. И не станем уговаривать тотчас же изменить свои
взгляды. Но вот что я тебе скажу: свобода, о которой ты говоришь, вернется